Устиновы принципы
«Больше всего мне нравится драться стенка на стенку, когда одна рать идёт на другую. Так было на исторической реконструкции Куликова поля – войско князя Дмитрия Донского воевало с полчищами золотоордынцев под предводительством Мамая. Мы надевали соответствующую амуницию, доспехи, вооружались мечами, стрелами; пешие лучники шли в первых рядах, прикрываясь щитами, за ними неслась конница.
Ощущения незабываемые…», – рассказывает Устин Комаров, художник-декоратор театра драмы имени А. Н. Островского.
Если кого-то из детей родители отводят в художественную школу, взяв за руку, считая необходимым получение дополнительного образования, то Устин сам пришел к этому, причем достаточно взрослым, в классе девятом. Поначалу чувствовал себя неловко рядом с учащимися начальных классов, однако преодолевая стеснение, продолжал обучение живописи в школе имени Сакена Гумарова. Наверняка, если бы там что-то не сложилось, его жизнь могла пойти по другому руслу, но педагоги, о которых он вспоминает с теплотой, помогли преодолеть психологический барьер, и по завершении учебы парнишка поступил на дизайнера в колледж.
Закончить его не получилось: встретил знакомого из художественного училища имени Боголюбова в Саратове, с огоньком рассказывающего о занятиях и преподавателях, показывающего то, чему научился, и Устин загорелся. Поехав в соседний город Российской Федерации, поступил на бюджет. Окончил с отличием.
Те пять лет, что учился и полгода работал, наполнили его незабываемыми впечатлениями и, пожалуй, определили будущее. Уроки на лоне природы, на берегах Волги, молодежная среда и темп жизни в крупном городе сформировали определенные качества характера и полезные навыки. «Преподаватели не просто обучали профессии, а давали широкие знания по искусству, развивали кругозор, – делится он. – К примеру, педагог бросал реплику: «Принеси флешку», думаю, зачем? А когда открывал ее, узнавал целые миры, знаменитых живописцев, их биографии, шедевры, которые потрясали. Лучше всего писать на природе, несмотря на то, что облеплен комарами. Мы регулярно участвовали в художественной выставке «Белый окунь» в Аткарске, посвященной экологии и приуроченной к сплавам по малым рекам Саратовской области: дней десять плыли на лодках, три – работали на берегу. На одной из них какой-то щедрый меценат купил у меня четыре работы.
Сошелся с ребятами: буддистами, кришнаитами, заразившими меня туризмом; все они спортивные, крепкие, мы часто выезжали на фестивали. Увлекся исторической реконструкцией в клубе «Русь», – улыбается он. – Надевали доспехи, бились булавами, выезжали на антуражную рыбалку, с шатрами, снастями, в соответствующей экипировке. Трудно приходилось тем, кто носил очки, поскольку в средневековье их не было, и брать с собой не разрешалось. Тот, кто курил, должен был делать это за пределами лагеря, либо из трубки. Собирались порядка двухсот человек, ездили в Москву, Тулу, Питер, Воронеж, Торжок».
Движение исторической реконструкции популярно в крупных городах России и за рубежом. Над этим работают клубы, объединяющие людей, интересующихся историей, археологией, этнографией, фольклором. Носителями этой субкультуры в основном является молодежь, ищущая, страстная, желающая прикоснуться к прошлому, истокам, узнать и почувствовать, как это было. Другими словами, это воссоздание «живой истории» на военно-исторических форумах «Куликово поле», «Щит и меч», «Русская крепость» и так далее, когда участники готовят что-то вроде спектакля, битвы, проникаясь теми событиями и временем, которые затрагивают. И это не просто демонстрация или игра, это нечто большее: изучение истории, архивных материалов, обрядов, традиций, воспитание патриотизма, знакомство с другой атмосферой… словом, целая философия. По накалу чувств и эмоций историческая реконструкция оставляет в сознании более сильный отпечаток, чем художественные фильмы со спецэффектами, боевики.
