Что сказал бы Нобель?

В этом году исполнилось 150 лет со дня рождения незаслуженно забытого школьными программами писателя Максима Горького. Если сравнить его талант и творческое наследие с некоторыми из тех, кто стал Нобелевским лауреатом в области литературы и особенно последним  из «наших» – Светланой Алексиевич – небо и земля. Но Горькому премию не дали, также, впрочем, как и другим выдающимся поэтам и писателям. По каким критериям Нобелевский комитет выбирает лауреатов на премию?

Это – политика

Вообще-то, критерии определил сам учредитель этой премии – шведский химик, инженер, изобретатель динамита Альфред Нобель, который после своей смерти в1896 году завещал свое огромное состояние на учреждение премии своего имени. Награду ежегодно должны были вручать тем, «кто сделал наиболее важное открытие или изобретение в области физики, в области химии, в области физиологии или медицины, создавшему наиболее значительное литературное произведение, отражающее человеческие идеалы, и тому, кто внесет весомый вклад в сплочение народов, уничтожение рабства, снижение численности существующих армий и содействие мирной договоренности».

Нобелевская премия по литературе присуждается с 1901 года. Горького выдвигали на «нобелевку» пять раз. В 1918 году – известный французский писатель Ромэн Ролан. Но даже его авторитет не помог, аргументами отказа Нобелевский комитет особо не утруждался: Горький «без сомнения, никоим образом не вписывается в рамки Нобелевской премии».

Не вписывается – и все тут. Горькому предпочли датчанина Х. Понтоппидана (не думаю, чтобы кто-нибудь помнит, что он написал). В 30-х годах академики помялись и придумали – «сотрудничает с большевиками», награду «превратно истолкуют».

Когда премию присудили Ивану Бунину, тот сказал, что Горький заслуживает ее гораздо больше. Возмущалась Марина Цветаева, которую трудно заподозрить в особых симпатиях к пролетариату (а Горького называли «пролетарским» писателем) и советской власти. Она выразилась искренне: «Я не протестую, я только не согласна, ибо несравненно больше Бунина: и больше, и человечнее, и своеобразнее, и нужнее – Горький. Горький – эпоха, а Бунин – конец эпохи. Но – так как это политика, так как король Швеции не может нацепить ордена коммунисту Горькому…».

Цветаева попала в точку – это политика. Не случайно четыре из пяти русских писателей, ставших нобелевскими лауреатами, так или иначе находились в конфликте с советской властью. Бунин и Бродский были эмигрантами, Солженицын — диссидентом, Пастернак получил премию за роман, опубликованный за границей. Да и вполне лояльному к советской власти Шолохову Нобеля дали «за художественную силу и цельность эпоса о донском казачестве в переломное для России время».

Но что – Горький, которому предпочли такого мастера художественного слова, тонкого психолога и глубокого реалиста, оставшегося и в эмиграции преданным родине, как Бунин! (Кстати, премию Бунин отдал нуждающимся русским эмигрантам и писателям, а на остатки купил радиоприемник, по которому слушал сводки боев с восточного фронта).

Нобелевскую премию «не заслужил» даже Лев Толстой! Тогда, в 1901 году, Нобелевскую премию по литературе присуждали в первый раз, и весь мир считал, что больше всех шансов у Льва Толстого. Но… по мнению секретаря шведской академии Карла Вирсена, этот писатель «осудил все формы цивилизации и настаивал взамен их принять примитивный образ жизни, оторванный от всех установлений высокой культуры…». И потому премии недостоин.

Выбор пал на французского поэта и эссеиста Сюлли-Прюдом, что вызвало недоумение во всем литературном мире. Уже тогда было понятно – политические мотивы при присуждении этой премии – главные. И в большей степени – премии именно по литературе.

Ведь открытия и достижения в области химии или физики не оказывают такого влияния на умы и души людей, как художественные произведения. А особенно в такой читающей стране, каким был Советский Союз. И что уж там говорить – именно она, литература, способствовала тем переменам, которые наступили в нашей стране в начале и в конце прошлого века. Читали все – книги, газеты, журналы вырывали друг у друга из рук, а прочитанное и услышанное передавали из уст в уста: «Так жить нельзя!».

