Крестный путь царской семьи

(Продолжение. Начало в № 29—31)

Недавно в музее «Старый Уральскъ» прошло мероприятие, посвященное столетию со дня расстрела царской семьи. Обсуждали, в том числе, произведение Валентина Пикуля «Нечистая сила» о Григории Распутине и его влиянии на императрицу (по этой книге был снят фильм «Агония»). Всех волновал вопрос: почему император не спасся сам и не спас свою семью? Один из выступавших высказал мнение, что царь, отрекшийся от престола, знал о той участи, которая ему готовится, и сознательно шел на «свою Голгофу», приняв мученическую смерть и став вместе со своей семьей святыми страстотерпцами.

Все было предопределено…

Это мнение возмутило Тамару Шабаренину: «Сам бы и шел, детей-то зачем на смерть потащил?» – сказала она, конечно понимая, что ничего уже от самого Николая Романова не зависело.

Действительно, предполагал ли Николай Романов, какая участь им уготована? Думаю, что поначалу, конечно, такого не предполагал. Иначе бы предпринял что-то, что могло спасти хотя бы детей, которых он очень любил. Верил, что поможет брат – «милый Джорджи» – английский король Георг Пятый. Верил, что придут на помощь те, кто клялся ему в верности и готов был отдать за него жизнь. Не верил, что восставший народ – его народ – способен на такое злодеяние.

Во всяком случае, до того момента, как они попали в Ипатьевский особняк. Вот там даже дети стали понимать свою обреченность. Алексей однажды сказал: «Если будут убивать, то хоть бы не мучили…»

А были ли другие планы у Временного правительства и большевиков относительно царя и его семьи? Николай Соколов, которому Колчак поручил расследование расстрела через неделю после него, пришел к выводу, что все было заранее предопределено – царская семья должна исчезнуть. Впрямую он этого не утверждает, но, читая его книгу «Убийство царской семьи», четко ощущаешь, что физическое уничтожение царской семьи готовилось задолго до расправы. Но кем? Большевиками, Временным правительством, иностранными спецслужбами?

Соколов продолжал свое расследование уже будучи в эмиграции. Даже после гибели Колчака и полного разгрома белых он продолжал собирать информацию – вплоть до своей смерти при загадочных обстоятельствах. В 1924 году его найдут мертвым у его дома в Париже: 42-летний следователь умер, по официальной версии, от сердечного приступа.

Никто не был заинтересован в восстановлении в России монархии – ни белые, ни красные, ни «временные» либералы во главе с Керенским, ни иностранные интервенты.

Когда царь отрекался от престола, он поставил несколько скромных условий. Например, отправить их в Крым, в Ливадию. Но их уже через неделю под арестом отправляют в Царское село, а потом в прямо противоположное Ливадии направление – в сибирский Тобольск. И это ведь сделали не большевики, еще не пришедшие к власти, а Керенский, ставший во главе Временного правительства. Керенский потом объяснял это решение тем, что в Крым царскую семью пришлось бы везти «через рабоче-крестьянскую Россию», что могло быть опасным для них. «Я не могу понять, почему везти Царя из Царского куда-либо, кроме Тобольска, означало везти его через рабоче-крестьянскую Россию, а в Тобольск – не через рабоче-крестьянскую Россию», – недоумевает странной логике «отца русской демократии» следователь Соколов.

«Не знаю, какая оценка была у Саши Керенского по географии, об этом лучше спросить у его товарища по гимназии Вовы Ульянова. Почему Керенский не догадывается, что дорога в Тобольск лежит не через какую-то другую, особенную Россию, а идет как раз именно «через рабоче-крестьянскую»?! – удивляется вслед за ним историк Николай Стариков.

Организовать побег из Тобольска было невозможно: до ближайшей железнодорожной станции почти триста километров. «Никто из лидеров белого движения не собирался восстанавливать в России монархию», – говорит доктор исторических наук Владимир Лавров. И ссылки на то, что на эвакуацию Романовых из Екатеринбурга не было времени, тоже не состоятельны – наступление белых не было молниеносным, сами себя большевики прекрасно эвакуировали и имущество прихватили. Так что вывезти царскую семью им не представляло труда.

Сомнительно и то, что Ленин хотел устроить над Николаем показательный суд, несмотря на то, что в январе 1918 года правительство во главе с Лениным объявило, что суд над бывшим императором Николаем II будет. Предполагалось, что главным обвинением станет Кровавое воскресенье – 9 января 1905 года. Но Ленин, видимо, не был уверен, что та трагедия гарантирует вынесение смертного приговора. Во-первых, Николай II не отдавал приказа о расстреле рабочих, его вообще в тот день не было в Петербурге. А во-вторых, сами большевики к тому времени замарали себя «кровавой пятницей»: 5 января 1918 года в Петрограде расстреляли многотысячную мирную демонстрацию в поддержку Учредительного собрания. Причём расстреливали там же, где погибли люди в Кровавое воскресенье. Как после этого бросать в лицо царю, что он – «кровавый»? А в чем виноваты его жена и его дети?

