Вера несокрушимая
(Окончание. Начало в № 48)
Во время недавней встречи в удалённом формате Владимира Путина с главами российских конфессий митрополит старообрядцев Корнилий закашлялся, а главный раввин России Бьер Лазар подал ему стакан воды. Корнилий перекрестился, стакан принял и сделал из него глоток. Этот момент отметили все СМИ: старообрядец принял воду от раввина и выпил из «мирского» стакана! «Не сожжёт ли за это Корнилия его паства?» – иронизировали некоторые, поскольку Корнилий в своем выступлении говорил о праздновании четырехсотлетия протопопа Аввакума, сожженного за «старую» веру.
Идеологи «дикой вольности»
В настоящее время таких строгостей, как запрет пользоваться чужой посудой, у старообрядцев уже нет.
Раньше, когда молодые казаки уходили на службу, они вынуждены были нарушать требования «древлего благочестия» – брили бороды, посещали «новые» храмы, выслушивали проповеди «казенных» священников, курили трубки, пользовались чужой посудой.
«Но эти отступления от правил «истинной церкви» воспринимались казаками как временные: по окончании службы, перед возвращением на родину отпускали бороды, на границе своей Земли выбрасывали трубки и табак», – пишет Николай Иванович Фокин в книге «Уральск православный».
Возвратившиеся из России дома проходили обряд «очищения от скверны»: какое-то время пили и ели из особой посуды, которая потом выбрасывалась как нечистая и заразная. При этом выполняли ряд религиозных обрядов. И только после этого солдат признавался «своим» – законным мужем и отцом.
«Доброжелательно и одновременно строго настроенные по отношению к «собратьям по вере», готовые прийти на помощь друг другу в дни несчастий, старообрядцы безразлично равнодушно смотрели на «посторонних», незнакомых людей: неохотно и крайне редко подавали милостыню православным и мусульманам, в жаркую погоду могли не дать воды «чужому» человеку, если же все-таки выполняли его просьбу, то позже обычно выбрасывали кружку, считая ее «поганой». Мир старообрядчества (особенно староверов-беспоповцев) – это замкнутый, жестко организованный, «самодостаточный» круг «посвященных», «избранных», стремившихся сохранить свое не только религиозное, но и бытовое своеобразие» (Н.И. Фокин).
Известный путешественник и натуралист Карелин в 1830 году посетил один из уральских хуторов и останавливался в доме старообрядцев. Потом вспоминал, что, так как они курили табак, хозяева не скрывали своего отвращения не только к ним, но и к их слугам и не позволяли им даже черпать воду из бочки тем же сосудом.
Шевченко вообще писал о староверах со злобой и ненавистью. Про свое возвращение из казахстанской ссылки в столицу он записал в своем дневнике: «Хорошо, если поеду через Астрахань. А если придется прогуляться через Гурьев и Уральск, по злачным и серебряным берегам благочестивого Урала, тогда что? Аппетит в торбу, а зубы на полку или во избежание голодной смерти прикинуться ворожейкой, а лучше всего мучеником за веру, расстригою-попом; тогда, как по щучьему велению, все явится перед тобой, начиная с каймака и джурмицы… Хуже всяких язычников». (Между тем, в ссылке на Мангышлаке, кобзарь пользовался особым почтением у служивших там казаков, и они постоянно кормили, поили и баловали его разными вкусностями. Об этом пишет уральский писатель Никита Савичев, посетивший Петровский форт специально для того, чтобы встретиться с опальным украинским поэтом).
Но жизнь старообрядцев действительно была обособленной, закрытой. Старую веру уничтожали огнем и мечом, боролись с ней и цари, и духовенство, и наказные атаманы, а она жила – в тайных молельных домах, в монашеских скитах.
Обители обычно устраивали в отдаленных пустынных местах, богатых травами, рыбой и дичью. Обитатели скитов в прошлом были прошедшими войны за Отечество. Они удалялись от мирской жизни, чтобы посвятить себя Богу, но им это редко удавалось… Казаки видели в них бескорыстных подвижников, готовых пострадать за веру, помогали строить часовни и кельи, к праздникам дарили подарки и снабжали продуктами. И постоянно втягивали их в борьбу с «новой» верой.
