Сошедший с пьедестала
(Продолжение. Начало в № 46-50)
Никогда мы раньше не слышали о Парвусе, которого назвали «Демоном революции» в недавно прошедшем по телевидению сериале. Наверное, неспроста. Возможно, это самая неприглядная страница истории революции 1917 года. Кто такой был этот Парвус, демон и кукловод революции, какую роль сыграл он в тех событиях? Почему его имя обросло легендами и тайнами?
Демон революции
Настоящее имя Александра Парвуса – Израиль Гельфанд. Родился он на три года раньше Владимира Ульянова в семье еврейского ремесленника в Минской губернии. Учился в Одессе, университет закончил в Базеле, стал доктором философии. В Европе и познакомился с Плехановым, Лениным, Крупской, увлекся марксизмом.
Парвус был очень эрудирован, отличался смелостью суждений. Возможно, имея в виду именно Парвуса, Ленин однажды сказал Горькому: «Русский умник почти всегда еврей или человек с примесью еврейской крови». Парвус, в отличие от Ленина, принял непосредственное участие в революции 1905 года, за что вместе с Троцким был сослан в Сибирь. Но проявил себя так, что Горький назвал его «демагог а-ля Гапон». Оба, и Парвус, и Троцкий, сосланные в разные места, вскоре бежали, сначала в Петербург, а потом за границу – плохо царские сатрапы следили за политическими заключенными. Парвус был неплохим журналистом, сотрудничал с солидными европейскими газетами и журналами, редактировал издание «Молодая Турция». Взял себе псевдоним Парвус, в переводе с латинского «маленький», «незаметный», при том, что сам имел очень внушительную фигуру и, рано растолстев, получил прозвище «доктор Слон», что созвучно его фамилии Гельфанд (элефант по-немецки – слон).
Самой заметной его литературной работой была книга «В русской Бастилии во время революции», в которой он описывал свое заключение в Петропавловской крепости.
Революционную и журналистскую деятельность он совмещал с другой своей страстью и призванием – коммерцией. Развил бурную деятельность в сфере торговли и посредничества. По совместительству Парвус был литературным агентом Горького и представлял его денежные интересы в Германии. И… обокрал писателя.
Парвус собирал деньги с театров, где с успехом шла пьеса Горького «На дне». По договору 20% брал себе, три четверти – партии социал-демократов, четверть самому Горькому. Но вместо денег (100 тысяч марок) он прислал Горькому письмо, в котором простодушно признавался, что потратил эти деньги «на путешествие по Италии с одной барышней» (некоторые источники утверждают, что этой «барышней» была Роза Люксембург).
Не только Горький не получил свою четверть от этой суммы, но и партия – 75 тысяч марок. Поэтому Горький сообщил об этом в ЦК немецкой социал-демократической партии. Парвуса судили «партийным судом», и он был вынужден уехать в Константинополь. Там Парвус втерся в доверие правительству и быстро разбогател на торговых операциях с Германией.
Как отмечали современники, Парвус-Гельфанд был начисто лишен чувства Родины и, обращаясь к Либкнехту, как-то заявил: «Я ищу Отечество; где можно получить Отечество за дешевые деньги?».
Парвус, как и Троцкий, был бойким журналистом. Каким-то образом им удалось взять в свои руки две газеты – «Начало» и «Русскую газету». Скоро тиражи этих изданий при символической цене в одну копейку выросли до одного миллиона экземпляров.
Удивительный был этот революционер: одержимый мечтой разбогатеть и даже не скрывавший этого. Многие тогда отмечали его страсть к деньгам и неразборчивость в средствах их добывания.
Бизнес-план Парвуса
Когда началась империалистическая война, у Парвуса родилась идея, которую можно было выгодно продать немцам: пусть они помогут деньгами свершению революции в России, и тогда она выйдет из войны. И вот, 8 января 1915 года он явился в немецкое посольство в Константинополе и обратился к германскому послу с заявлением: «Российская демократия может достигнуть своей цели только через окончательное свержение царизма и расчленение России на мелкие государства. Интересы германского правительства и интересы русских революционеров, таким образом, идентичны».
Парвус предлагал то, что до сих пор предлагают российские либералы и что почти удалось им сделать в 90-е: уничтожить историческую Россию, создав вместо нее конгломерат мелких государств.
Германское правительство заинтересовалось планом Парвуса и пригласило его в Берлин. С этого и пошла «свадьба» Парвуса с немецкими спецслужбами. Там он предоставил свой, отпечатанный на 20 страницах, меморандум о подготовке революции в России на германские деньги, чтобы вывести русских из битвы и привести к власти в стране радикалов, которые заключат с Берлином сепаратный мир.
