Сакральное место
Здесь посвящали в ханы, принимали именитых гостей, снимали фильм, развлекались и воевали. Одно из любимых мест летнего отдыха уральцев – Ханская роща – место, которое «обнимают» сливающиеся Чаган и Урал.
Удивительный у нас город – в рощу попадаешь, как в сказке: шагнул из прокаленных зноем улиц и оказался в Берендеевом царстве. Прохлада двух рек и настоенный на травах воздух, гомон птиц, сомкнувшиеся вершины вековых деревьев… Говорят, если бы не завалы из старых деревьев, не грязь и мусор на полянах, — где та Швейцария. Архитектор и краевед Рустам Вафеев назвал Ханскую рощу «нашим Булонским лесом».
Дочь атамана Шипова (стараниями которого была протянута железнодорожная ветка от Саратова до Уральска) в своих воспоминаниях пишет: «Ханская Роща была очень красивым, хотя довольно диким парком, расположенным на крутом берегу Урала, с лужайками и вообще большими просветами».
С тех пор «просветов» стало еще больше, но роща по-прежнему «дикий парк».
Николай Григорьевич Чесноков назвал Ханскую «рощей увеселения и скорби» – здесь и праздновали, и чествовали, и веселились, и убивали. Роща – свидетельница многих исторических событий: посвящения в ханы (отсюда название), приема будущих императоров, маевок и митингов бурных предреволюционных лет, кровопролитной Гражданской войны.
В Ханской роще был знаменитый летний театр Макарова, рестораны, туда подплывали на лодках, и ходил пассажирский пароход. Народ приходил сюда в праздники целыми семьями с гармошками и самоварами.
Чесноков пишет, что сначала роща находилась на левом берегу Урала, а потом своенравная река изменила русло, и роща оказалась на правом – совсем близко к городу. Так что в рощу мы теперь идем по бывшему дну Яика.
На планах Уральска 1733 года роща обозначена на левом берегу. Рощу как будто обнимают и хранят Урал и Чаган.
По-разному трактуют, почему роща в казачьем городке именуется Ханской. Были даже версии, что какие-то ханы отсюда штурмовали город. «Наоборот, – пишет Николай Чесноков, – Ханская роща в истории осталась свидетельством дружбы ».
7 июля 1812 года здесь принял присягу и был утвержден ханом Букей. Он долго боролся за ханскую власть в Младшем жузе. Неоднократно просил покровительства у России, надеясь стать ханом, хотя бы части родов. В 1801 году император Павел I издал указ: «Председательствующего в Ханском совете Киргиз-Кайсацкой малой орды Букея Султана, сына Нурали-ханова, принимаю к себе охотно, позволяю кочевать там, где пожелает». Приняв под свое покровительство, царская власть не жалела денег для строительства ханской ставки в Урде, школ и больниц. Образованный Букей стремился приблизить жизнь своего народа к цивилизации, об этом свидетельствуют и дошедший до нас сосновый бор в Урде, и библиотека, и памятники архитектуры, да и сами выходцы из Урды, до сей поры несущие на себе печать интеллигентности и воспитанности.
Известный исследователь казахской степи А. Левшин (Ч. Валиханов назвал его «Геродотом казахского народа») писал в 1832 году: «В то самое время, когда разоренные и истощенные междоусобиями соплеменники приводили из-за Урала детей своих в поселения русских для продажи, подданные Букея не только оставались покойными, но день ото дня богатели, а через 7 или 8 лет стада и табуны их удесятерились».
«И никакой борьбы за национальную независимость при хане Букее не было и быть не могло — от добра добра не ищут», – пишет Н. Чесноков. Восстание под предводительством Тайманова будет при Джангире, злоупотребляющего властью и разоряющего букеевцев.
Восстание подавили с помощью правительственных войск, приглашенных Джангиром. «В советской истории это преподносилось как проявление колониальной политики, теперь, когда безудержно восхваляется хан Джангир, нужно, видимо, рассматривать это как дружеский акт», – пишет Николай Чесноков в своей книге «Город малиновых зорь».
Почему для посвящения Букея в ханское достоинство была выбрана роща вблизи Уральска?
Нужен был особый церемониал, ведь хан получал такую же власть, как губернаторы, атаманы и прочие чиновники, но с соблюдением национальных традиций. В орде не было города, где можно было разместить большое количество гостей и провести церемонию с пальбой из пушек. Роща вблизи города, рядом с учугом, где издавна принимали важных гостей, как нельзя лучше подходила для этой цели.
