Старое фото. Василий Рук
Январь 1989 года. Автор этих строк, тогда сотрудник Госархива Уральской области и нештатный корреспондент «Приуралья», приехал на Линдовскую, 115, в управление Уральского речного пароходства. Там состоялось знакомство с его начальником Василием Александровичем Руком. Едва я произнёс несколько фраз, как мой собеседник тут же вызвал своего заместителя Дмитрия Кармака, начальника планово-финансового отдела, депутата горсовета, тоже нештатного автора газеты «Приуралье» Юрия Железнова и кого-то из ветеранов. «Товарищ Суетин обнаружил в архиве уникальные документы об Уральском пароходстве и Урале. Хочет писать книгу. Прошу оказать содействие, – сказал Василий Александрович. Потом добавил: – Наши ветераны в вашем распоряжении. Они вам такое об Урале расскажут!..»
Контакт с этим удивительным человеком наладился сразу. И дело не только в том, что Рук загорелся желанием помочь в издании книги. Он смотрел дальше: что такое Урал с точки зрения хозяйственника? С точки зрения региона, республики, страны? Как улучшить работу речного транспорта? Об этом надо писать, снимать, рассказывать. Мне же пора глубже входить в тему. Пользоваться не слухами, а достоверными сведениями. И такую возможность речники предоставили.
5 мая 1989 года, в День печати, с дебаркадера, на скоростной комфортабельной «Зарнице» мы отправились на Аксуатское месторождение ПГС. В пути от Василия Александровича узнаю интересные вещи. Оказывается, добыча песчано-гравийной смеси производится не где попало, а в специально отведённых местах – карьерах. Есть понятие маркшейдерской службы, есть рекомендации и разрешения природоохранных органов. И насчёт страны Рук не случайно упомянул: именно ПГС, добытая Уральским пароходством, использовалась при строительстве знаменитой Останкинской телебашни!
Почему? Согласно лабораторным исследованиям, проведённым специалистами ГДР и ЧССР, занятыми на освоении Карачаганакского месторождения, только песчано-гравийная смесь, поставляемая Уральским речным пароходством, удовлетворяет нормам производства бетонных работ на объектах промышленного строительства, жилья и соцкультбыта. ПГС остальных карьеров области имеет большую минерализацию, из неё нельзя получить необходимые прочностные характеристики бетона.
Спрос на добытую речниками ПГС был просто БЕШЕННЫЙ. Без неё не было бы нынешнего Мемориала Победы и многих других важных объектов области. Об этом, а также специфике добычи ПГС, мне рассказывали и другие речники, с которыми познакомил Рук. Например, Александр Ермолаев – старший электромеханик плавкрана № 11, участвовавший в августе 1988-го в расчистке и возвращении к жизни Рубёжки, притока Урала.
В карьере работали 11, 18-й и ещё пара плавкранов. Они тут же грузили ПГС на баржи. Загрузился речной состав – подходит следующий. Непрерывное производство. Василий Александрович заметил какой-то изъян. Отрывистыми репликами он даёт указания и внимательно смотрит вверх на стрелу плавкрана: всё ли там нормально? Так и запечатлел его на публикуемом снимке.
Потом там же, на 18-м кране, пригласил отведать наваристого «речного борща». Готовить здесь умеют. И не только мужчины. До сих пор вспоминаю кулинарное искусство Сергея Запромётова с «Десны» во время подготовки репортажа о перевозках нефтепродуктов до Кызылжара в октябре 1991-го.
В том же 1991 году, когда я работал в «Пульсе», довелось познакомиться с Василием Александровичем поближе.
Он родился в 1929 году в Каховке в семье агронома. Учился в Семипалатинском ремесленном училище на судоводительском отделении, работал на Иртыше капитаном парохода «Советская Молдавия», видел с его борта первый ядерный взрыв в СССР.
В 1950 г. Рук был репрессирован и почти четыре года отсидел в Комсомольске-на-Амуре, на водном отделении Амурлага. Там заключённые работали на погрузке барж. Пройдёт, бывало, по Амуру пароход, а у молодого капитана всё внутри переворачивается: тянуло встать за штурвал.