«В марте 1918 года большевики заключили сепаратный Брестский мир с немецкими агрессорами. Большевики отдавали Украину, Белоруссию, Прибалтику, обязались демобилизовать армию и флот и заплатить контрибуцию золотом. Николай II на публичном процессе после такого мира мог из обвиняемого превратиться в обвинителя, квалифицировав действия самих большевиков как госизмену, – пишет доктор исторических наук Владимир Лавров. – Словом, Ленин не решился судиться с Николаем. Кроме того, в июне-июле 1918 года в стране разгорелась широкомасштабная Гражданская война. Ленину надо было сплотить свою партию. Убийство царской семьи стало демонстрацией того, что рубикон пройден: или мы любой ценой побеждаем, или за всё придётся отвечать».

 

Ликвидировать всех

А то, что придется отвечать, они, конечно, понимали. Недаром скрывали, что убили всю царскую семью, врали, что жена и дети живы. Ведь как было объяснить народу убийство женщин и детей?

На следующий день после расправы, 18 июля, ВЦИК объявил, что Николай II расстрелян, а его супруга и дети эвакуированы в безопасное место. Свердлов и Ленин прекрасно понимали: в глазах общественности убить ни в чём не виноватых женщин и 13-летнего мальчика – страшное преступление.

Большевикам нужно было уничтожить всех Романовых. Для этого практически их всех выслали на Урал: царскую семью постоянно перевозят с места на место, потом привозят в Екатеринбург. Других представителей династии увозят в Алапаевск. Там поначалу им разрешают свободно передвигаться по городу, ходить в церковь, вести переписку. Они даже разбили перед школой, куда их поместили, собственный садик.

Но все изменилось 12 июня. В этот день Романовым объявили о побеге брата Николая Второго – великого князя Михаила Александровича и об ужесточении в связи с этим режима содержания оставшихся – им запретили выходить из здания и содержали, как в тюрьме. На самом деле Михаил никуда не сбегал, а был убит чекистами. Он стал первой жертвой среди алапаевских узников.

Не ведали, что творили?

Царскую семью в Екатеринбурге убили в ночь с 16-го на 17-е июля. Следующая ночь была отведена на расправу Романовых, содержащихся в Алапаевске. В ночь на 18-е июля Романовых увезли из Алапаевска в неизвестном направлении. На следующее утро большевики сообщили, что Романовы были выкрадены бандой белогвардейцев. На самом деле узников – старшую сестру императрицы, великую княгиню Елизавету, великого князя Сергея Михайловича, троих детей великого князя Константина Константиновича и князя Владимира Павловича Палей, юного поэта, а также находившихся вместе с ними слугу и монахиню – отвезли на заброшенную шахту рудника Нижняя Селимская. Там их убили ударами обухом топора по голове и сбросили на дно шахты. Чтобы замести следы, шахту забросали гранатами и засыпали землёй.

Двадцать восьмого сентября 1918 года белые взяли Алапаевск и при помощи местных жителей нашли место захоронения. Только великий князь Сергей Михайлович был убит выстрелом в затылок, так как он, очевидно, оказывал сопротивление. Остальных забивали прикладами и топорами. Когда началась расправа, Елизавета Федоровна сказала словами Спасителя: «Прости их, Господи, ибо не ведают, что творят». Великая княгиня Елизавета, знаменитая «тетя Элла» юных Романовых, была женщиной необыкновенной. Сестра жены Николая, она, выйдя замуж за дядю императора Сергея Александровича, приняла православие. После того как в ее мужа террорист Каляев метнул бомбу, разорвавшую его на куски, она посетила убийцу в тюрьме и простила его, а потом просила императора о его помиловании.

После смерти мужа Елизавета Федоровна несколько лет носила траур. В 1907 году она на собственные деньги купила большой участок земли на Большой Ордынке с четырьмя зданиями и садом, где двумя годами позже открылась Марфо-Мариинская обитель. Княгиня сняла траур и облачилась в серые монашеские одежды и белые одеяния сестры милосердия. В одном из писем она писала: «Я оставляю блестящий мир, где я занимала блестящее положение, но вместе со всеми вами я восхожу в более великий мир – в мир бедных и страдающих». Елизавета Федоровна стала настоятельницей основанного ею монастыря и до конца своих дней носила монашескую одежду: длинное светло-серое платье, шерстяную накидку и белое покрывало. В больнице обители она сама ухаживала за самыми тяжелыми больными. Она несла при них ночные дежурства, утешала и ободряла. «Умирали все только на ее руках. И Псалтирь ночами по усопшим читала одна. Да, какая-то сила в ней необыкновенная. Какая-то светлость от нее исходила», – вспоминала монахиня Надежда.

«Главные госпитали Москвы быстро обнаружили благотворные результаты лечения в госпитале Великой Княгини, вмещавшем в себе не более 15 пациентов, и самые безнадежные случаи всегда направляли сюда(…) В числе учреждений всякого рода она основала одно – для неизлечимых чахоточных женщин наибеднейшего класса, и навещала этот «мертвый дом» два раза в неделю», – писал протопресвитер М. Польский.

