Вторая Москва
(Продолжение. Начало в №12, 13)
ЧП на переправе
Летом 1942 года в семью пришло горе. Умер Иван Михайлович, на тот момент ему было 52. Он не отличался отменным здоровьем, то и дело его донимали боли в желудке. А когда в их край пришли немцы, кто-то из местных донес оккупационным властям на старшего Адамовича: при Советах был сельским активистом, радовался, когда западнобелорусские земли отошли к СССР. Немцы избили пожилого человека, однако лишать его жизни почему-то не стали. Такая «милость» со стороны фашистов, впрочем, ему мало помогла и имела только один результат: здоровье Ивана Михайловича неуклонно ухудшалось, и он, видимо, чуя свою близкую кончину, спешил отстроить уничтоженные огнем в самом начале войны хозпостройки. Но не успел. И завершать работы пришлось партизанам, которые к тому времени уже были частыми гостями в Щаре и особенно у Адамовичей. А потом и вообще оборудовали в соседстве с их домом огневую точку, установили круглосуточное дежурство.
Иногда между партизанами и немцами велось что-то вроде артиллерийской дуэли. Правда, какой-то вялой, словно обе стороны преследовали цель больше напомнить о себе, чем нанести значительный урон противнику. К примеру, пошлют немцы за весь день к вечеру 2-3 снаряда в сторону деревни Щара – партизаны обязательно им ответят, и тоже несколькими выстрелами.
Регулярно в хате Адамовичей, слушали Москву. Особенно многолюдно в горнице, где находился приемник, становилось, когда, преодолев большое расстояние, в эфире торжественно и мощно звучал голос Левитана. Ольга Ивановна тогда, отложив все дела по хозяйству, садилась поближе и внимательно слушала. Диктор сообщал о том, как, в очередной раз сломив ожесточенное сопротивление врага, советские войска овладевали тем или иным городом. При этом подробно приводились цифры потерь немцев в живой силе и технике. Однажды хозяйка дома, находясь под впечатлением от услышанного, проговорила: «Врут!». Простым крестьянским умом она сознавала, что в такой кровопролитнейшей войне, как нынешняя, потери должны были нести все – и немцы, и наши…
Партизаны регулярно совершали вылазки в районы, в которых оккупанты чувствовали себя в относительной безопасности. Там они совершали диверсии, захватывали транспорт с продовольствием и оружием. Миша Адамович оказывал им в этом посильное содействие. Обычно поздно вечером под покровом темноты он на лодке переправлял их через Щару на немецкую сторону. Когда же под утро партизаны возвращались с боевого задания, забирал их назад. Один раз кто-то из бойцов в благодарность за неоценимую услугу дал мальчишке рамку сотового меда. И хотя у Адамовичей была своя небольшая пасека, Миша с такой жадностью накинулся на сладкое, что, переев, потом болел…
Лодка была большой, в ней свободно помещалось до десяти человек, но одну партизанскую группу, обремененную солидным трофейным грузом, пришлось перевозить два или три раза. Когда в лодку уложили четыре или пять баранов, связанных веревкой по ногам, да еще пулемет, один из партизан, грубовато отстранив уже подуставшего юного помощника, сказал:
– Я сам… Разве можно на мальца взваливать такую тяжелую работу? Совести у них нет!
В мужчине, проявившем о нем неожиданную заботу, Миша Адамович признал того самого Морозова, у которого преждевременно выстрелила винтовка, когда партизаны заходили в тыл немцам на Щаре минувшим летом. Лодка тяжело качнулась и, разрезая носом быстрые темные струи воды, двинулась к противоположному берегу, его партизаны считали своим.
Еще перед войной бурным потоком подмыло несколько деревьев ольхи, росших на прибрежном склоне, и теперь они, полузатопленные, лежали, образуя на стремнине затор. И вот туда, к этим пугающим водоворотам, суденышко вдруг свернуло. Расстояние до топляка неумолимо сокращалось, и все более очевидным становилось: лодке не достичь цели, что-то случится нехорошее… Миша даже зажмурился от недоброго предчувствия. А когда открыл глаза… лодка была перевернута, и жалобно блеявших овец быстро уносило вниз по течению. Под водой оказался и пулемет.
Морозов однако отделался легко. Ему удалось ухватиться за ветку, забраться на мокрый ствол и с руганью добраться по нему до кромки берега.
Бросились вдогонку за несчастными животными, и там, где Щара в своем стремительном беге к Неману делала поворот, на каменистом мелководье их настигли. Впрочем, ни одна из овец, наглотавших ледяной осенней воды, уже не подавала признаков жизни.
