Признание в любви
(Продолжение. Начало в №50-53 за 2015 г., 1-3 за 2016 г.)
Алексей Черекаев оставил много добрых слов о наших земляках и с благодарностью говорил, что они приняли его в «свой круг бескорыстных людей, стремящихся сделать для страны что–то хорошее». Приняли, вместе с его «малопонятными заграничными идеями».
Рыбалка для «царицы»
С особой теплотой вспоминал он Героя Социалистического Труда, секретаря райкома партии нашей области Кенжебека Мендалиевича Мендалиева.
Знал он его с 1945-го года, когда тот был уполномоченным области в Казталовском районе. Гостиниц тогда не было, и жил Мендалиев в доме родителей Черекаева. Отмечали Победу, гуляли всю ночь. Черекаеву запомнилось, как Мендалиев стоял во дворе их дома и беспрестанно повторял одно слово: «Победа, Победа, Победа».
Мендалиев десятилетиями бессменно работал первым секретарем райкома в двух крупнейших животноводческих районах области – Фурмановском и Чапаевском. Он был единственным Героем Социалистического Труда среди партийных руководителей области. Прекрасный оратор, он одинаково хорошо говорил как на казахском, так и на русском языках. Досконально знал все о делах района, часто ездил по хозяйствам. Много читал и часто ставил Черекаева в тупик своими вопросами. В дружеских отношениях был с Шолоховым, часто ездил вместе с ним на охоту. Все книги писателя у него были с авторскими подписями. Мендалиев очень надеялся, что Шолохов напишет что-то о Приуралье.
Однажды Черекаеву вместе с Мендалиевым пришлось участвовать в рыбалке для самой Екатерины Фурцевой – секретаря ЦК партии. Это было в декабре 1958 года. Мендалиев сказал Черекаеву, что первому секретарю обкома позвонил Хрущёв: на днях, для вручения области ордена Ленина – за большой целинный хлеб – к ним приедет Фурцева. В конце разговора Хрущёв, как бы шутя, добавил – мол, до революции уральцы поставляли осетров к царскому столу, а теперь сама царица едет на Урал.
– Вы уж не забудьте ее там осетринкой угостить, – добавил Хрущёв.
Мендалиев позвонил Черекаеву:
– Завтра к вечеру нужно доставить в Уральск десяток хороших осетров на общий праздничный стол и одну икряную белугу килограммов на сто, чтобы в ней ведра два хорошей икры было. Это – в ее вагон, – сказал он. И добавил:
– Так что нам с тобой, Алексей, этой ночью спать не придется, придется на сутки превратиться в царских рыболовов.
Обсудив важное «партийное задание», которому в шутку дали название «Операция «Белуга», решили разделиться: Мендалиев поедет к рыбакам вверх по Уралу, а Черекаев – вниз, в Бударино и Коловертное. И там, и там жили старые рыбаки, знавшие зимовальные осетровые ямы. Вскрыли зимовальные ямы, но попадалось только большое количество сазанов, другой «черной» рыбы, да несколько небольших осетров. Наконец выловили то, что было нужно – огромную икряную белугу, которую совместными усилиями еле-еле взвалили в кузов машины. Ее потом не смогли выгрузить, и решили прямо в этой машине везти к вагону «царицы».
Мендалиев вернулся с рыбалки с несколькими десятками осетров. Фурцева осталась довольна. Первый секретарь обкома Ниязбеков похвалил рыбаков:
– Екатерина Алексеевна сказала, что она еще никогда не видела такую большую икряную рыбину. Обещала угостить Никиту Сергеевича, – сказал он.
Звезду Героя Черекаев получил в один день с Мендалиевым.
Уничтоженный «шедевр» Шубина
А одним из первых звание Героя Социалистического Труда в Приуралье получил Виктор Игнатьевич Шубин, директор знаменитого совхоза имени газеты «Правда». С Шубиным Черекаева связывала не только крепкая дружба, но и в некотором роде соперничество. Хотя Черекаев сам признает – до Шубина ему было далеко.
Шубин принял хозяйство еще в 1950 году, когда оно называлось «Конным заводом №117» и разводило для нужд армии верховых лошадей-полукровок.
