Бой после Победы
(Продолжение. Начало в № 24-30)
Тем временем в КНДР заканчивались приготовления к наступлению против войск Ли Сын Мана. Но для Сталина очень важным было принять все меры к тому, чтобы не дать США повода обвинить СССР в соучастии в этом. Он очень не хотел быть уличённым в непосредственном участии Советского Союза в подготовке войны. Об этом свидетельствует ряд документов, которые приводит историк Александр Орлов.
Под видом журналистов
За пять дней до начала войны, 20 июня 1950 года, Штыков прислал Сталину телеграмму:
«Ким Ир Сен просил передать: для наступления и десанта нужны корабли. Два экипажа прибыли, но два корабля не успели подготовить, просит десять советских советников использовать на кораблях. Считаю, просьбу удовлетворить надо». Ответ, подписанный Андреем Громыко 22 июня, пришёл быстро:
«Ваше предложение отклоняется. Это даёт повод для вмешательства».
Ободрённый поддержкой своих великих соседей – СССР и КНР, Ким Ир Сен отдал приказ о вторжении на рассвете 25 июня вглубь Республики Корея. Когда северокорейцы развивали наступление на юг, Ким Ир Сен попросил направить советских советников непосредственно в части, ведущие бои на передовой. И тут Штыков явно перестарался. В разговоре с корейским вождём пообещал, что уговорит Москву согласиться.
Гневный окрик из Кремля последовал тотчас же:
«Пхеньян. Совпосол. Как видно, Вы ведёте себя неправильно, так как пообещали корейцам дать советников, а нас не спросили. Вам нужно помнить, что Вы являетесь представителем СССР, а не Кореи. Пусть наши советники прибудут в штаб фронта и в армейские группы в гражданской форме в качестве корреспондентов «Правды» в требуемом количестве. Вы будете лично отвечать перед советским правительством за то, чтобы они не попали в плен». (Архив президента России, ф. 45, оп. 1, д. 346, стр. 145-147).
Советские военные советники при батальонах и полках Корейской Народной Армии были отозваны в СССР.
Его руководители сделали всё возможное, чтобы граждане СССР не могли попасть в руки противника, особенно к американцам.
Так, в первые дни войны многие советские люди корейского происхождения направили в высшие органы власти заявления с просьбой направить их на «помощь корейским братьям» для защиты исторической Родины от варварского нападения со стороны американских империалистов. Им в этом отказали. Советским судам, покинувшим 26 июня китайский порт Дайлянь, было приказано немедленно вернуться на свою линию обороны.
Положение обостряется
27 июля войска КНДР взяли Сеул. Советский главный военный советник генерал Васильев хотел поехать туда, чтобы помочь военному командованию Северной Кореи в управлении войсками. Москва не дала ему разрешения на это. В дальнейшем делалось всё, чтобы не допустить пленения советских советников.
Однако с началом войны, несмотря на крупные успехи северокорейских войск, внешнеполитические события разворачивались не так, как рассчитывали в Пхеньяне. Американская авиация и флот сначала применялись для эвакуации американских и южнокорейских граждан из прифронтовых районов. Но после падения Сеула на Корейском полуострове высадились сухопутные войска США. Американские ВВС и ВМС развернули активные боевые действия против войск КНДР.
Чтобы американское участие в войне не было истолковано мировым сообществом как вмешательство во внутренние дела Кореи, руководство США попыталось придать действиям своих войск законный характер с точки зрения международного права. Вот что пишет по этому поводу Александр Орлов:
«7 июля 1950 года состоялось заседание Совета Безопасности (СБ) ООН, на котором обсуждался корейский вопрос. СССР бойкотировал тогда его работу в знак протеста против незаконного присутствия гоминьдановца в качестве представителя Китая. Этим не замедлили воспользоваться США, которые поставили на голосование вопрос о превращении американских оккупационных войск в Корее в «войска ООН». Эту акцию можно было бы предотвратить, воспользовавшись правом вето, однако советский представитель при ООН Я. Малик по указанию Москвы покинул заседание, что явилось крупным просчётом сталинской дипломатии» (А. Орлов, «Тайная битва сверхдержав», Москва, «Вече», 2000 год, стр. 184).
Такая ошибка привела к тому, что, кроме Соединённых Штатов, в «поход против коммунизма» было вовлечено ещё 15 государств, хотя американские войска составляли основу корпуса интервентов.