…Поработав дизайнером в компании «Новогодов» по выпуску мягкой игрушки, Устин захотел большего, сменить сферу деятельности, да и заскучал по родному городу, тихому, с размеренной жизнью. Приехав домой, в поисках работы обратился в русский драматический театр, его приняли.
Трудится над декорациями к спектаклям. Не секрет, что культурные учреждения стеснены в денежных средствах, поэтому приходится включать всю фантазию и умение для воплощения задуманного. «Здесь совсем другая специализация, нежели в производстве игрушек, интересно работать, – поясняет художник по сложным декорациям, – Начинаешь с малого: набросков, отрезов ткани, кусков фанеры, краскопульта. Каждый трудится над своей задачей, поставленной главным художником Максимом Будаевым, в итоге получается законченная работа, и на премьере пьесы понимаешь: в этом есть доля и твоего труда. Мне нравится в театре: хороший коллектив, кроме того имеешь возможность наблюдать за репетициями, взаимоотношениями героев разных эпох, это – неоценимый опыт, полезная школа профессионального роста и межличностного общения. Сейчас мы работаем с жестью, выколачиваем узоры для спектакля «Джут» Олжаса Жанайдарова о голодоморе 30-х годов прошлого века. Театр – неотъемлемая часть всего искусства, в нем соединено все: литература, музыка, живопись, скульптура, декоративно-прикладное творчество. Каждая очередная пьеса не похожа на предыдущую, всегда узнаешь что-то новое.
В детстве я не мечтал стать космонавтом, как другие; начитавшись про динозавров, хотел быть археологом, – продолжает. – Мне представлялось, как кисточкой смахиваю пыль с уникальных вещей, до которых веками никто не дотрагивался, а когда стал общаться с археологами и поехал в поселок Жанажол в Жангалинском районе, то увидел горы земли и два десятка человек с лопатами. Стояла невыносимая жара, река далеко, еда «так себе», жили в палатках… Потом, ехав домой в набитой битком «пятерке» и слушая ирландские и шотландские мотивы в наушниках, мне нравится фольклор, думал: какое счастье, что я вожу кисточкой по холсту».
Устин предпочитает писать пейзажи, говорит, что это началось с барбизонства в Саратове, когда «Газпром» оплачивал им пленэры и ребята отдавались творчеству на базе отдыха, не задумываясь о хлебе насущном и ночлеге. По окончании устраивали выставки в училище, филармонии, на предприятии, под опекой которого находились. Пытливый юноша с интересом посещал картинные галереи, храмы, выставочные залы, Эрмитаж. «Мне непонятно, зачем люди приходят в Эрмитаж, и вместо того чтобы наслаждаться великими творениями, бегают из зала в зал, щелкая фотоаппаратами, – недоумевает декоратор. – Конечно, не все могут принять Кандинского или Малевича, разделять авангардизм, но стремиться понять надо. Вокруг столько познавательного, захватывающего: одаренные люди, театр, музей «Старый Уральскъ», «Богус», библиотеки, успевай только все впитывать, отсеивая лишнее. Раньше я смотрел «ширпотребные» фильмы, а теперь Тарковского, Хичкока, Феллини».
«Планы? – переспрашивает, называющий себя ремесленником. – Буду учиться дальше, в прошлом году не получилось поступить в академию художеств имени Репина в Питере, попытаюсь вновь. Подумываю стать сценографом или художником сцены и продолжить работу в театре. Хочу развиваться в любимом деле, и чтобы оно приносило мне доход; мнение, что художник должен высмеивать негативные проявления, писать на потребу общества, нуждаться в деньгах, быть «оборванным», не разделяю, я не сторонник такого революционизма. Мне ближе Конфуций: найди работу, которая тебе нравится, и не будешь работать ни одного дня, – улыбается и тут же становится серьезным. – Другое дело, что человек должен развиваться, находиться в постоянном поиске, воспитывать себя, вода под лежачий камень не потечет».
Автор: Наталья Жукова
Фото из альбома Устина Комарова