До середины 60-х годов прошлого века центральная усадьба совхоза «Правда» (так его называли для краткости) представляла собой нагромождение мазанок и землянок, в которых жили люди вперемешку с животными. Но уже к концу 70-х годов это был утопающий в садах и зелени благоустроенный городок в степи – с широкими проспектами, бульварами, цветниками, фонтанами, бассейнами и прекрасным Домом культуры, спортивным комплексом, торговым центром, банями, рестораном, асфальтированными дорогами. И не только на центральной усадьбе, но и на всех отделениях совхоза люди жили в благоустроенных домах с централизованным отоплением и водопроводом. Но особой гордостью правдинцев были их поля. Они были разделены лесополосами, в которых обитали сотни видов зверей, включая оленей и лосей. А весной в них заливались соловьи.
«Таких руководителей, как Шубин, в Приуралье не было, нет и уверенно можно сказать не будет никогда ни в одной отрасли экономики», – пишет в своих воспоминаниях Черекаев.
Познакомились они на Джамбейтинской трассе в апрельскую распутицу. Черекаев ехал верхом, а Шубин пытался вытолкать из грязи свой «УАЗик», застрявший при подъеме на мост. Машину совместными усилиями вытолкали, перепачканные, посмотрели друг на друга и рассмеялись. Ехать дальше по солончаковой грязи Шубин не решился, послал шофера на лошади за трактором. А сам достал баул и вынул бутылку армянского коньяка: за знакомство.
С этого началась их дружба, которая длилась долгие годы. Вместе отмечали праздники, вместе отдыхали. У Шубина была застарелая язва желудка, он ездил лечиться в Кисловодск, а Черекаев с ним за компанию. На это время устанавливали для себя суровый «сухой» закон. В санаторной палате вешали девиз: «Пить, так пить, лечиться, так лечиться».
В загулы пускались дома – раз или два за лето, как честно признается Черекаев. «Для этого на день или два уезжали в Куйбышев или гуляли в одном из трех имевшихся в Уральске ресторанов – «Березке», в гостинице «Урал» около рынка, или в ресторане Уральского аэропорта. Загулы завершали обычно вечером на Чалкаре, в нашем гостевом домике. Здесь мы отсыпались, «отмокали» в чалкарской воде, ели уху, пили кумыс, чай и минеральную воду».
По многим вопросам их мнения расходились, но в одном они были едины: наши люди на селе должны жить не хуже, чем фермеры за границей. И если в урожайности зерновых и организации работ Черекаев Шубину уступал, то очень гордился тем, что все-таки он первым создал в степи «агрогородок».
«Перечислить все новостройки, осуществленные Шубиным за короткое время, просто невозможно. И все же это был второй агрогородок после нашей центральной усадьбы. Это признавали все, – с гордостью пишет он. – Также, как у нас, каждое «правдинское» строение имело оригинальную архитектуру. На меня это производило такое впечатление, будто я нахожусь не в казахстанской степи, а где-нибудь в богатых американских или канадских прериях, в которых проживают или отдыхают богатейшие люди Америки».
Они дружили, обменивались опытом, соревновались, помогали друг другу. Это была дружба двух, очень близких по духу, способностям и интересам людей. Когда кто-нибудь из них уезжал в командировку, то присматривать за своим хозяйством поручал другому. «Шубин помогал, иногда даже в ущерб своему совхозу. Я ему платил тем же», – вспоминает Черекаев.
В то же время они очень ревностно относились к успехам друг друга. Когда хозяйство Черекаева наградили орденом Ленина, а Шубинское всего лишь орденом Трудового Красного Знамени, Шубин даже не приехал к другу на праздничный митинг – прислал вместо себя главного ветврача. Но в остальном это была настоящая мужская дружба. Жены их тоже дружили между собой. Черекаевы были за границей, когда их дочь в Москве родила внука, и жена Шубина Нина Михайловна поехала туда помочь ей с ребенком. А потом привезла их к себе, в «Правду».