Удалось вызволить из водного плена пулемет, и он еще долго потом служил партизанам.
Удивительно, но Морозову, человеку уже немолодому, с проседью в волосах, и этот случай на переправе почему-то легко сошел с рук. Он, кажется, уверовал в свою безнаказанность, и приходилось лишь теряться в догадках относительно того, что еще в следующий раз выкинет этот тип.
Странная пара
На следующий день утром после не совсем удачной переправы через приток Немана Мишу вызвал из дома часовой, дежуривший на соседнем посту.
– Там! – кивнул он в сторону реки, – какие-то двое кричат, вроде просят перевезти их. Узнай, кто такие и если что – прямо их сюда!
Увидев мальчика, эти двое, молодые мужчина и женщина, еще сильнее закричали и зажестикулировали руками: действительно им надо было попасть в их деревню, и чем быстрее, тем лучше. Он их никогда прежде не видел, одежда на незнакомцах была довольно приличная. В избе странную пару уже ждали несколько партизан, и из объяснений прибывших они узнали вот что. Молодые люди по национальности русские, сбежали из потерпевшего накануне крушение немецкого эшелона, в котором их везли в рабство в Германию. Назвали даже место, где и когда это произошло. Еще они выразили пожелание, что хотят к партизанам, хотят вместе с ними бить ненавистного врага.
Сведения, которые сообщили чудом избежавшие фашистской неволи люди, заслуживали доверия. Действительно, ночью группа партизан из трех человек во главе с местным жителем Арсением Дубицким ходила на боевое задание на «железку», это километрах в восемнадцати отсюда. С Москвой регулярно поддерживалась радиосвязь, и, видимо, это задание выполнялось по указанию из Центра.
Правда, не все с него вернулись в лагерь. Партизанам удалось пустить под откос воинский эшелон, но их обнаружили гитлеровцы, несшие охрану стратегически важной линии, и бросились в погоню за подрывниками. На пути у ребят оказался какой-то заброшенный польский хутор, и смельчаки заняли в доме оборону, отбиваясь от пытавшихся взять их в кольцо немцев. Арсений видел, как мужественно сражались его товарищи, как погиб один, затем другой. Сам он, экономя патроны, стрелял одиночными из своего автомата ППШ, отбивался от наседавших врагов до последнего, даже когда деревянное строение уже горело. От верной смерти парня, успевшего получить серьезные ожоги, спасла смекалка. Вблизи протекала речушка Старинка, и густой дым от уже вовсю охваченного огнём хутора широкой полосой относило как раз в её сторону. Под спасительной едкой завесой он добрался до Старинки, ледяной водой затушил уже тлевшую в разных местах одежду, вышел потом к Неману и, теряя последние силы, перебрался через него…
Ольга Ивановна Адамович тут же взялась за лечение бойца. Она была настоящей мастерицей по этой части. В её большой крестьянской семье никогда не знали никаких врачей. Если кто занедужит – она прибегала к проверенным временем народным методам лечения. И Арсения Дубицкого тоже стала поднимать на ноги травами, а ещё… яйцами. Да, обычными куриными яйцами. Она их варила вкрутую, затем размельченные желтки прокаливала на сковороде и этим порошком посыпала воспаленные участки тела. И, в конце концов, вернула парня к активной боевой работе.
А та пара, пожелавшая примкнуть к партизанам… Им пока пришлось пожить у Адамовичей. Мужчина несколько раз выбирался с Мишей в ближайший лесной массив на заготовку дров. Правда, работник из него был неважный, он не раз, бросив вдруг дела, куда-то исчезал и после довольно долгого отсутствия молча возвращался назад.
Несмотря на свой юный возраст, Миша уже самостоятельно охотился. Бил белок, из шкурок в семье шили шапки. Но однажды вместо привычной добычи домой подросток принес рацию. Обнаружил ее в густых ветвях ели. В следующий раз в другом месте он наткнулся на холщовый мешок, туго набитый копченой колбасой. И тоже ему пришлось лезть высоко на дерево за необычным трофеем, расцарапывая в кровь ладони.
Вопреки ожиданию, партизаны к найденному отнеслись, в общем-то, спокойно. Миша потом только узнал, что рация ими была переправлена в лагерь в лесу. И снова потянулись суровые будни жизни в глубоком тылу у немецко-фашистских оккупантов.
(Продолжение следует)