Суть плана: организация под антивоенными лозунгами общероссийской забастовки на оружейных заводах и железных дорогах; взрывы железнодорожных мостов; организация восстаний и забастовок в регионах с политическими лозунгами; поджоги на нефтепромыслах; агитация среди рабочих ведущих отраслей и в портовых городах; подстрекание антирусских настроений на Украине, в Финляндии и на Кавказе; агитация против царизма. Все это должно привести к хаосу и свержению или отречению царя. И Россия рухнет.
Австрийский биограф Александра Парвуса Элизабет Хереш писала: «Для руководства кайзеровской Германии этот план по разрушению России изнутри был просто подарком судьбы».
Революция в России по Парвусу – это, прежде всего, бизнес, а для этого нужен первоначальный капитал. В 20 миллионов рублей оценил Парвус свой бизнес-план по осуществлению революции в России. И был человек, одержимый идеей революции – Ленин. И было недовольство народа и низким уровнем жизни, и «не своей» войной (Россия вступила в войну, будучи по договору союзницей Сербии, против которой выступила Германия). Так что все складывалось, как нельзя лучше.
Доктор исторических наук Наталия Нарочницкая отмечает: «Грандиозность его хитроумного плана была в том, чтобы разрушить оборонное сознание. Тысячи оплаченных им газетчиков, даже депутатов Государственной Думы злорадствовали по поводу поражения собственной армии, во время успешных наступлений кричали, что война «позорна и бессмысленна». Парвус первым осознал, что манипуляция общественным сознанием является важнейшим инструментом политики».
Парвус стал первым, кто выдвинул лозунг превращения войны империалистической в войну гражданскую… Развал Российской империи изнутри был также центральным пунктом в плане Парвуса. (Вот уж воистину, история развивается по спирали. Все это повторится в 90-е годы и повторяется до сих пор).
Но надо сказать, что, несмотря на заманчивость предложения, опытных немецких дипломатов не впечатлили радужные картины, нарисованные Парвусом. Они справедливо подозревали, что он преследует собственные интересы. Но все-таки дали Парвусу один миллион рублей «на организацию революции в России». Но Парвуса не поддержала в этом даже его возлюбленная Роза Люксембург.
Главным человеком для осуществления своего плана Парвус считал, конечно, Ленина. В мае 1915 года он приезжал к нему в Цюрих. Солженицын в «Красном колесе» описал эту встречу, как и положено писателю – художественно. Но не достоверно. На самом деле Ленин, по свидетельству Радека, без долгих объяснений указал гостю на дверь и заявил, что никаких общих дел у них быть не может. В статье «У последней черты» Ленин писал: «Парвус, показавший себя авантюристом уже в русской революции, опустился теперь в издаваемом им журнальчике Gloke («Колокол») до… последней черты… Он лижет сапоги Гинденбургу, уверяя читателей, что немецкий генеральный штаб выступил за революцию в России… В шести номерах его журнальчика нет ни единой честной мысли, ни одного серьезного довода, ни одной искренней статьи. Сплошная клоака немецкого шовинизма, прикрытая разухабисто намалеванной вывеской: во имя будто бы интересов русской революции!».
И все-таки Александр Лазаревич дождался своего часа: в феврале 1917-го стихийные волнения в столице привели к падению царского режима. Но больше всего этому способствовало предательство элиты. Еще за месяц до отречения Николая Второго великий князь Александр Михайлович писал ему: «Мы присутствуем при небывалом зрелище революции сверху, а не снизу».
В Россию устремились политические эмигранты со всех концов света. Но те, кто больше всего рвался в Россию – большевики, – оказались заперты в Швейцарии, посреди воюющей Европы. Ленин известие о революции воспринял с восторгом, он не ожидал, что она произойдет так скоро, но узнать какие-то подробности было негде. Ленин с Моисеем Бронским, сообщившим ему о революции, ходили в Цюрихе по тем местам, где могли что-то знать, но везде говорили одно и то же: в Петрограде толпы людей вышли на улицы, министры арестованы…
Ленин выходил из себя и говорил, что готов заключить сделку хоть с самим дьяволом, чтобы только оказаться в Петрограде. И дьявол явился в лице Александра Парвуса. Он снова понадобился большевикам.
Парвус сумел убедить германского министра иностранных дел графа Брокдорфа: нужно ускорить и спонсировать приход большевиков к власти, марксисты уступят Германии все, что только можно. Граф в свою очередь вложил эту идею в голову начальника генштаба Эриха фон Людендорфа. Троцкий позже писал: «Со стороны Людендорфа это была авантюра, вытекавшая из тяжкого военного положения Германии. Людендорф говорил себе: Ленин опрокинет патриотов, а потом я задушу Ленина и его друзей…».
Парвусу выделили еще пять миллионов марок, и он тут же начал через ленинского посредника Ганецкого переговоры с лидерами большевиков – будущими пассажирами знаменитого «пломбированного вагона»… Если верить Э. Хереш, Ленин сказал, что «ни в коем случае нельзя покупать билеты на немецкие деньги. Поэтому их частным образом купил Парвус. Всего в «пломбированном» вагоне разместилось 33 человека».