Конечно, эта идеологическая составляющая более всего касалась русских и советских писателей. Кроме Горького и Мережковского, среди русских номинантов на премию в разные годы были Анатолий Кони, Константин Бальмонт, Петр Краснов, Иван Шмелев, Николай Бердяев, Марк Алданов, Леонид Леонов, Борис Зайцев, Роман Якобсон, Владимир Набоков и Евгений Евтушенко.

А сколько гениев российской словесности даже не были заявлены в число номинантов! Чехов, Булгаков, Ахматова, Цветаева, Есенин, Мандельштам… Этот блистательный ряд имен, не попавших даже в номинанты лауреатов, можно продолжать и продолжать. Наверно, каждый добавил бы сюда своего любимого писателя или поэта. Зато в 1955 году на Нобелевскую премию по литературе номинировался даже скандально известный советский шифровальщик-перебежчик Игорь Гузенко, который на Западе занялся литературой. (Надо же им формально за что-то деньги платить, вот и ударяются, кто в литературу, кто лекции читать).

Но не только наши, но и многие замечательные писатели других стран, «создавшие значительные литературные произведения, отражающие человеческие идеалы» премию не получили. Награда обошла таких выдающихся писателей и поэтов, как Бертольд Брехт, Томас Вулф, Фредерико Гарсия Лорка, Франц Кафка, Марсель Пруст, Френсис Скотт Фицджеральд, Марк Твен, Герберт Уэллс, Олдос Хаксли, Томас Гарди… Одному из самых известных чешских писателей XX века Карелу Чапеку было отказано в премии из-за того, что его роман «Война с саламандрами», написанный в 1936 году, сочли оскорбительным для руководства нацистской Германии (!).

Вместо этих блистательных имен в перечень лауреатов попали литераторы, гораздо менее весомые и известные.

Немного стараний и много ненависти

В 2015 году лауреатом Нобелевской премии в области литературы стала белорусская писательница Светлана Алексиевич. Впрочем, то, что она – писательница, у многих большие сомнения. Ее книги «У войны не женское лицо», «Цинковые мальчики» и «Чернобыльская молитва» – это монологи. Переживших войну, матерей погибших в Афганистане солдат, чернобыльцев… Все они перед ней «открывали душу» и рассказывали такое, что у читателя волосы вставали дыбом.

Вот эпизод из книги «У войны не женское лицо»: «С нами была радистка, она недавно родила. Ребенок голодный… Просит грудь… Но мама сама голодная, молока нет, и ребенок плачет. Каратели рядом… С собаками… Собаки услышат, все погибнем. Вся группа – человек тридцать… Вам понятно?

Принимаем решение… Никто не решается передать приказ командира, но мать сама догадывается. Опускает сверток с ребенком в воду и долго там держит… Ребенок больше не кричит… Ни звука… А мы не можем поднять глаза. Ни на мать, ни друг на друга». Или вот еще: «Когда мы брали пленных, приводили в отряд… Их не расстреливали, слишком легкая смерть для них, мы закалывали их, как свиней, шомполами, резали по кусочкам. Я ходила на это смотреть… Ждала! Долго ждала того момента, когда от боли у них начнут лопаться глаза-зрачки…». Не хочу даже комментировать.

И таких историй у Алексиевич – сотни. Где она только находила этих людей, и лично у меня большие сомнения, что они вообще были, кажется, что многие из этих историй – плод больного воображения писательницы или ее конъюктурных соображений: задеть читателя за живое и угодить Западу. После ее «Цинковых мальчиков» многие матери погибших в Афганистане солдат подавали на Алексиевич в суд за искажение и перевирание.

