Рыцарь плаща и кинжала

(Продолжение. Начало в № 51)

Англичан, которым сегодня всюду мерещатся российские шпионы, можно понять. Они, похоже, до сих пор не могут оправиться от удара, который нанес им Ким Филби – английский аристократ, много лет возглавлявший один из самых важных департаментов Секретной разведывательной службы Великобритании и который оказался советским разведчиком.
Однажды, в 1981 году, уже после того как Ким Филби долгое время жил в СССР, он читал лекцию в ГДР для будущих сотрудников Штази – немецкой спецслужбы. Рассказывая о своей работе в Англии на советскую разведку, он – коренной британец – сказал, что тридцать лет провел во вражеском лагере. Своей страной он выбрал СССР. Даже когда увидел, что и при социализме люди живут не очень хорошо, он все равно считал Советский Союз своей родиной и лучшей страной в мире.

На грани провала

Ким Филби работал в Вашингтоне, когда узнал, что угроза разоблачения нависла над его другом, членом их коммунистической «кембриджской пятерки» – Дональдом Маклэйном, а потом и Гаем Берджессом. Предупредив их, он подставил себя.

2 апреля 1954 года ушел к противнику шифровальщик советского посольства в Австралии Владимир Петров. Рассказывая о побеге членов «кембриджской пятерки» – Маклэйна и Гая Берджесса, предатель назвал Филби «третьим человеком» в шпионской группе. Филби отозвали из США в Англию и в течение нескольких месяцев допрашивали. Но Ким умел просчитывать развитие ситуации на много ходов вперед и ловко водил за нос британскую разведку. В критические моменты ссылался на ЦРУ, где работал в последнее время – мол, вы хотите сказать, что и в ЦРУ – шпионы?

В ноябре 1955 года группа депутатов нижней палаты парламента, пытаясь выяснить, действительно ли Филби является «третьим человеком», направила запрос вновь избранному премьер-министру Гарольду Макмиллану. И тот на парламентских слушаниях публично снял с Филби все подозрения: «Не обнаружено никаких доказательств того, что Филби предупредил Маклэйна или Берджесса. Находясь на правительственной службе, он выполнял свои обязанности умело и добросовестно. У меня нет оснований считать, что мистер Филби когда-либо предавал интересы страны, или что он является так называемым «третьим человеком», если такой вообще существовал».

Филби вернули паспорт. Он блестяще провел пресс-конференцию, и коллеги из СИС принесли ему свои извинения и поздравления. Глава ЦРУ рвал и метал от ярости.

По мнению многих западных аналитиков, Филби навсегда испортил отношения между ЦРУ (США) и СИС (Англия). С тех пор у них уже не было полного доверия друг к другу. «Его деятельность посеяла семена недоверия и отравила умы некоторых сотрудников ЦРУ настолько, что они уже не могли доверять полностью даже самым близким британским коллегам», – считают западные аналитики.

Позже Ким объяснял, что избежать разоблачения ему помогло его происхождение. Ну, не могло поверить британское высшее общество, что их представитель может быть агентом советской разведки! А во-вторых – Филби занимал слишком значимый пост в английских спецслужбах, и его разоблачение могло многим там стоить карьеры.

С него сняли все подозрения и через год после отставки снова призвали на службу ее величества королевы Великобритании. Невероятно, но – во внешнюю разведку МИ-6!

Филби направили в Ливан в качестве корреспондента газет «Обсервер» и «Экономист», что называется «работать под прикрытием». Но в Бейруте Филби работает не только «под прикрытием», но и «под колпаком». При этом он по-прежнему передает советской стороне не только аналитическую, но и оперативную информацию. Его снова предают. На этот раз предатель – перебежчик Голицын. Филби об этом сообщает неожиданно появившийся в Бейруте старый друг Кима Николас Эллиотт. И он предлагает Филби от имени МИ-5 и СИС пойти на признание своей вины, выдать всех известных ему агентов, в обмен на неприкосновенность. Ким, естественно, отказывается.

Забеспокоились за своего ценного разведчика в СССР, ведь под угрозой была сама жизнь Кима. Его нужно было тайно вывезти из Бейрута, а как это сделать, если он находится под постоянным наблюдением?

Ветеран разведки Николай Долгополов в своей книге о Киме Филби приводит его рассекреченное письмо советским друзьям, в котором подробно расписан распорядок дня его новой семьи: когда дети уходят в школу, когда приходит прислуга и т.д. (В Бейруте он женился на американке Элеоноре с тремя детьми). Ясно, для чего это было написано: Филби готовили побег. После встречи с советским резидентом Ким, как был в одном костюме, даже без портфеля, добрался до стоявшего в порту сухогруза «Долматов». Там его уже ждали. 23 января 1963 года судно покинуло причал. Вскоре «Долматов» добрался до Одессы.