Все дали подписку не выходить из вагона и не общаться с немцами, но на всякий случай три из четырех дверей были опломбированы. 9 апреля вагон отправился в путь из Цюриха и почти без остановок добрался до станции Засниц, где пассажиры пересели на пароход и 13 апреля высадились в Швеции.
На пристани их встретил большевик Ганецкий, передавший просьбу Парвуса о встрече. Но Ленин отказался от этой встречи, отправил вместо себя Радека…
Революцию нельзя делать грязными руками
В день приезда Ленина в Петроград в шведской газете «Политикен» появилась фотография Ленина с подписью: «Вождь русской революции». Хереш пишет, что это поработал Парвус, ведь «к этому времени Ленин уже десять лет находился вне России – в эмиграции, и на родине его едва ли кто-нибудь помнил, так что подпись эта была абсолютно абсурдна. Но… так «работал» Парвус».
Он же позаботился о том, чтобы устроить Ленину соответствующую встречу на Финляндском вокзале. По заданию Парвуса Яков Ганецкий обеспечил оркестр, цветы, броневик и матросов-балтийцев. «В Берлин ушла срочная шифровка: «…Въезд Ленина в Россию удался. Он работает полностью по нашему желанию…». (Черчилль язвительно скажет потом, что Ленина завезли в Россию, «как чумную бациллу»).
Н. Нарочницкая в одном из интервью сказала: «Возникает вопрос: почему же Парвус выбрал именно Ленина? Это Парвус его нашел и дал ему этот шанс. Ленин был циником, и даже среди революционеров не каждый был готов взять деньги у стороны противника в момент отечественной войны. Парвус как будто понял страшное честолюбие Ленина, его беспринципность. Он дал понять, что у Ленина появятся новые возможности, и эти возможности – деньги».
Парвус надеялся, что Ленин отблагодарит его – отдаст ему российские банки, но Ильич его переиграл: использовал его идеи, его деньги и закрыл перед ним дверь российской политики. После Октябрьской революции Парвус приехал в Стокгольм и попросил у большевистских эмиссаров разрешения приехать в Россию. Ленин не без удовольствия отказал, передав Парвусу, что запрещает ему появляться в России и что «революцию нельзя делать грязными руками».
На этом роль Парвуса в русской истории закончилась. В 1918 году Александр Лазаревич купил виллу на берегу Цюрихского озера, но скоро швейцарские власти выдворили его как «агента большевиков». В итоге он поселился на озере Ванзее близ Берлина, по иронии судьбы там, где 22 года спустя нацисты приняли решение о поголовном уничтожении евреев…
Еще в период Временного правительства, в июле 1917 года, с санкции Керенского были обнародованы документы, из которых явствовало, что Ленин и его партия регулярно получают деньги от немецкого правительства. Свидетели показывали: «Большевики платили за забастовочный день больше, чем за рабочий. За участие в демонстрации и выкрикивание лозунгов – от 10 до 70 рублей. За стрельбу на улице – 120-140 рублей».
В декабре 1919 года Керенский заявит на допросе прокурору Петроградской судебной палаты: «Роль Ленина как человека, связанного …с немцами, их планами и деньгами, не подлежит никакому сомнению. Но… он не агент, …он имеет свои цели, отрицая в то же время всякое значение морали, ведущей к этой цели. Они (большевики) вели работу на фронте и в тылу… Обратите внимание: на фронте наступление, в тылу – восстание. Я сам тогда был на фронте. В Вильне немецкий штаб издавал тогда для наших солдат большевистские газеты на русском языке и распространял их. Так немцы в согласии с большевиками и через них воевали с Россией».
Через 20 лет в журнале «Новая Россия», который издавался в Париже, Керенский напишет статью под заголовком «Парвус-Ленин-Ганецкий», в которой будет утверждать, что немецкие деньги для большевиков переводились в Петербург через банк в Стокгольме на имя родственницы Ганецкого, некоей Сумерсон.
У большевиков был громадный опыт конспиративной работы, уничтожить прямые улики, указывающие на их связь с немецкими деньгами и компрометирующие их, для них не составляло труда. И сегодня вся т.н. оппозиционная деятельность оплачивается из-за рубежа. Так что ничего удивительного в том, что большевики воспользовались немецкими деньгами, нет.
Об этом пишет Николай Стариков: «Идеи Троцкого и Парвуса актуальны и востребованы сегодня. Потому что нынешняя «оппозиция», равно как и «оппозиция» образца 1905 года, финансируется из одного и того же зарубежного источника. Цель у них также не изменилась: любой ценой вызвать потрясения и дестабилизацию».
(Продолжение следует)