На церемонии присутствовали оренбургский губернатор князь Волконский, уральский атаман Бородин, множество чинов из Уральского казачьего войска. Зачитали царскую грамоту, и Букей на Коране принес присягу. Раздался двенадцатикратный пушечный салют и трехкратный ружейный. Хана облачили в пожалованную царем соболью шубу и вручили ему саблю.
А водки пили мало…
Почти через десять лет после смерти Букея здесь же, в роще, с такой же церемонией примет присягу его сын Джангир. Летописцы скрупулезно подсчитают: на празднество за счет царской казны было приготовлено: 20 пудов пшеничного хлеба, 11 ржаного, 20 пудов соли, 90 баранов, один бык, 2 пуда сахару, 20 фунтов кофе, 20 ведер простого вина, 12 штофов (1,23 литра) водки, 40 ведер меду, 40 ведер пива и десятки бутылок дорогого вина. Ни один из ханов рощу более не посетил.
Роща была местом приема всех знаменитых гостей. Ведь здесь находилось единственное на всю Россию уникальное сооружение – учуг. Его показывали как уральскую достопримечательность, за минуту вытаскивая на глазах изумленных гостей огромных осетров и тут же угощая свежей икрой. Недаром Пушкин писал в письме жене: «Казаки приняли меня славно, накормили меня икрой, при мне же изготовленной». Где же еще, как не на учуге в Ханской роще!
Наталья Шипова в своих воспоминаниях о приезде цесаревича Николая, уже будучи в эмиграции, писала: «И вот, с этого высокого и крутого берега, где Урал протекает с головокружительной быстротой, и где его видно на большом протяжении, предполагал он (ее отец, атаман Шипов – Н.С.) показать наследнику цесаревичу один из главных промыслов Уральского казачества, во всех его красивых и изумительных по храбрости и лихости приёмах.
Каждый год, после весеннего разлива Урала, приблизительно в начале июня, недалеко от Ханской Рощи, ставилось на реке прочное заграждение из толстых металлических прутьев, чтобы помешать красной рыбе, белуге и осетру уйти из пределов Уральской области. К осени рыба разводилась в огромном количестве, и вот тут-то и происходила плавня, т.е. массовый улов, который, вместе с багреньем, составлял одно из богатств Уральского казачества.
В торжественный день показательной плавни будары были заготовлены на берегу на большом протяжении, в огромном количестве. Будара представляет собою удлиненную скорлупку, выдолбленную из одного дерева. Конечно, эта скорлупка очень легко переворачивается и нужна была казачья ловкость, чтобы в ней усидеть; казаки все, кстати сказать, уже с детства великолепные пловцы. Когда наследник цесаревич, в сопровождении моего отца и своей свиты, стал на наблюдательный пункт, на крутом берегу, с которого открывался вид на протекавший у ног Урал, грянул выстрел, и в одну минуту река покрылась тысячами мелких черточек. Это были будары с сидящими в них казаками.
Казаки сговорились заранее: выезжали сразу по две будары и тут же закидывали сети для лова. Картина была замечательная, и по красоте, и по оригинальности приёмов. Через час рыбы было наловлено огромное количество и можно было наблюдать, что содержит, в смысле природного богатства, только одна наша река».
Николай был в восторге от этого зрелища, и от количества икры, которую тут же готовили и подавали.
Поклонитесь этим тополям
Есть у рощи и второе имя, не столь популярное — роща Цесаревичей. В 1837 году Уральск посетил будущий царь-освободитель Александр Второй. Всех именитых гостей непременно возили в Ханскую рощу. Спустя годы — в 1891 году — здесь же, в Ханской роще, принимали цесаревича Николая — будущего последнего императора России. Здесь ему тоже показали способ лова и угостили икрой. С тех пор роща официально именовалась рощей Цесаревичей.
К середине XIX века непроходимая местами роща становится излюбленным местом для гуляний: на расчищенных полянках играют оркестры, устраиваются карусели, буфеты с самоварами, катания на лодках. Это продолжается до открытия Казанного сада — нынешнего парка культуры и отдыха.
1 мая 1906 года здесь состоялась первая маевка уральских рабочих.
Но помнит роща и другое. В 1919 году по окраине рощи проходила линия обороны Уральска, здесь шли бои и проводились расстрелы. До сей поры здесь еще находят старые гильзы. И сколько безымянных могил — погибших и растрелянных в годы Гражданской войны и сталинских репрессий – скрывают корни старых деревьев? «Живыми надгробиями» погибшим назвал эти деревья Николай Чесноков. «Люди добрые, поклонитесь этим могучим великанам – тополям, осокорям. В них бродят живительные силы матушки-земли, смешанные с невинной человеческой кровью тех, кто под ними покоится — просто людей, уральцев…»
В советские годы рощу переименовали в «имени Горького». Не любила советская власть ни ханов, ни цесаревичей. А уральцы продолжали называть ее Ханской.