Нормальных людей от такой литературы тошнит. Скажете, куда деваться, если это – правда? Не знаю. Война – жестокая штука. И, наверное, на ней было всякое. Но как сказал мудрец – самая страшная и подлая ложь – это хитро подтасованная правда. В этих книгах такая «правда» – тщательно откорректированные рассказы старательно отобранных людей. А писатель должен отображать в своем творчестве типичное, а не единичное. А типичным были подвиги, мужество, благородство, самопожертвование и проявление других самых лучших человеческих качеств.

Наверное, слава Солженицына, с упоением описывавшего пытки в застенках НКВД, не давала покоя Светлане Алексиевич. И она пошла дальше:

в ее книгах вообще нет никакого сюжета, только монологи разных людей о страшном, кровавом, отвратительном.

Это не литература, а кошмар

Последняя ее книга – «Время секонд хэнд» про 1990-е годы – тот же сборник всевозможных ужасов. Вот, например, такой некрофильский сюжетец. Умирает старая женщина. У ее дочери и внучки нет денег на похороны и даже на то, чтобы отвезти тело в морг. Поэтому дочь и внучка неделю живут в квартире с покойницей. Бальзамируют, как могут: обтирают тело марганцовкой, накрывают мокрой простыней, задраивают окна, подтыкают двери мокрым одеялом. Денег на похороны дают бандиты, а потом отбирают квартиру. Мать и дочь становятся бомжами.

Я почитала отзывы о «Секонд хэнде». Чаще всего встречается такой: «Дочитать не хватило сил – отвратительно. После чтения хочется помыться».

«Если «У войны не женское лицо» я не смогла читать, потому что мне три ночи подряд снились кошмары, то это произведение вызывает у меня, мягко говоря, отторжение. Безобразие, что этот автор пишет – «у России нет ничего, кроме нефти и газа» – как вообще поворачивается язык говорить такое во всеуслышание и получать за это высшие награды?! Я пролистала всю книгу – все в таком стиле – хор неудовлетворенных и обиженных жизнью. Это не литература, а кошмар; публицистика, причем бездарная. Я прочла 50 страниц и больше не хочу. Книга вызывает желание пойти и отмыться от грязи, которую на тебя вылили».

«Я, честно говоря, не поняла эту книгу. Собрано столько историй и они все ужасны! Одна другой хуже! Тоска и безнадега, море слез и чужого горя, вот о чем эта книга. А жизнь-то она РАЗНАЯ! И в самые страшные времена было место счастью и радости, но только не в этой книге. Мазохизмом не страдаю. Все, о чем пишет Алексиевич, должно возбуждать в человеке ненависть к своей стране и народу».

Могут возразить, мол, Пушкин в «Истории Пугачевского бунта» тоже писал о тошнотворных деталях: выбитый глаз висел на щеке, с тучного коменданта крепости злодеи содрали кожу и мазали салом свои раны… Но это было историческое произведение, на основе документов и показаний свидетелей. И он написал потом «Капитанскую дочку»! Я, конечно, не собираюсь и близко ставить Пушкина и какую-то злобную русофобку. Я это к тому, что поэт, даже такой гениальный, как Пушкин, иногда может работать, как журналист. Но далеко не каждый журналист может быть писателем.

Литератор Юрий Поляков по поводу творчества Алексиевич сказал конкретно: «Давайте называть вещи своими именами: ее книги – это весьма средняя публицистика, точнее, литературная запись, работа скорее техническая, нежели творческая. Раньше этим просто подрабатывали, записывая речевые потоки военачальников, директоров, знатных доярок… А теперь за это Нобелевку дают. Впрочем, премию Алексиевич получила не за тексты, а за то, что она, лауреат премии Ленинского комсомола и кавалер ордена Знак почета (1984), пламенно не любит советскую власть и Россию, о чем в любом интервью сообщает с той обстоятельностью, с какой впавший в детство пенсионер повествует о своей подагре. Такое впечатление, что следующему русскоязычному лауреату Нобелевской премии и писать-то не понадобится, а только ругнуть как следует в эфире эту «немытую Россию». А пожалуйте – в Стокгольм!».