Филби был страшно расстроен своим провалом. В СССР его ободряли: «Вы сделали все, что могли». Но он понимал, что теперь уже не сможет заниматься любимой работой. Анализируя случившееся в Бейруте, Филби пришел к выводу: уйти ему дали сознательно. Резидент Лан в самый напряженный для британской контрразведки момент вел себя, по меньшей мере, странно, не проявляя никакого рвения. Эллиотт мгновенно улетучился из Бейрута, сделав свое дело. В чем оно заключалось? Разве не в том, чтобы предупредить Филби? Его могли арестовать еще в Бейруте, вызвать в Лондон, насильно увезти…

Историки западных спецслужб считают, что есть все основания предполагать, что не только СИС, но и английское правительство не стремились арестовывать одного из руководителей своей секретной службы. Как бы выглядел в глазах соотечественников ставший к тому времени премьером Гарольд Макмиллан? Ведь это он в ранге главы Министерства иностранных дел в 1955 году снял в своем выступлении обвинения против Филби. А как бы оправдывалась сама разведка, проморгавшая агента, работавшего на СССР в течение почти трех десятков лет? Все это могло привести к падению правительства, увольнениям в спецслужбах. Никто, совершенно никто не был в этом заинтересован. А в СССР Филби уже не представлял никакой угрозы ни Британии, ни США.

Дальнейшие события подтвердили, что Филби в своем анализе не ошибся. Вскоре без излишней шумихи Николас Эллиотт, плюс еще несколько друзей Филби по СИС, которые доказывали его невиновность, были отправлены в отставку. А «проворонивший» его резидент Пит Лан награжден в Лондоне одним из почетнейших орденов Британской империи.

Так было лучше всем. Ведь никаких доказательств работы Филби на СССР английские спецслужбы так и не нашли, а его собственного признания они бы все равно не добились. Он бы снова водил их за нос и выходил сухим из воды. Но в СИС не знали, куда исчез Филби. Помощь пришла, откуда не ждали. На дипломатическом приеме в посольстве ГДР в Москве подвыпивший Хрущев вдруг объявил о своем решении предоставить Киму Филби политическое убежище и московскую прописку! (Не терпелось генсеку похвастаться тем, какие разведчики работают в самом сердце английской разведки!)

Филби – в Москве? (В СССР пытались исправить оплошность или глупость Хрущева – в «Известиях» напечатали сообщение, что Филби находится в Йемене, но в СИС уже начали действовать.)

Гора Арарат как доказательство

Поначалу руководство СИС настороженно отнеслось к заявлению советского премьера: еще свежи были в памяти пьяные разглагольствования Хрущева об оснащении Советской армии «боевыми подземными лодками», которые по своим тактико-техническим данным якобы превосходят любые танки мира. В СИС решили найти фактическое подтверждение присутствия Филби в Москве и его работы в пользу СССР.

Не дожидаясь пока будут добыты эти «фактические подтверждения», директор ФБР Гувер объявил, что «исчерпал свой кредит доверия в отношении СИС». Действительно, до самой своей смерти в 1972 году он не доверял английским спецслужбам.

«Фактическое подтверждение» было найдено во время обыска в бейрутской квартире Филби – барельеф горы Арарат, украшенный драгоценными камнями – подарок Сталина, единственная вещь, с которой Ким не расставался. Ее пришлось оставить, ради тайного побега из Бейрута. Контрразведчики обратили внимание на красивую изящную вещь. «Ей сто лет, Ким купил ее давно, у старьевщика в Стамбуле», – объяснила его жена Элеонора так, как объяснял это всем сам Ким. Но специалисты-искусствоведы выяснили, что барельефу не больше двадцати лет. А главное – гора. Ее двуглавая заснеженная (множеством мелких бриллиантов) вершина – в том ракурсе, который был представлен на барельефе – могла обозреваться только с территории СССР, но никак не Турции. Значит, художники-мастера, делая эскиз, находились именно там… А если учесть срок жизни вещицы… Словом, подарок вождя явился единственным «фактическим подтверждением» того, что Филби работал в пользу СССР.

И разрешили

Вскоре Элеоноре разрешили присоединиться к Филби в Москве. Позже она написала об этом книгу – «Шпион, которого я любила». В ней много интересных наблюдений с «той» стороны, подробностей «легальной» жизни разведчика, но в целом книга скучная. В ней много самолюбования – вот, мол, я какая – поехала за любимым в ужасную морозную Россию.

