Без надежды на защиту

Есть люди, которые по природе своей, по воспитанию, по жизни просто не могут пройти мимо тех, кто нуждается в помощи. Когда Надия Лисицына работала в газете, ей всегда доставались темы обиженных, униженных, больных, нуждающихся в помощи. Чего греха таить, журналисту лишь бы материал написать, читателя «пронять», а там (чаще всего) – пусть те помогают, кто это обязан делать или кого «проняло». Как говорится, лишь бы прокукарекать, а там и рассвет наступит.

Но Надия никогда не ограничивалась лишь написанием статьи. Она всегда начинала действовать: обращалась в соответствующие органы, звонила врачам, договаривалась об операциях в России, искала спонсоров, собирала на лечение деньги, активизировала органы опеки, социальных педагогов, общественность, носилась со своими подопечными по всем присутственным местам и била во все колокола. Поэтому лучшего координатора кризисного Центра «Дом мамы», открытого в Уральске несколько лет назад, было, пожалуй, не найти. За три года в этом Доме нашли приют более 80 молодых мам. Более 90 детей, благодаря Дому, не остались сиротами. «Но проблемы это не решает», – считает Надия.

Мы разговариваем с ней в машине, на которой она сама зачастую возит своих подопечных в роддом и сама их потом оттуда забирает, по возможности покупает на собственные деньги букеты цветов. К встрече каждого новорожденного Дом мамы украшают шарами, готовят приданое новорожденному и праздничный обед.

– Надия, но ведь не только этим отличается Дом мамы от детского дома, от Дома ребенка?

– В Доме ребенка дети живут без мам. Они фактически сироты при живых родителях. Чаще всего матери отказываются от них в роддоме. С этой категорией женщин мы и работаем. Сеть приютов «Дом мамы» была создана ОФ «Ана Yйi» с целью профилактики социального сиротства. Иными словами, мы берем на себя функции и родителей, и мужа, чтобы ребенок остался с матерью, а не попал в детдом.

– А если молодая девушка с нежелательной беременностью уже сделала для себя выбор – отказалась от ребенка?

– Какая женщина просто так откажется от своего ребенка? У них просто ситуации безвыходные. Так что уговорить нетрудно. Правда, бывают и исключения.

– Самые распространенные ситуации, в результате которых девушки оказываются у вас?

– Самая распространенная – самая банальная. Девушка приехала учиться в город из аула. В сельской местности родители почему-то не хотят учитывать, что время первой любви совпадает с периодом студенчества. Им проще заранее запретить эту любовь и жить в уверенности, что так и будет. Но против природы не пойдешь, и первый девичий опыт отношений, замешанный на запретах родителей и настойчивости ухажера, заканчивается беременностью, с последующим чуть ли не магическим исчезновением будущего отца. Что ждет обманутую девушку? Первое – это выселение со съемной квартиры, как только хозяйка увидела округлившийся живот. Пропуск занятий, потому что становится стыдно. Слезы… Поездка к матери или телефонный разговор, который заканчивается ультиматумом: «Оставишь ребенка в роддоме или больше денег от нас не получишь». Порой родителям вообще ничего не говорят: рожу – оставлю в роддоме, никто дома не узнает. Мы уговариваем молодую мать не бросать малыша, а пожить с ним в приюте. И первый же ее вопрос: «А что потом?»

– Действительно – что потом? Вот мне недавно рассказывали, как ты ездила на какую-то дачу топить печку одной из своих бывших подопечных. Но ты же не можешь всех куда-то пристроить и всем топить печки…

– Жилье, трудоустройство – все становится проблемой. Даже если она найдет работу, то куда деть ребенка? Поэтому, пока они у нас в Доме, я стараюсь, чтобы мамы наладили контакт с родителями, родственниками, мужьями и отцами своих детей.

– Ты сказала «мы берем на себя функции и родителей, и мужа». В чем заключаются эти функции?

– Год-полтора мы их кормим, одеваем, обучаем, устраиваем на работу, оказываем медицинскую, психологическую, юридическую помощь. И сталкиваемся со множеством не только материальных и моральных, но и юридических проблем.

– Что это за проблемы?

– Их масса. Во-первых, на что жить? Ежемесячные детские пособия – это кошкины слезы, по сумме даже до прожиточного минимума не дотягивают, да и платят их только до года. «Декретных» денег тоже нет, потому что студенткам и безработным такого отпуска не положено. От отца-подлеца ничего ждать не приходится. Ну, хорошо, до года они у нас. А что делать, когда ребенку исполняется год? Даже если произойдет чудо, и его возьмут в таком возрасте в ясельную группу детского сада, заработать на аренду квартиры, на содержание своей маленькой семьи и оплату того же детсада мало кому из одиноких матерей удается. Пособие, как малоимущей, в месяц составляет две тысячи тенге, сегодня пачка памперсов стоит дороже, не говоря о питании, одежде и обуви для малыша.

Даже пособие по уходу за ребенком эти женщины зачастую не могут оформить, потому что по закону это делается по месту прописки. Значит, молодой матери, допустим, той же студентке, приехавшей из села, но проживающей и родившей ребенка в городе, надо ехать с новорожденным в отдаленный район… например, в плохую погоду. Хорошо, доедет, а там даже остановиться не у кого, потому что родные не хотят портить перед соседями свою безупречную репутацию благородного семейства. Я не иронизирую, говорю как есть. Вы не представляете, сколько человек прописаны в моем доме! Я иду на нарушение закона, прописываю их у себя, чтобы они смогли оформить детское пособие.