А на мой взгляд, книги Алексиевич – это даже не журналистика, потому что это даже не интервью, а сплошной поток извращенного сознания. В этих книгах главное – вызвать доверие конкретными именами и прошибить страшными фактами. Так Солженицын работал, а после теракта в Москве на Дубровке журналист «Новой газеты» Политковская тоже публиковала статьи с монологами тех, кто потерял своих близких. Очень похоже и по стилю, и по «жанру». И вроде прямым текстом не обвиняют страну и власть, и в то же время в каждой строке это подразумевается. И каждая строка должна вызывать отвращение к стране, которая это допустила.

«А по Москве народное тело ходит…»

Сама Алексиевич тоже любит давать интервью. Особенно зарубежным изданиям. Здесь в каждом слове пресмыкательство перед Западом и презрение к своим. «Вчера я шла по Бродвею – и видно, что каждый – личность. А идешь по Минску, Москве – ты видишь, что идет народное тело. Общее. Да, они переоделись в другие одежды, они ездят на новых машинах, но только они услышали клич боевой от Путина «Великая Россия», – и опять это народное тело… Поэтому мне хотелось показать всю, как говорила Цветаева, цветущую сложность нашей жизни».

Писательница Татьяна Толстая, прочитав этот перл, хохотала: «Кто-нибудь, расскажите ей, кто придумал выражение «цветущая сложность» и что оно означает. Да, и по Москве или Минску пешком не ходите, там какое-то общее тело ходит. Или в машинах ездит. А «пи…дец» по-белорусски тоже пи…дец будет?» (Цветаева не имеет никакого отношения к выражению «цветущая сложность», его придумал религиозный философ К. Леонтьев – Н.С.). Толстая добавила к вышесказанному с присущим ей сарказмом о творениях лауреатки Алексиевич: «Она, конечно, мастер вываривания гов…а из любого материала».

А вот еще цитата из интервью Алексиевич испанской La Vanguardia: «Недавно я была в Москве и решила сходить в храм на службу. Вижу возле собора большое количество полицейских, бойцов подразделений по пресечению беспорядков, толпа гражданских. Думаю, что-то случилось: покушение или еще что. Но мне отвечают: «Нет, просто мы все идем в церковь помолиться во славу российского ядерного оружия». Представляете? Помолиться за ядерное оружие русских! Полиция вместе с военными и политиками! Это отвратительно!».

«На следующий день сажусь в такси, водитель меня спрашивает, православная ли я. Отвечаю, что нет. «Тогда извините, вам придется освободить машину, поскольку это православное такси и мы обслуживаем исключительно христиан-ортодоксов». Вечером отправляюсь в театр – у входа – группа казаков с нагайками, требующих отменить спектакль по Набокову. И это я говорю всего о нескольких днях в Москве. Вы понимаете – красный человек жив! Мы должны выдавить все это».

Вот такой бред несет эта нобелевская лауреатка про Россию. А за что, вы думали, нынче Нобелевку дают?

В одном интервью Алексиевич сказала, что «понимает» убийц украинского писателя Олеся Бузины (!?) и утверждает, что «Россия аннексировала Крым, оккупировала Донбасс и развязала войну с Украиной», но это вообще ее дежурные фразы.

Начиная с 2000-х годов гражданка Белоруссии, украинка Алексиевич живет за границей – в Германии, Италии, США. Получила там несколько престижных премий. Но когда на горизонте замаячила Нобелевская (номинировали ее несколько раз), ей, видимо, посоветовали вернуться, для чистоты эксперимента, так сказать. Чтобы потом не говорили, что премию опять дали эмигрантке-диссидентке… И вот до премии она жила какое-то время в Минске, ездила в Москву, посетила даже Казахстан, везде давала интервью, и везде говорила про страшную Россию, кровавого Путина и «красного человека» – в смысле про нас с вами.

Ничего удивительного. В мире, где премию «мира» дают Горбачеву, ввергнувшего огромную страну в нищету и гражданские войны, и Бараку Обаме, развязавшему самое большое количество войн за свое президентство…

Мы живем в виртуальном мире.