Вторая Москва

14 апреля 2016
0
1647

(Продолжение. Начало в №11-14)

Разоблачение

«Пара», как окрестили партизаны и местные жители новеньких, довольно быстро освоилась на месте и практически все в доме Адамовичей стали относиться к ним как к своим. Когда садились за стол обедать, молодых людей сажали на почетное место как самых уважаемых. Была в этих людях какая-то интеллигентность, в их речах временами проскальзывали слова, которые в этих краях редко или совсем не употреблялись. А один случай и вовсе убедил Мишу Адамовича в том, что они у себя дома приютили «интеллиго».

Подросток любил кататься на коньках. За неимением настоящих, он сам смастерил себе коньки из кладбищенского креста, поваленного бурей. Распилил на несколько частей крест, на деревянную основу намотал проволоку – получилось внешне, может быть, не очень эстетично, зато кататься можно было почти как на заводских коньках.

Щару затянуло льдом возле берегов, и Миша своему взрослому приятелю, жившему в их доме уже второй месяц, предложил покататься по молодому речному льду. Тот не заставил себя долго уговаривать, но когда встал на коньки, тут же потерял равновесие и как подкошенный грохнулся оземь. В кровь разбил себе нос. Больше он не повторял этой рискованной попытки.

Как-то во время ужина, который за большим крестьянским столом собрал хозяев, партизан, свободных от боевого дежурства в деревне, и этих двоих, что сбежали от немцев, в сенях послышалось громкое топанье ног, раздраженные голоса, дверь с грохотом распахнулась, и в горницу вместе с клубами пара ввалилось несколько вооруженных людей. Среди прибывших Миша Адамович узнал донского казака Шумилина, здоровенного мужика в кубанке с красным крестом. Помимо того, что он все время ходил с автоматом и пистолетом, боевой казак никогда не расставался с саблей. Когда он со своими бойцами, находившимися у него в подчинении, появлялся в деревне Щара, то по уже сложившейся традиции на некоторое время отдавал её Мише Адамовичу. И мальчик, вооружившись золой и сырым картофелем, начищал саблю до зеркального блеска. Шумилин всегда оставался доволен его работой. И потом, как окажется, его стараний не забудет и при случае сполна отблагодарит за это.

– Руки вверх! – закричали с порога и направили оружие прямо на пришлых «интеллигентов», не ожидавших такого оборота дела. Обоим туго связали веревкой руки и поместили на скамью, на которой уже сидел небезызвестный Морозов. Да, тот самый Морозов, что исподтишка вредил партизанам. Он, как потом выяснилось, был связан с задержанными. Начался допрос, к сожалению, он ничего не дал. Мужчины молчали, словно немые. Только женщина плакала, без конца твердила, что она якобы ничего не знает и просила её отпустить.

Тогда всех троих раздели до нижнего белья, вывели во двор и, уложив на снег, сказали им: «Будете тут загорать до тех пор, пока не признаетесь во всем!» Женщина снова в слезы, обещала, что если её сейчас развяжут, расскажет всю правду. Это привело в ярость её молодого напарника. Мужчина стал подкатываться к ней, всё норовя укусить за голое плечо, и орал: «Замолчи, стерва, я тебе сказал, замолчи!» Его оттащили в сторону, а женщину снова увели в избу.

Дальнейший допрос, в общем-то, только подтвердил то, что накануне стало известно в партизанском лагере. Неожиданно объявившаяся в Щаре «пара», заявившая о своем желании примкнуть к партизанскому движению, вызвала определенные сомнения в искренности своих намерений. А найденные вскоре неподалеку в тайниках в лесу Мишей Адамовичем рация и несколько десятков килограммов добротной копченой колбасы лишь усилили подозрения. Командир партизанского отряда решил отправить своих людей по адресу, который сообщили прибывшие. Действительно ли они из данного населенного пункта или только выдают себя за мирных жителей, спасшихся от немецкого рабства? Не подосланы ли фашистами? Посыльным пришлось преодолеть большое расстояние через районы, занятые противником, но они на совесть выполнили задание: да, в их расположении оказались немецкие лазутчики. С ними заодно был и Морозов, вся троица из одного населенного пункта.

