А жизнь продолжается!

(Продолжение. Начало в № 20, 21)

Однажды утром, (примерно 1957 г.) жители п. Чапаево увидели разбросанные по улицам листовки разного формата, с эмблемой в виде «остроги». Содержание носило пропагандистский характер. Местная милиция отбирала у людей эти листовки, не давая возможности их читать. Видимо, были сброшены с самолета, так как нас, учеников старших классов, попросили собрать их. Листовки были и в лесу, и в реке. Нас переправили на противоположный берег реки. Прочесывая лес, собирая их, мы прошли аж 10 км. Вернувшись, сдали собранное милиции. В газетах не афишировали этот случай.

В Шагатае

Прожив 4 года в с. Битик, мы перекочевали в родные края. Отец продолжал работать бухгалтером. Заработок у него был низкий – 70 рублей. Мне, как старшему, пришлось работать с ранних лет. Из Уральска приехал Коробов с двумя сыновьями строить большой, бетонный зерносклад. Отец договорился, чтоб меня приняли в бригаду. Сперва добывали из под земли бутовые камни, затем раскалывали кувалдой на куски, чтоб могли вытащить на поверхность. Погрузив на телегу, привозили в центр. Только потом, делая опалубку и закладывая в них бутовые камни, заливали раствором. Наемные строители зарабатывали по договору 880 рублей, мне платили 500-600. Моя ежемесячная зарплата была равна восьмимесячной отцовской. Этот склад еще есть в поселке и стареет вместе со мной, ему примерно 55 лет. Вот так началась моя трудовая жизнь строителем.

Работал я и на комбайне. Посевная площадь совхоза из года в год увеличивалась. Чтобы убирать урожай, не хватало комбайнеров, штурвальщиков, копнительщиков в прицепных комбайнах. Работал я сперва у заслуженного комбайнера Баира Кожабергенова штурвальщиком. Он всегда говорил мне: «Посмотри-ка, сынок, таблицу пятидневки, сколько гектаров скосили, сколько центнеров намолотили, получим ли премию».

В следующий год работал у родственника Шалабая Жаниярова, на комбайне «РСМ-8» (захват жатки 8 м). Урожай был отменный. Помню, нас отправили на ферму №4, за 25 км от центра (поселка). Посевная площадь составляла 17000 гектаров. У «степного корабля» штурвал, действительно как у корабля, только железный. Сидение тоже железное, над головой тент.

Жара, зной, горячий ветер. Питьевая вода за спиной в железном бочонке и накалялась на солнце, была горячей. Когда едешь под ветер, шелуха и пыль не давали открыть глаза. Косили и при освещении до двух часов ночи. К утру будили, чтоб успеть смазать все подшипники. Дождь иногда мешал. А в тот год в сезон мы намолотили зерна больше всех по совхозу и заняли 1 место. Даже из-за простоя по непогоде дневная выработка за сезон составляла 40 гектаров. А покос проса доходил до 55 гектаров. Администрация совхоза в качестве премии разрешила нам, то есть членам бригады, выбрать себе подарок в местном магазине. Был я очень молод, мой шеф-комбайнер указал на ружье-двустволку, я же указал на стоящий на верхней полке, запылившийся фотоаппарат «Смена».

