Захотели – смогли
В середине 70-х годов ХХ века в журнале «Знание – сила» приводилась шокирующая информация: в одной из главных рек Европы – Рейне можно проявлять фотоплёнку. Настолько загрязнены его воды, практически исчезла рыба… Наш Урал на таком фоне выглядел куда привлекательнее: его воды были чище, осетровые поднимались на нерест до Уральска и даже до Оренбурга. И вот теперь ситуация зеркально изменилась: Урал умирает, а Рейн возрождается. Бывший капитан Уральского речного пароходства Пётр Штах работает на буксире-толкаче – водит по Рейну баржи.
Что за диво? Почему во второй после Дуная европейской реке улучшилось качество воды, восстановилось поголовье рыб, активизировался водный туризм? Почему нет сильного обмеления, как на Урале? Такие изменения во многом произошли благодаря Конвенции по защите Рейна, подписанной в 1999 году в Берне правительствами пяти (а не четырёх, как писала казахстанская пресса), стран: Германии, Франции, Люксембурга, Нидерландов, Швейцарии, а также Европейским сообществом.
Конвенция содержит ясные и конкретные формулировки. Согласно ст. 2, п «б», Конвенция применяется не только к реке Рейн в целом, но также к взаимодействующим с ним подземным водам. Это позволяет постоянно контролировать уровень грунтовых вод, обеспечивать регулярное затопление поймы в половодье, чего давно нет на Урале.
Ст. 5 «Обязательства договаривающихся сторон», п. 4, пп. «б» гласит: «Сброс сточных веществ постепенно сокращается до полного прекращения». Трудная, конечно, задача, но она поставлена и делается всё для её выполнения.
Пункт «г» той же статьи предусматривает «консервацию и восстановление наиболее естественных сред обитания для дикой фауны и флоры в воде, в речном русле и на берегах и в смежных площадях, улучшение жизненных условий для рыбы и восстановление её свободной миграции». Обратите внимание, свободной миграции! А на Урале какая миграция? То авария на Тенгизе мешает осетровым идти на нерест в Урал, то паутины из браконьерских снастей, особенно в низовьях.
Конвенция по защите Рейна также предусматривает дальнейшее снижение загрязнённости донных отложений. Трудности есть только в отношении рассредоточенных источников загрязнения сельскохозяйственных стоков, содержащих пестициды и биогенные элементы, а также загрязнения, переносимые воздушными потоками.
Вдоль Рейна и его притоков построена сеть станций мониторинга, регулярно публикующих результаты наблюдений. На Урале есть гидропосты, но о таких станциях ничего не сообщалось. Если они есть, то где результаты их мониторинга?
До принятия Конвенции страны-участницы вовсе не сидели сложа руки. С 30 сентября 1987 года эффективно работала Программа действий по Рейну. В ней уделялось особое внимание восстановлению Рейна для «консервации и улучшения экосистемы Северного моря». В 1990 году произошло, казалось, невероятное: в Рейн из Атлантики вернулись лосось и морская форель! Нам бы тоже не грех улучшить экосистему Северного и особенно Северо-Восточного Каспия, куда попадают воды Урала. Может, тогда вернутся в Урал осетры и… тюлени, которые в 1970-х в погоне за рыбными косяками поднимались вверх на 200-250 км.
В Международной Комиссии по защите Рейна много учёных. Как неоднократно отмечал академик Александр Чибилёв, в российско-казахстанской комиссии по Уралу, напротив, учёных почти нет, одни чиновники. Вот и работает комиссия ни шатко, ни валко, не включает предложения учёных в план мероприятий, по выражению Александра Александровича, «черпает воду решетом».
Так что опыт спасения Рейна для Урала очень актуален. В том числе по части организации работы. Если эта организация хромает, о каких результатах можно говорить?!