Конец у фашистских прихвостней был закономерный. Отвели в лес и расстреляли.

Горбачёвский

Когда немцы засылали своих лазутчиков в партизанский отряд, действовавший на стыке Желудокского и Мостовского районов Белоруссии, ими, конечно, двигало не простое любопытство. Получив сведения о точном месторасположении отряда, его численности и вооружении, они могли предпринять действия по уничтожению народных мстителей или хотя бы значительному ослаблению их боевого потенциала.

Дальнейшие события это вскоре и подтвердили. Немцы развернули широкое наступление на лагерь партизан, находившийся в нескольких километрах от деревни Щара. С неделю продолжались бои, и так как силы были явно неравны, партизанам пришлось отступить, перебазировались они куда-то восточнее в другой район республики. Опустело и подворье Адамовичей, где постоянно, и днем и ночью, находилось на дежурстве несколько вооруженных человек.

Боясь прихода фашистских карателей, многие жители деревни предпочли за лучшее укрыться в лесу, в его труднопроходимой болотистой части, куда раньше даже далеко не каждый из местных отваживался заглянуть. Потом вдруг из уст в уста стали передавать, что немцы вот-вот начнут прочесывать окрестные лесные массивы, выявляя оставшихся партизан, и всех, кого они встретят на своем пути, будут расстреливать на месте. Люди разделились примерно надвое. Одни считали, что надо вернуться домой, что в таком случае немцы никого не тронут. Другие, в основном это были мужчины, предостерегали от такого опрометчивого шага, говорили о смертельной западне, которую щаровцам готовят оккупанты.

Тем не менее немало женщин и детей вернулось в родную деревню. И узнали тут они еще об одной новости. Накануне в деревне побывали представители оккупационных властей и передали распоряжение: всем явиться в ту часть деревни, что находится на другой стороне реки, будут выдаваться новые паспорта.

– Немцы плохого нам не сделают, – говорил кое-кто из щаровских стариков. – Что они, какие-то нелюди? Надо получить паспорта, как же без них!

Семья Василия Адамовича, Мишиного дяди по отцовской линии, всё же решила в этот день не покидать свой дом. Их старшей дочери Жене приснился сон, что там, на другой стороне реки, их всех убьют. Её брат служил в Красной Армии. Сам дядя Вася счел за лучшее схорониться в лесу.

В гости позже пожаловал Константин Горбачёвский, которого Адамовичи, несмотря на то, что он был родом из близлежащего села Шестилы, давно не видели. Ольга Ивановна усадила его за стол, как раз пригодились и две четвертинки спирта, полученные Мишей от партизан на речной переправе.

Было известно, что Горбачёвский по своей охоте пошел служить новым властям в полицию. У него было по сути три выбора: отбывать трудовую повинность в Германии, примкнуть к одному из местных партизанских отрядов или надеть полицейскую форму. Молодой человек почему-то выбрал последнее.

– Сынок, – ласково обратилась к нему хозяйка, пододвигая поближе миску с отварным картофелем и солеными огурцами. – Ты бы завтра, если вдруг что, по старой дружбе замолвил за нас словечко. Мы все-таки хотим сходить за этими паспортами-то.

Константин Горбачёвский посмотрел внимательно на Ольгу Ивановну, как бы что-то припоминая, и потом произнёс.

– Да, можете на меня положиться, тетя Оля. Я до конца дней своих буду благодарен вашему мужу, Ивану Михайловичу, за то, что он спас от гибели моего отца.

Он, видимо, имел в виду давнюю историю. В первую германскую войну старший Горбачёвский был призван в царскую армию в одно время с Иваном Михайловичем Адамовичем. И воевали они, земляки, также в одной части. В кровопролитном сражении Горбачёского тяжело ранило, и Иван Адамович, подвергаясь смертельной опасности, на себе вытащил товарища с поля боя…

На следующий день из Щары потянулись к реке бабы, дети и старики. Лед был еще непрочен, и людям пришлось осторожно перебираться по кем-то заботливо положенным накануне дощечкам. У Адамовичей дома осталась лишь бабушка Агафья, которой было уже сто с лишним.

(Продолжение следует)

ВСЕ РАЗДЕЛЫ
Top