Конечно, сегодня роща уже не та. Никита Савичев еще в середине XIX века писал, что она уже не так тениста, как раньше. Что уж говорить о нынешнем времени… Но она по-прежнему живописна и так же ласково принимает в свои объятия. «Роща увеселения и скорби нашей, она не бесстрастный свидетель, не фон, на который проецировались события, а живой деятельный участник их, оставивший след в истории. Она продолжает быть для города неотъемлемой частью его, а значит — и нашей жизни. Дивная роща в нашей жизни — частица великого и прекрасного мира», – пишет Николай Чесноков.
– Это чудо, что в Уральске сохранились рощи – легкие города. А Ханская роща… Я вообще считаю, что это наш Булонский лес, – сказал однажды Рустам Вафеев.
В роще снимали фильм
Для уральцев, особенно тех, кто вырос в районе Куреней или Коминтерна, Ханская роща – место, с которым связаны самые теплые воспоминания детства.
«Пацаны, айда в Ханскую! – кричал «заводила», и ватага голой детворы переплывала Чаган и устремлялась вглубь лесной обители, оповещая друг друга задорными криками о своём местонахождении, – вспоминает уралец Николай Панов. – Мы ходили по Ханской роще в одних трусах, одежда оставалась на пляже, а обуви вообще не было. Летом вся детвора ходила на пляж босая. Кеды обували, если шли играть в футбол, а сандалии при поездках в город или по путевке в пионерский лагерь. Ноги часто покрывались цыпками, чесались и кровоточили. Однако обувь всё равно никто не носил. Считалось «западло» быть похожими на «градских» пацанов».
В Ханской роще в 60-е годы прошлого века снимали фильм о Гражданской войне. Николай Панов вспоминает:
«На берегах Чагана мы стали невольными свидетелями съёмок художественного фильма с рабочим названием «Уральск в огне». Весной снимали сцены в городе возле Золотой церкви, на вокзале, возле «пороховых погребов» и на колхозном рынке. Везде стояли деревянные декорации. Некоторые ребята даже участвовали в массовке. Летом же, съёмочный коллектив выехал на «натуру». Начали снимать батальные сцены в Ханской роще и на берегах Чагана.
В будние дни «градский» пляж на левом берегу Чагана пустовал, и на нём обосновалась съёмочная группа. После очередного дубля артисты захотели раков, и помощник режиссера попросил нас наловить покрупнее, за что обещал дать пострелять из оружия – реквизита с холостыми патронами. Мы затребовали у киношников суровую нить и отправились на обрыв ловить раков. Сделали из ниток десяток раколовок, привязали к ним мясо ракушки – мидии и через час принесли помрежу два ведра крупных раков. Однако помреж своё обещание не сдержал. Никто нам не дал пострелять из оружия, зато накормили очень вкусной копченой колбасой. Мы недоумевали, как можно есть раков, питающихся падалью, когда есть такая вкусная колбаса? Однако артистам хотелось экзотики и впечатлений.
На следующий день мы были уже своими среди киношников. Нас опять послали за раками. Сидим под обрывом, поднимаем поочередно раколовки, снимаем с них раков, как вдруг на обрыве послышалась стрельба. Винтовочные выстрелы громче, из нагана потише. Полезли наверх посмотреть, что там происходит. Оказалось, снимается сцена погони белоказаков за красным «лазутчиком». Мы спрятались за кустом, а мимо нас скачут разъярённые казаки. Потом сцену повторяли, ещё и ещё раз. По дороге над обрывом были проложены узкие рельсы, по которым, туда-сюда, катался оператор с огромной камерой. Следующей была сцена, в которой «лазутчик» на коне переплывает через Чаган и скрывается в Ханской роще. Пока мы завороженно смотрели, как снимают натурные сцены, раки съели все ракушки и нитки всплыли на поверхность воды. Съёмки продолжались несколько дней, а потом киношники надолго пропали».
Фильм должен был выйти на широкий экран к 50-летию обороны Уральска, но съёмки закончили только в 1974 году, а ряд сцен доснимали уже под Алма-Атой. Но и после этого фильм «Степные раскаты» режиссера Мажита Бегалина не пошёл во всесоюзный кинопрокат. Его показали по казахстанскому телевидению лишь в 2002 году, по случаю 80-летия режиссёра.
Так что стала наша Ханская роща еще и натурой для фильма.
Весной роща затапливается. Может быть, это ее и наше счастье – не вырубят и не застроят. Может быть…