С того момента, как она в меховом манто вышла из самолета, Элеонора подробно описывает все – как жили, куда ходили, что пили и ели и, особенно часто, про то, как один из офицеров КГБ высокого ранга регулярно приносит им в качестве сувенира что-нибудь из съестного. Элеонора вопрошает: разве это дело, что человек такого ранга приносит нам пакеты с гречкой, копченой колбасой и баночки с черной икрой? И с женской кокетливостью подчеркивает, какой галантный этот «Сергей» – очень часто дарит ей цветы, а в Москве это роскошь.

Первое, что спросил ее Филби, когда она прилетела – привезла ли она ему шотландский виски? Она хотела купить в аэропорту его любимый алкоголь, но ей запретил сотрудник российского посольства, который ее провожал – опасались, что в бутылку подсыпят отраву. В Москве ее долго и тщательно проверяли врачи: боялись, что заразу она привезла в себе? Элеонора пишет, что никогда за свою жизнь не проходила такого тщательного медицинского обследования, как в Москве.

Она спрашивала Кима, что он делал до того, как прибыл в Москву, ведь прошло несколько месяцев, как исчез из Бейрута, но он не говорил. Она пишет, что большую часть пути из Одессы он проделал пешком. В целях конспирации или хотел поближе разглядеть страну, о которой мечтал и ради которой рисковал жизнью?

Зато он с юмором рассказывал ей, как его «откармливала» старая, толстая русская экономка, чьей основной целью, по словам Кима, было впихнуть в него как можно больше еды. «Она постоянно ругала его, что он мало ест, и еды, которую она готовила, хватило бы на четырех человек. Он проводил много времени со своими русскими коллегами из разведки, а в свободное время ходил по городу пешком, узнавая и исследуя его, как он привык делать в каждом новом городе» – пишет Элеонора.

Они находятся под постоянным контролем, и это ее тяготит. За шесть месяцев до ее приезда в Москве умер Гай Берджесс – член «кембриджской пятерки», тот самый английский аристократ, весельчак и гитарист, который во время войны просил передать Сталину, что они работают не за деньги, а за идею, и, если им еще раз предложат плату, они сочтут это за оскорбление. Ким очень дорожил дружбой с Гаем, но ему запрещали часто с ним встречаться.

«Ким никогда не жаловался на эту жесткую дисциплину, но я подозреваю, что ему больше всего не хватало долгих и задушевных бесед с Берджессом – как в добрые, старые времена. Может быть, такие беседы помогли бы и самому Берджессу прожить еще немного, – пишет Элеонора Филби. – Как я узнала, Гай до конца сопротивлялся необходимости вести ту анонимную жизнь, которую от него требовали русские. Он был все время доступен иностранным журналистам; его видели пьянствующим в разных гостиницах; его частная жизнь была достаточно скандальной. Больше всего меня удивило, что он даже не потрудился выучить русский язык и, насколько я знаю, русским от него больше не было никакой пользы. Разве что время от времени он принимал участие в каких-нибудь консультациях в отношении переводов и англоязычной пропаганды. Совершенно очевидно, что ему было до смерти скучно.

Его доконала бюрократическая сторона советской жизни. Он любил музыку, живопись и книги, и расцветал от вина и бесед. Ему очень нравились черноморские курорты, и однажды он повез туда свою мать, когда она приехала с ним увидеться. За год до смерти он обращался к советским и английским властям с просьбой навестить мать в Англии. Возможно, русские были бы счастливы от него избавиться, но англичане отказались его впустить, и после долгих недель прогрессирующего атеросклероза он умер. Его прах покоится сейчас на церковном кладбище Вест Меон (Хемпшир), в той самой деревне, где когда-то жила семья Берджессов».

Прах Гая в родовое поместье Берджессов был перенесен позже. В Москве Гая Берджесса похоронили на Новокунцевском кладбище. Все свои вещи он завещал Киму Филби, которому не разрешили присутствовать на похоронах. Ким взял портативный орган и изящный туалетный столик матери Гая. Собственно, больше ничего ценного не было. Дональд Маклэйн, который был на похоронах, рассказал Киму, что на кладбище оркестр играл Интернационал – Гай с юности был одержим идеей всеобщего братства всех народов и ради этого рисковал жизнью, сотрудничая с советской разведкой.

(Продолжение следует)

Наталья Смирнова
По материалам Интернет-ресурсов, книги Филби «Моя тайная война» и других источников