Работал электриком в селе. Опасности подстерегали меня и здесь. Как-то получив наряд-задание, мы со старшим Семиным Б. поехали на точку Байхана отсоединить от стаканов столба провода и сбросить их на землю. Старший полез на анкерный столб (т.е. столб, соединенный еще 2-мя столбами), а мне предложил залезть с когтями на одиночный столб. Подошел к столбу, на мой взгляд, он был не в очень хорошем состоянии. Я сказал об этом старшему, на что он ответил: «Сто лет держался и еще столько простоит», пришлось повиноваться приказу. Я полез, прицепив страховочный пояс и взяв в руки плоскозубцы. Поднялся достаточно высоко, внизу бегали детишки. Вдруг слышу: дети что-то кричат по-казахски, оказалось, кричали, что мой столб падает. Выкинул инструмент, дернул за страховочный пояс, но его заклинило. Я оказался привязан к столбу, который стремительно падал. Оказывается, в опасности у человека появляется мысль, каким способом избежать смерти. И вот говорю себе: «Василий Иваныч, столб может упасть и так, что ты окажешься под ним, либо ударишься лицом об землю». Тут он почти соприкоснулся с землей, и я напряг мышцы, поднатужившись выгнулся, и при ударе об землю, растопырив пальцы, отталкивался от столба (выглядело так, как будто оседлал коня). Ступив на землю, долго не мог поверить тому, что я остался цел, проверяя без конца руки и пританцовывая на ногах. Было ощущение, что вернулся с того света, высота ведь была приличной, 4-5 метров. Старший не на шутку испугался, успел подумать, что если я погибну, то его посадят. Вот так очередной раз избежал смерти. Был еще случай. Пришло телефонное сообщение из фермы №4 об отсутствии света. Получили задание обнаружить обрыв и соединить высоковольтные провода. Нашли точку обрыва рядом с селом, у речки. Ответственным мастером назначили бывшего фронтовика, уважаемого человека и моего соседа Изтелеуова Бахыт ага. Тот очень любил, сидя очень близко у телевизора, смотреть парады в честь праздника Победы, и был счастлив, что и сам принимал участие в боях. На месте оказалось, что лежит один верхний провод на земле. Прошлись вдоль него, между столбами же расстояние 50 м, выяснилось, что длина оборванного провода составляет 600 метров. Вытянуть и соединить вручную, было невозможно. Рядом на сенокосе работали люди, пришлось попросить у них гусеничный трактор. Тракторист, зацепив провод, должен был растянуть его, а запасной конец провода подтянуть ко мне, сидящему на анкерном столбе, для фиксации. Зацепили, начальник дал команду двигаться вперед, увеличивая скорость. Тут случилось непредвиден-ное: когда с разгона трактор выпрямил и натянул провод, тракторист даже не успел поставить на тормоз. Провод как пружина утащил назад сам трактор, весом в 5 тонн. Все были в шоке. После нескольких попыток удалось-таки соединить провод. Когда я, сидя на столбе, соединял провода, то они звенели, и казалось, что анкерный столб не выдержит, так как он аж трещал. А я почему-то сидел себе и думал только справиться с заданием. Как потом рассказывал Бахыт ага, он, сидя на другом столбе, так боялся за меня, что зубы стучали. Как он сказал, если бы провод, утащивший трактор, оборвался, то меня бы разрезало пополам, словно саблей. Я был на волосок от смерти.

В Самаре

В 1958-1961 гг. я служил в Самаре. Приехал в родные края «закаленным» солдатом. Служба в армии помогла во многом, совмещал спорт и службу. Участвовал во многих соревнованиях по волейболу и легкой атлетике. Первый раз получил в армии круглый значок III – взрослого – разряда, выполнив норматив в соревнованиях. Поработав в селе электриком, уехал вновь в Самару. Устроился работать на завод. Жил в общежитии (бывшие казармами воинской части) – 2-этажные длинные три дома. В одном девушки, работавшие на заводе, а в двух других – мужчины и семейные. Завод расширил мой кругозор сельского жителя. Освоил такие профессии: кузнец-молотобоец (на 2-х молотах), прессовщик – на прессах советского производства с водяным давлением до 500 атмосфер и на американском прессе «Ликирия» (емкость масл.бака составляла 200 л, давление 800 атм). Работая в горячем цехе научился многому: закалка брони (партиями по 100 шт.), выдержка брони в бурлящем потоке масла, охлаждение, бронирование и испытание на полигоне, очищение на пескоструйке. Знаю теперь, как фальцуют трубы, делают шнеки для сельхозтехники, топоры, лопаты. Завод был очень чистый, с 6 часов утра поливали дороги водой. Ежедневно меняли численник, выращенный из трав и коротких красных цветов (на фоне зеленой травы получалось красное число). Вокруг завода росли яблони, грецкие орехи, ночью пели соловьи. Работали в три смены. Охраняли завод охранники с собаками, несли пост на вышках, была установлена сигнализация. Жили впятером: Аркадий Либ из Чимкента, Николай Карпенко из Житомира, Стикин и мой закадычный друг – Юрий Алексеевич Шабров (фрезеровщик), который служил в Венгрии писарем. Из армии писал письма, начиная их будто казахским приветствием: «Ас салеу……, кум». Наша компания была отважной, веселой, активной, без дурных привычек. Организовывали игры, танцы, ходили в кино. Я в работе показал себя с хорошей стороны: был секретарем комсомола цеха №625 и кроме основного пропуска имел дополнительный, согласно которому имел право выходить по срочным делам за пределы завода. За хорошую работу мне дали путевку в Дом отдыха в сосновом бору, рядом Белое озеро, отдыхающих было очень много. Как активисту и положительному рабочему мне однажды вручили повестку к начальнику милиции города. Пройдя строгий пропускной контроль, я в недоумении зашел к начальнику. Увидел на столе свои анкетные данные. Начальник поздоровался со мной и представился, оказалось, вызвали меня для того, чтоб направить учиться в милицейскую школу в Свердловск. Начальник рассказал все о сути учебы, показал фото будущих офицеров в процессе учебы. Учиться предстояло 5 лет, в зависимости от успехов, выпускались от младшего до старшего лейтенанта. Уговаривал меня. Я молчал, соблазн был большой. Я задал единственный вопрос, где я предположительно буду работать после выпуска, на что он ответил: где угодно, возможно, и в тюрьмах. Чем отбил у меня охоту окончательно. Я отказался. Он мне еще дал время подумать и сообщить ему о своем решении. Я всего лишь связался с ним по телефону, поблагодарил и отказался.