Елизавета Федоровна была покровительницей русских паломников, отправлявшихся в Иерусалим. Еще в 1884 году во время свадебного путешествия они с супругом основали там Императорское Палестинское общество для приюта и обслуживания многочисленных русских паломников. Через основанные «Великой матушкой» общества покрывалась стоимость билетов паломников, плывущих из Одессы в Яффу. Для паломников она построила большую гостиницу в Иерусалиме. Как и православный храм в городе Бари (Италия), где покоятся мощи святителя Николая.

С началом Первой мировой войны матушка Елизавета полностью посвятила себя служению больным и раненым воинам. По воспоминаниям Архиепископа Анастасия, она посещала их не только в лазаретах и санаториях Москвы, но и на фронте. Часть сестер обители была отпущена для работы в полевом госпитале.

После революционных событий великая княгиня отвергла все предложения о спасении и побеге. Кайзер Германии – ее давний поклонник – с нетерпением ждал ее, но она осталась в монастыре и в апреле 1918 года была арестована вместе с другими Романовыми.

В материалах следствия, проведенного по распоряжению Колчака, есть такие показания:

«…Сего 1918 года, 1 октября, я лично допрашивал жителей села Антоновки, Веру и Николая Кондратьевых, которые показали, что перед побегом из Верхотурья лично видели гибель Великих Князей Константиновичей, Палея, а также Великой Княгини Елизаветы Феодоровны, у шахты Нижне-Сениченской. Причем, в шахту глубиной 70 аршин были брошены вышеупомянутые лица живыми, головами вниз (…). Великая Княгиня Елизавета Феодоровна, стоя на коленях у шахты, молила о пощаде Князей (…) На что ей сказали: «Последней будешь ты кинута!» – что и исполнили, кинув головой вниз на лед. За ней были кинуты две бомбы».

На второй день революционеры бросали в шахту к казненным крупные камни и бревна. А снизу из шахты слышалось пение молитв и псалмов. На третий день председатель ЧК бросил на дно шахты горящий большой кусок серы. Верх шахты забросали досками и бревнами, засыпали землей.

Трупы Князей и состоявших при них служителя Феодора Михайловича Ремеза и монахини Варвары Яковлевой были подняты из шахты. «Они оказались в цельности, и проведенная тогда же медицинская экспертиза позволила установить, что алапаевских заключенных, перед тем, как бросить в шахту, жестоко избивали», – говорится в материалах следствия. «Расследование показало, что Великая Княгиня сделала перевязку Князю Иоанну Константиновичу, будучи сама тяжело ушиблена (…) Около тела Великой Княгини нашли две неразорвавшиеся гранаты, а на груди – икона Спасителя. Великая страстотерпица пела себе и другим надгробные или благодарственные и хвалебные песни Богу(…)», – писал протопресвитер М. Польский.

1 ноября 1918 года – в день ее рождения, по распоряжению адмирала Колчака, тела Великой Княгини и всех других казненных с нею торжественно похоронены в Алапаевском соборе. В июле 1919 года при приближении красных, тела перевезены сначала в Иркутск, а затем – в Китай.

«3 апреля в Пекине после заупокойного богослужения гробы были опущены в склеп храма Преподобного Серафима Саровского на кладбище нашей Духовной миссии. Отсюда уже, заботами сестры Великой Княгини, Маркизы Мильфорд-Хевен, принцессы Виктории (…) ее гроб вместе с гробом сестры Варвары был доставлен через Шанхай в Палестину», – говорится в воспоминаниях протопресвитера М. Польского. Желание Елизаветы Федоровны быть похороненной в Святой земле было исполнено. Впоследствии люди приписывали усопшей многочисленные чудесные исцеления. Юного поэта Володю Палей перезахоронили в Шанхае. Все погибшие в шахте причислены к лику святых Русской православной церковью за границей. РПЦ причислила к лику святых только великую княгиню Елизавету Федоровну — основательницу Марфо-Мариинской обители в Москве и её келейницу, инокиню Варвару.

 

Через полгода после убийства в Екатеринбурге и Алапаевске кровавые события повторились и в Петрограде: в январе 1919 года во дворе Петропавловской крепости были расстреляны четверо других великих князей. Среди них был пожилой Павел Александрович, которого принесли на расстрел на носилках, и великий князь Николай Михайлович, либеральный историк и брат убитого в Алапаевске великого князя Сергея. Все просьбы Горького к Ленину о помиловании оказались безрезультатными.

Из пятнадцати великих князей Романовых, остававшихся в России в 1917 году, восьмерым, к счастью, удалось спастись и бежать за границу. Король Георг не помог своему брату Николаю, но спас его мать – свою тетушку. Мария Федоровна жила в эмиграции и умерла в 1928 году в возрасте 81 года. Спаслась родная сестра Николая – Ксения – вместе со своим мужем и семерыми детьми.

(Окончание следует)