Власть не случайно видела в «старцах» идеологов «дикой вольности» и главных виновников смут и волнений среди казаков. Периодически скиты разрушали и разоряли. В каждом ските жили не больше 20-30 человек, которые к тому же менялись, опасаясь очередной проверки, старцы переходили в другие монастыри. Но, несмотря на строгость, среди тех, кто приходил в монастырь, нередко попадались всякие проходимцы и «беглые люди: авантюристы, пьяницы, «блудодеи». Их монахи тоже укрывали, так как «у раскольников принимать бедных и давать им покровительство почитается за величайшую добродетель» (по свидетельству современника).
«По преданию, от полного уничтожения яицких старообрядцев спас легендарный яицкий казак Рыжечка, победивший «чудовищного» шведского богатыря в Полтавской битве. Царь за это пообещал исполнить любое его желание. У казаков было единственное желание: «Пожалуй нас нашим крестом и бородой, чтобы нам в наших старых обычаях невредимым быть». Царь их желание исполнил, но впоследствии их преследовали еще более жестоко.
Уходцы
«Жесточайшая расправа учинена была князем Волконским над казаками, знаменитый «Кочкин пир». Их пороли на снегу за городом. Они сбрасывали с себя одежду и голые валились на мёрзлую землю, – пишет Правдухин. – Казаков обряжают в казённые мундиры. Последнего выборного атамана Назарова силой волокут в Оренбург к Александру Первому. Царь гостит там в это время. Этот ласковый слуга антихриста сбривает Назарову бороду».
Что для уральского казака борода, лучше всего описал уральский ученый-этнограф Нестор Малеча. В Словаре говоров уральских казаков он приводит местные выражения: «Отечество – борода». «Молодец, отечество блюдет». «Рыжечка просил сохранить отечество». «Как тебе не стыдно – ради бабы пополутной ты отечество снял». Малеча приводит местное презрительное выражение – «скоблено рыло». «Скобленому рылу напиться не дадут, не то што с ним компанию водить. Борода – ето честь, со своим скобленым рылом не моги в моленную зайти».
По сути, в 1874-1879 годах в Уральском Войске прокатилась самая масштабная волна гонений за веру на старообрядцев-ортодоксов, которая не щадила «ни старых, ни малых». В ссылку в Оренбургский край и в Туркестан отправили несколько тысяч уральских казаков, в том числе много «дряхлых» стариков. Вскоре за ними были насильно отправлены и их семьи: матери, жёны и малолетние дети. Всех высланных после этого стали называть «уходцами». Таких чудовищных и массовых преследований старообрядцев в низовьях реки Урал никогда не было, отмечает Правдухин.
«Мы должны быть благодарны старообрядчеству за то, в первую очередь, что на добрых три столетия оно продлило Русь в ее обычаях, верованиях, обрядах, песне, характере, устоях и лице. Эта служба, может быть, не меньше, чем защита Отечества на поле брани». (Писатель Валентин Распутин)
«Непокорных казаков высылали к Амударье, на Аральское море. Гнали этих «уходцев» двумя путями. Одних через Уральский мост у города Уральска, киргизской степью, других через верховые станицы с переправой у Илека. Каждый раз, как изгнанников перегоняли на «киргизскую» сторону, – происходили раздирающие сцены. Казаки сбивались в кучу, обнявшись, «ревели в голос» и не хотели уходить с родной земли. Их били нагайками. Старики и молодые держались вместе, а оторванные от кучи, – опять ползли по земле к своим… Теперь большинство «уходцев» уже вернулись на родину.. Значительная часть, однако, самые непримиримые, и теперь остаются в изгнании. Особенно много «уходцев» из Свистуна», – пишет В.Г. Короленко в очерках из «Летней поездки по Уралу». (Свистун – Круглоозерное – Н.С.). Там писателю рассказали, что гнали их через станицу Гниловская (Трекино), а один совсем древний старик за ними увязался: мол, куда Войско, туда и я. Едва его смогли вернуть.
Этот «уход» был уже в конце XIX века, но кандидат исторических наук, этнограф, наша землячка Сания Сагнаева, считает, что переселение уральских казаков-староверов в Туркестан началось намного раньше – начиная с реформы Никона в 1663-м году.
«В памяти последующих поколений уральцев ссылка с Урала ассоциировалась именно с «гонениями за веру», а о самом же «Положении о воинской повинности Уральского войска» (1874 г.) и нововведениях, связанных с ним, почти не сохранилось воспоминаний. События 1874 года в Войске воспринимались в общей цепи преследований староверов, начиная с эпохи патриарха Никона. Нам не раз доводилось слышать от уральцев, что их деды были «выгнаны ещё при Никоне».