Шубин не любил и не умел выступать с высоких трибун и часто подкалывал Черекаева: «Это вас советская власть научила болтать языком. Ну и болтайте себе на здоровье, а мы будем работать». Он мог быть резким, однажды поставил на место даже самого Шолохова, с которым был очень дружен.
Казалось, еще немного и в «Правде» наступит настоящий коммунизм. Но пришли 90-е, и Шубин не мог остановить развал своего, с такой любовью и таким трудом созданного хозяйства.
«Все полагали, что, создав на целине выдающееся хозяйство, построив город в степи, Шубин обессмертил свое имя если не навечно, то на долгие годы. Об этом говорили все и в открытую. Произошло же, к всеобщему несчастью, другое, страшное, что не может присниться даже в кошмарном сне».
В последний раз они встретились в августе 1996 года, когда от былого великолепия «Правды» почти ничего не осталось. Шубину было уже 77 лет, последние три года он был на пенсии. Разграбление его детища происходило на его глазах, и он очень тяжело это переживал.
«Везде царил хаос, были видны следы упадка и разорения. У дворца культуры и дома быта были выбиты стекла, выломаны оконные рамы. По паркам и скверам бродили коровы, телята и козы. Тротуары искромсаны гусеницами тракторов», – вспоминал Черекаев.
Они проехали по полям, заехали на откормочный комплекс, по которому бродили сотни две тощих бычков. А ведь когда-то здесь откармливали 6 тысяч голов.
Это была их последняя встреча, вскоре Виктора Игнатьевича не стало. Через три года Черекаев приехал в «Правду» навестить вдову Шубина, Нину Михайловну.
«Агрогородок совхоза имени газеты «Правда» прекратил существование. Вместо него возвышалась не-оглядная разбросанная груда битого кирпича и мусора. От былых парков и скверов не осталось и следа – все было спилено на топливо».
На доме Шубиных висел огромный амбарный замок. Нину Михайловну нашли у соседей. В уставшей и бедно одетой пожилой женщине Черекаев с трудом узнал «первую даму» совхоза.
– Спасибо соседям, – сказала Нина Михайловна, – поставили мне кровать у окна, лежу и караулю. Жулики какие-то несколько раз забирались, все ищут что-то, а там ничего нет.
Черекаеву она сказала, что как только сын заберет оставшиеся вещи, она продаст оба дома и уедет в Уральск.
– Долларов по триста хотя бы продать, ведь это же лучшие дома в совхозе, – сказал она. – Но кто-то запретил их покупать, ждут, что мы сами уедем, как это сделали почти все проживающие в совхозе немцы. Тогда дома достанутся бесплатно.
«Мы поняли, что у Нины Михайловны совсем нет денег: пенсию не приносят, пропадает где-то, кормят соседи, которые предоставили ей угол».
Черекаев предложил:
– Собирайтесь, поедем к нам, в Москву. Квартира у нас хорошая, есть дача, будете жить сколько угодно, как родная сестра.
Нина Михайловна было согласилась, но, подумав, отказалась:
– Дождусь сына, потом будем решать, что делать.
Из Москвы Черекаев написал письмо акиму области с просьбой предоставить в городе квартиру вдове человека, столько сделавшего для Приуралья. Ответ был быстрый и обнадеживающий. Квартиру Шубиной дали, правда, не так быстро и не там, где обещали.
«Ну а творение и шедевр Шубина был разрушен полностью. Город в степи, бывший гордостью Приуралья, перестал существовать. Постепенно забывается имя Виктора Игнатьевича Шубина. Лишь стараниями главы области Кушербаева школе в поселке Сары Омир присвоено имя Героя Социалистического Труда Шубина. Но мне рассказали, что многие ученики и не знают, кто такой был Шубин».
Черекаев отмечает, что в Уральске почти все улицы названы именами. «Достаточно пройти по современному проспекту и почитать названия пересекающих его улиц и мемориальные доски на домах. Хочется верить, что приуральцы останутся верны этой святой традиции, и улица или площадь имени Шубина украсит историческую часть этого уникального, главного города Приуралья».
Именем Шубина названа одна из улиц Уральска – где-то в районе Депо.
(Продолжение следует)