Как-то меня с двумя рабочими завода отправили в Москву учиться в то время секретной специальности. Жили мы в городе, но практику проходили в подмосковных Химках.

Во время практики нас привезли ознакомиться воочию со взрывчатыми веществами, находящимися на складе «Мосфильм». Территория склада находилась под землей, сверху на бугорке вышка с охраной, круговая колючая проволка, сигнализация. Конечно, впечатлений было до «мурашек на коже». Звенящая тишина, приборы, определяющие и регулирующие влажность воздуха. Каких только не было взрывчатых веществ и детонирующих шнуров: аммоний, аммонал, тротил, тетрил и мн. др. Целью же нашего обучения являлось то, что для того, чтоб получить одну деталь, токарям и фрезеровщикам приходилось снимать определенную часть металла (стружку), и, загрузив на машины, затем и в вагоны отправлять для переплавки в доменные печи. Это было сложно и долго. Мы же после обучения получили красную книжку («взрывник металлообработки при технологических процессах», с тремя талонами белого, желтого и синего цвета). Что дало возможность в свою очередь упростить задачу. То есть получали нужную деталь взрывным путем, без стружек. После этого мне не довелось долго проработать. Из дома пришла телеграмма, что у матери сильно ухудшилось зрение. Я собрался. Администрация завода всячески просила остаться, обещали в будущем и квартиру, но я не мог по-другому, так как мать роднее и дороже всего, и вернулся в родное село.

В Чапаево

Жил и учился я у родственников. Дом и родителей навещал раз в месяц, приходилось в субботу после уроков добираться домой, а на следующий же день возвращаться. Расстояние по прямой примерно 25 км, либо на попутке, но чаще пешком. Иногда при выходе из дома начинался дождь, и по пути вся моя одежда промокала и замерзала, создавая при ходьбе своеобразный звук. Особенно трудно было добираться домой весной. Между фермой №1 и №2 были лощины, которые заполнялись талой водой, снизу еще был лед, и к тому же снег кругом. Приходилось несколько раз переходить в брод, раздевшись, подняв над головой одежду и обувь. Было, конечно, холодно, ноги становились красные, как у гуся. Так однажды я шел в Чапаево через лес, затратив 5 часов, оставалось где-то около 3 км. Не было ни одной попутки или телеги. Шел злой, с мыслью, что если даже и появится какая техника, ни за что не сяду. И тут меня догоняет машина Газ-69, я уступил дорогу. Машина начала сигналить, предлагая подобрать, я же шел упрямо вперед, не оглядываясь. Тут машина, набрав скорость и обогнав меня, остановилась. Из нее вышел здоровенный мужчина и крикнул: «Какой же ты настырный парень, садись в машину!». Им оказался секретарь райкома Мендалиев. Пришлось сесть в машину.

В школе им. И. Алтынсарина

В родной школе начал свою педагогическую деятельность. В те годы здесь обучалось 830 ребят, а сейчас, наверное, нет и 400. И выпускники разлетелись по всей стране и за ее пределы. Вначале преподавал физкультуру и попутно, получая заочное образование в институте им. Пушкина, преподавал русский язык и литературу. Но спорт был для меня на первом месте. Когда построили новую школу, спортзал в проекте был для гимнастики. Я начал создавать условия и для других видов. Сам сделал разметки для баскетбола, волейбола, ручного мяча (гандбола). С помощью друга А. Емельянова установили щиты для баскетбола. Из инвентаря не было абсолютно ничего. Добиваясь разрешения дирекции школы, пришлось доставать необходимое в Уральске (гимнастические маты, перекладины, гимнастического коня, тренировочную штангу весом до 80 кг, 40 пар лыж, спортивное копье – 10 штук, мячи набивные, волейбольные, баскетбольные, диски, ядро и т.д.). В те далекие годы, перед школой, за 30 минут до начала занятий ежедневно было принято проводить физзарядку. Помимо уроков по расписанию, я организовал с учащимися подвижные игры на больших переменах.

(Окончание следует)

Автор: Чапай Казмухамбетов