Сания Кайралиевна знает, о чем говорит: она общалась с «уходцами», живущими в Туркестанском крае, когда готовилась защитить диссертацию в институте этнографии АН СССР.
Войсковой старшина Оренбургского казачьего войска, этнограф Н.К. Бухарин записал рассказ Акулины Степановой, которая побывала в плену в Хиве (1833-1840), за что в родной станице получила прозвище «Хивинка». Из её рассказа выходило, что до похода в Хиву генерала Перовского туда бежали со всех концов России «всё больше старообрядцы да двоеданцы». (двоеданцами называли старообрядцев, плативших по указу Петра Первого двойную дань – Н.С.)
«Были тут и барские, были и вольные, а больше всего из уральцев, – рассказала Степанова. – Приходили они партиями, дойдут до ханских пределов и велят донести хану, что, мол, поселиться желаем, можно или нет? А пришли мы – де не с худой целью, а потому, что утеснение в вере нашей приняли. Ханы разрешали им селиться, покупать землю, торговать и даже вино курить, но только для себя, а не на продажу здешним».
А в 1840 году, когда Перовский шёл на Хиву, узнали, что «хан всех русских невольников отпускает, но не неволит тех, кто не пожелает возвращаться, не неволит и двоедан со старообрядцами, те совсем отказались идти на свою сторону». Можно предположить, что уральские казаки-старообрядцы начали «осваивать» берега Амударьи задолго до массовой ссылки 1874-1876 годов. Уже тогда «уходцы» не желали возвращаться на Урал и предпочитали оставаться жить среди магометан.
Ссылка была бессрочная. Выслано около трех тысяч казаков, а в 1875 году отправили к ним их семьи, всего около 7 с половиной тысяч. Железной дороги тогда не было, так что это небывалое полчище шло походным порядком, конечно, немало стариков и детей умерли в дороге. Много горя и нужды вынесли казаки на чужбине. Но староверы народ трудолюбивый, тем более для привычного дела – рыболовства – на берегах Арала условия были. Обучили этому делу местное население. Оренбургский губернатор неоднократно обращался к царским властям, чтобы улучшить положение уходцев, но безрезультатно. В 1891 году, по случаю 300-летия Уральского казачьего войска, наказной атаман генерал Шипов, который с большими симпатиями относился к уральцам, ходатайствовал перед правительством о возвращении казаков-уходцев на Урал. Правительство согласилось при условии представления казаками заявления о полном раскаянии в содеянном. Уходцы пренебрегли этой монаршей милостью. Только когда случилась революция в 1917 году, уральцы послали приглашение уходцам, и многие вернулись на Урал. Конечно, из тех, которые высланы в 1875 году, почти никого не осталось в живых, вернулись их дети и внуки. И сразу попали в пламя Гражданской войны.
Сегодня в Каракалпакии (республики в составе Узбекистана) проживают, по разным данным, более десяти тысяч потомков уральских казаков-староверов.
Одним из страстных приверженцев старой веры был Онисим Швецов, впоследствии епископ Арсений Уральский, причисленный к лику святых Старообрядческой церковью в 2008-м году, в год столетия со дня его смерти. Тогда в честь этого события в Уральск приезжал митрополит Старообрядческой церкви Корнилий.
Святитель Арсений за свою земную жизнь много претерпел гонений, был арестован, объездил все края, куда бежали староверы. Но остановился здесь, у нас, в Уральске, согласившись служить в церкви. Мощи святого Арсения ныне хранятся в правом приделе единственного в Уральске старообрядческого храма Покрова пресвятой Богородицы на улице Савичева.
Почему наказной атаман Голицын – борец со старообрядчеством на Урале – согласился на строительство старообрядческой церкви «австрийского толка»? Во-первых, приверженцы этой церкви наиболее лояльно относились к официальной церкви. Во-вторых, (и это мое личное мнение), магическое значение здесь имели слова «австрийского толка». Наверное, Голицын, как бы он не подыгрывал казакам, испытывал трепет перед всем иностранным, что просто в крови у русских либералов. Но «австрийская» здесь значит только то, что русским староверам во время гонений в Австрии разрешили отрыть церкви и молиться «по-своему». Но «природные горынычи» к «австрийскому священству» относились настороженно. Изменения произошли с появлением на Урале епископа Арсения, который сразу вызвал уважение у старообрядцев.