Довелось прочитать дневник Рука, который он вёл в Амурлаге. Там есть такая запись: «Если бы мне сегодня сказали: вы свободны, можете ехать к семье, я бы не нашёл в себе сил сделать это до закрытия навигации». В конце дневника приписка: «Конец. И больше не будет».
Что же произошло? Дело в том, что дневник попал в руки начальника лагеря Осиповича. Он вызвал Рука в кабинет и приказал сесть. Тот опешил: никогда начальники не предлагали зэкам садиться.
Осипович вынул дневник и сказал: «Я прочитал всё. Мне следовало ваш дневник отдать оперативникам, которые размотали бы вам новый срок. Вы, я вижу, не дурак – потрудились на славу. Поэтому я возвращаю дневник. Сожгите его. О нашем разговоре не должен знать никто».
Рук пробормотал что-то насчёт классиков марксизма-ленинизма, которые в ссылках могли писать свои произведения. Начальник повторил, что Василий не дурак и должен различать, что такое царская тюрьма, а что такое советская. Рук поблагодарил Осиповича, но сжигать дневник не стал, а переправил его частями через вольнонаёмных домой.
После смерти Сталина его освободили и уговаривали остаться на Амуре, но он отказался, вернулся на Иртыш, на пароход «Будённый». Затем Рука вернули капитаном на «Советскую Молдавию». Позже доверили один из самых мощных иртышских пароходов – «Адмирал Макаров».
В 1954 г. Василий закончил стажистское отделение Омского речного училища, но чувствовал необходимость продолжить образование: на речном транспорте начали внедрять новые методы управления.
Десять лет работал капитаном-наставником. После окончания в 1966 г. с отличием Новосибирского института инженеров водного транспорта Рук – первый заместитель крупнейшего на Иртыше Павлодарского речного порта. Затем в его судьбе произошёл крутой поворот. В 1977 году его назначают начальником Уральского речного пароходства. Василию Александровичу пришлось много лет вести неравную борьбу с союзными и республиканскими инстанциями за сохранение организации.
Но он никогда не сдавался. Однажды в промозглый холодный день встретил его около гостиницы «Акжайык». «Покупаем вторую «Москву»! – радостно сообщил он. – Дачники и гости города должны ездить на комфортабельных судах…» Однако цена на теплоход резко подскочила, и от покупки пришлось отказаться.
После ухода в 1989-м на пенсию Рук, сам заядлый дачник, несколько лет возглавлял Уральское городское общество садоводов и огородников. С упорством отстаивал в судах интересы садоводов. Как-то он пригласил меня на свою дачу в Учужном затоне, с гордостью показывал выращенные им 26 яблонь. Василий Александрович вёл здоровый образ жизни. Нередко видел его идущего на дачу на лыжах.
И вдруг Рук огорошил: уезжаем, говорит, вместе с женой Зинаидой к дочери в Белореченск Краснодарского края. Дочь зовёт… А в глазах у Рука – тоска по работе, уральцам, с которыми он давно сроднился, Уралу, которому отдал лучшие годы жизни. Василий Александрович дружил с моим отцом. Они хорошо общались, вместе ходили на дачу…
Через полгода после отъезда получаю от Рука письмо: всё хорошо, обустроился на новом месте, езжу на машине. Гаишники, увидев «речную кокарду» на моей беретке, сразу пропускают… И вдруг через два месяца приходит страшная весть: Рук умер. Не верилось: ведь совсем недавно он был такой подвижный, общительный, на лыжах бегал.
Нет, нельзя срывать стариков с родных мест! Так же быстро от тоски по ним умер после отъезда из Уральска Сергей Балдычев (предшественник Рука в УРП) и немало других известных людей.
Приезжий человек Василий Александрович Рук сразу стал СВОИМ, он всем сердцем полюбил Уральск, его замечательных людей. Он НЕ МЫСЛИЛ себя без Урала. Он был НАСТОЯЩИМ УРАЛЬЦЕМ. Такое не забывается.