Еще проблематичней ситуация у женщин-бомжей, а у нас в области сотни семей живут без регистрации. Юные мамочки с детьми, которых гонят из таких семей за лишний рот, обречены даже без послеродового пособия остаться. Раньше, года три назад, таких прописывали в Центре адаптации, теперь это почему-то отменили.

Получается, что эти женщины, и без того абсолютно беззащитные по жизни и перед законом, тоже более беззащитны, чем те, у кого есть родители, мужья, поддержка и защита. Почему у нас упразднили статус матери-одиночки, который был при Советском Союзе? Матери-одиночки есть, а статуса такого нет. На мой взгляд, его просто необходимо восстановить. Сейчас много говорят о гендерной политике, а где гендерная справедливость? Мало того, что женщина, родившая внебрачного ребенка, берет на себя его содержание, ее еще и осуждают. А мужчине достаточно сказать, что это не его ребенок, и с него, как с гуся вода.

– Но можно установить отцовство через суд…

– Чтобы признать отцовство в суде, нужна экспертиза, которая стоит порядка 160 тысяч тенге. Эти деньги должен платить тот, кто подает иск, то есть женщина. Потом эту сумму взыскивают с отца в пользу матери (если отцовство доказано). Но где ей взять эту сумму, чтобы подать иск? И где тут справедливость и здравый смысл? Одинокая мать – и без того находится в уязвимом положении. И она, как любая женщина, всегда точно знает, от кого рожает! Если он не верит – пусть доказывает и оплачивает экспертизу. Но сегодня положение такое, будто бы закон на стороне того, кого еще девять месяцев назад надо было привлечь к ответственности, хотя бы моральной.

Не менее унизительна ситуация с алиментами. С тех пор, как судоисполнители стали частными и заинтересованы в своем проценте, у них, само собой, особое рвение взыскать с алиментщика деньги на содержание ребенка начинается только при накоплении больших сумм долга. Прилагать усилия ежемесячно и получать мизерный процент судоисполнителю уже неинтересно… А уж искать доказательства, что зарплата у горе-папаши не 20, а 120 тысяч, вообще никто не хочет. Есть официальная справка и этого достаточно! Между тем, возможность ухода от ответственности порождает у молодых мужчин чувство безнаказанности, право на обман, вседозволенность и даже на насилие.

– Часто ли девушки, попавшие в Дом мамы, до этого подвергались насилию?

– В том смысле, что они были изнасилованы, нет. Чаще все происходит по взаимному согласию, по неопытности, естественному для молодой девушки желанию любви. Но разве не насилие, когда, узнав о беременности, мужчина говорит ей: «Выпутывайся из этой ситуации сама, иди, делай аборт». А сколько таких, которые терпят побои и унижения от своих мужей, любовников, сожителей.

Свыше 80 женщин, которым уральский приют «Дом мамы» помог остаться мамами, подвергались насилию со стороны мужчин: каждая была жертвой эмоционального насилия, каждая вторая – жертвой физического насилия, каждая пятая – пострадала от сексуального насилия. Были и те, к кому применяли шантаж. Самое страшное, что ни одна из них не обратилась за помощью в правоохранительные органы. Женщины, в особенности сельские, не верят в наказуемость обидчика, считая, что связи и знакомства у нас сильнее закона. Мало того, что эти женщины обижены и унижены теми, кто должен был бы о них позаботиться, их еще и государство унижает. Они абсолютно беззащитны.

– Каким образом можно изменить эту ситуацию?

– Вот был недавно круглый стол по вопросам гендерной политики. Я внесла несколько предложений. Могу перечислить по пунктам.

Первое – вернуть статус матери-одиночки. Второе – увеличить сумму ежемесячного пособия по уходу за ребенком до размера прожиточного минимума, а также продлить период выплаты этого пособия до 16 лет.

Освободить одинокую мать от оплаты экспертизы по установлению отцовства. Вернуть судоисполнителей по взысканию алиментов в статус госслужащих или отменить получение ими процентов с взимаемой суммы.

Ввести наказание за сокрытие реального дохода алиментщика.

Увеличить число ясельных групп в детских дошкольных учреждениях и предоставлять места детям из неполных семей по отдельной – льготной очереди. Упростить механизм оформления пособий по рождению ребенка (т. е. не по прописке, а по месту проживания).

Ужесточить меры наказания за насилие: эмоциональное, экономическое, физическое и особенно – сексуальное. Матерям детей до трех лет разрешить укороченный, шестичасовой рабочий день при сохранении полной ставки по зарплате.

Но это все – на законодательном уровне. Если бы мои предложения повлияли…

– С 2017 года пособие по уходу за ребенком повышено на 20%. Так что один пункт твоих предложений, можно сказать, выполнен…

– Этих 20% на пачку памперсов не хватит!

Спасибо за интервью, пусть у твоих подопечных в Новом году всё будет хорошо.

Беседовала Наталья Смирнова
Фото: Ярослав Кулик