На 5-й сессии Генеральной ассамблеи ООН американцы добились согласия на переход 38-й параллели. Вместе с войсками Южной Кореи они быстро продвигались на север к границам КНДР. Нависла угроза её разгрома и потери независимости. Спасти положение могла только помощь СССР и КНР.
Но втягивание в войну Советского Союза не входило в планы Сталина. Нужно было побудить к этому китайцев и оставить советское вмешательство на самый крайний случай. В Москве начались тяжёлые раздумья, как вдруг раздался воистину спасительный звонок из Пекина.
Мао Цзэдун сообщил советскому руководству, что Китай окажет КНДР помощь силами «добровольцев», которые готовы вступить в Северную Корею 15 октября. Лидер Китая просил также Сталина помочь советской авиацией прикрыть китайские войска в Корее и промышленные районы Северного Китая.
Александр Орлов обращает внимание на то, что Сталин, скорее всего, с большим облегчением воспринял это сообщение. Об этом свидетельствует его ответ от 5 октября:
«США из-за престижа могут втянуться в большую войну, будет, следовательно, втянут в войну Китай, а вместе с тем втянется в войну и СССР, который связан с Китаем пактом о взаимопомощи. Следует ли этого бояться? По-моему, не следует, так как вместе будем сильнее, чем США и Англия, и другие капиталистические европейские государства без Германии, которая не может сейчас оказать США какую-либо помощь, не представляет серьёзной военной силы. Если война неизбежна, то пусть она будет теперь, а не через несколько лет, когда японский милитаризм будет восстановлен как союзник США…»
И вдруг Сталин несколько умерил аппетиты приехавших на встречу с ним в Сочи Мао Цзэдуна, Чжоу Эньлая и Линь Бяо. Советский Союз, сказал Сталин, сможет поставить оружие в общей сложности для 20 дивизий «китайских добровольцев», но не имеет столько сил, чтобы прикрыть авиацией китайские и корейские войска. Он обещал обеспечить противовоздушную оборону промышленности Северного Китая и приграничные с КНДР районы, но всё это потребует времени.
В Пекине такое заявление вызвало недоумение: там поняли, что КНР может быть втянута в длительный конфликт с США, что резко затормозит совсем неплохо начавшуюся индустриализацию Китая.
Тем временем события приняли очень серьёзный оборот. 23 октября войска Южной Кореи и США взяли Пхеньян. Тогда мощный поток китайских войск хлынул в Северную Корею по мостам через реку Ялу. Война вступила в принципиально новую фазу.
Господству противника в воздухе «добровольцы» и корейская народная армия противопоставили траншейную и галерейную войну, когда целые роты, батальоны и полки так зарывались в землю, что ни бомбы, ни напалм их не достигали.
Сталин решил, что пора действовать более решительно. С ноября 1950 года промышленные объекты Северного Китая, мосты через Ялу и прилегающую к границе территорию КНДР начал прикрывать с воздуха срочно сформированный советский 64-й истребительный авиакорпус.
И вот результат: в ходе боёв зимой и весной 1951 года был освобождён Пхеньян, ещё раз взяты Сеул, Инчхон, Вончжу и другие города. Затем последовал контрудар южан, и к июню 1951 года линия фронта почти стабилизировалась у 38-й параллели.
Зачем Китаю война?
Решение Мао Цзэдуна вмешаться в корейскую войну диктовалось несколькими причинами. Он надеялся, что победоносное наступление китайских войск поднимет международный авторитет революционного Китая, покажет миру, что КНР – это сила, способная остановить американцев.
Были и другие цели. Успехами на фронте Пекин надеялся подавить оппозицию в Политбюро, а также не допустить США к сухопутным границам Китая, что создало бы угрозу безопасности КНР. Мао считал,что эта война есть столкновение воли. Зная чувствительность американцев к людским потерям, лидер Китая полагал, что, потеряв 40-50 тысяч человек, США под давлением общественного мнения прекратят войну. Видя, что такие ожидания не оправдываются, он в марте 1951 года поднял планку американских потерь до 100 тысяч человек.
И вот в конце мая того же года Мао крепко задумался и решил, что выиграть войну невозможно и пора идти на дипломатическое урегулирование конфликта. К такому же выводу пришёл и Сталин. Он поддержал идею переговоров, намереваясь в их ходе добиться лучших условий мира, чем на поле боя.
3 июня прошли переговоры по этому вопросу между Ким Ир Сеном, Мао Цзэдуном и Чжоу Эньлаем, а в середине июня – советско-китайско-корейские переговоры. 23 июня советский представитель при ООН Малик также официально предложил начать переговорный процесс.
(Продолжение следует)
