Автомобильный век: уральские страсти
Сегодня Уральск, население которого приблизилось к четверти миллиона человек, невозможно представить без автотранспорта. Широкие улицы уже не всегда вмещают всё возрастающие его потоки. В часы пик на центральных перекрестках нередки и настоящие пробки, бич больших городов и расплата за всеобщую автомобилизацию. Глядя на эти железные реки, не верится, что всего столетие с небольшим назад авто в Уральске не было вообще. Но всё с чего-то однажды начинается. Река, как в известной песне, начинается с ручейка, а нынешнее многочисленное «поголовье» уральских машин ведет свое начало от первого крошечного авто-экипажа «Фиат», запылившего по городским улицам в один из летних дней далекого 1901 года. В отличие от многих других городов, начало автомобильной эры в Уральске оказалось столь громким, что, докатившись до кабинетов правительствующего сената, прозвучало на всю Российскую империю. Отчасти уральское «автомобильное дело» вынудило высокие власти всерьез задуматься о том, что наступил новый, автомобильный век, а с ним и необходимость изменения привычных правил и законов. Но прошло столетие, и неумолимое время стирает людскую память. Ныне почти позабылись реальные обстоятельства этих неординарных событий. Вместе с тем факт остается фактом: столетие назад автомобильный век пришел в Казахстан именно через Уральск.
Часть I. Дело присяжного поверенного Логашкина
Случайность или нет, но первый автомобиль появился в Уральске в 1901 году, в первый год календарного XX века. К этому времени многие плоды всемирного индустриального прогресса уже докатились до затерянного на краю азиатских степей городка и быстро входили в быт. На больших многоярусных мельницах работали мощные паровые машины, а первые частные электростанции выдали ток, благодаря которому ярким светом осветились витрины фешенебельных магазинов на Большой Михайловской. Паровозы, распугивая гудками стада пугливых степных лошадей, уже шестой год мчали составы по заволжской ветке Рязано-Уральской железной дороги. В казенных учреждениях и домах состоятельных горожан звенели настоящие телефонные аппараты, а в синематографах любопытная публика, затаив дыхание, смотрела первые «движущиеся картины». Двадцатый век уверенно входил в свои права.
Человечеству, оглушенному и восхищенному доселе невиданным индустриально-техническим прогрессом, рисовалось великое будущее. И наиболее красочно представляли его первые выставки. Вступление в XX век было отмечено грандиозной всемирной торгово-промышленной выставкой, проходившей с 15 апреля по 12 ноября 1900 года в Париже. Еще за год, в 1899 году газета «Уралец» сообщила уральцам о предстоящем событии, перепечатывая заметки из столичной прессы: «Это будет конец века чудесного расцвета научного, художественного и экономического и вместе с тем, колыбель новой эры, величие которой многие пытаются представить, но которое в действительности, конечно, превзойдет все мечты нашего воображения».
За семь месяцев выставку посетило более 50 миллионов человек, причем, как отмечают нынешние эксперты, такой рекорд остается непревзойденным по сей день. Не будем описывать, что именно было на этой выставке, но интересующимся советуем заглянуть в соответствующие источники и удивиться, что в 1900 году ее посетители катались на настоящих эскалаторах и траволаторах, троллейбусах и метро, смотрели кино, причем озвученное, а пассажиры особого «русского вагона» совершали захватывающее «виртуальное» путешествие по недавно отстроенному русскому Транссибу, самой грандиозной железнодорожной магистрали мира. Понятно, что столь захватывающее, заранее широко разрекламированное событие не могло оставить в стороне уральцев. Так, известные в крае миллионщики – коннозаводчики братья Автоном и Петр Овчинниковы послали на выставку в Париж двух жеребцов и двух кобыл «чисто киргизской» породы. Уральские лошади были отмечены особой наградой. Помимо лошадей, уральцы отправили на выставку знаменитую икру и балыки, которые также не остались без призов. Поразительно, но ведь была у уральцев в начале XX века продукция, достойная мировой конкуренции! С научно-практической целью побывал на выставке, а именно на проходившем в ее рамках всемирном конгрессе по рыболовству и по рыбоводству уральский ученый и общественный деятель Николай Андреевич Бородин. Некоторые из образованных и вполне обеспеченных уральцев решили просто поехать в Париж, что называется своим ходом, дабы собственными глазами узреть величайшее событие рубежа столетий. Среди них был и герой нашего рассказа присяжный поверенный Николай Михайлович Логашкин.
Краеведы, знакомя гостей с Уральском, часто указывают на чудом сохранившийся кованный вензель с монограммой «НМЛ» над аркой у двухэтажного особняка, что уже более столетия стоит на углу Большой Михайловской и Гимназической улиц. Этот дом с затейливой лепниной в аристократическом квартале старого Уральска по соседству с домами и магазинами Карева, коннозаводчиков Овчинниковых, генерала Мартынова принадлежал Николаю Михайловичу Логашкину. Происхождением Николай Михайлович был из рядовых, непривилегированных казаков, семья, в которой он родился, не отличалась достатком. Однако это не помешало ему поступить в столичный Санкт-Петербургский университет и успешно окончить юридический факультет. В то время, а это было в 80-х годах 19 века, в столице была достаточно большая группа служивших и учившихся уральцев, объединенных по традиции в землячество. Одновременно с Логашкиным, на естественном отделении физико-математического факультета университета учился его товарищ, впоследствии ученый-ихтиолог и депутат первой государственной думы от Уральского казачьего войска Н.А. Бородин. Впоследствии, в своей мемуарной книге «Идеалы и действительность», написанной уже в эмиграции, он вспоминал интересный случай. Перед окончанием курса Логашкин получил из Казалинска Сырдарьинской области необычный гостинец – круглую коробку с обсахаренными фисташками. На дне оказалась объемистая рукопись, написанная «уставом», т.е. старославянским шрифтом. Это было письмо от «уходцев», ссыльных земляков казаков, незаконно высланных правительством за отказ подчинения так называемому «новому положению» в 1874 году. Ссыльные казаки, прослышав, что в Петербурге есть их земляк юрист, просили добиться царского приказа о расследовании дела и восстановлении в их прежних казачьих правах. Молодой студент помочь землякам тогда не смог, хотя вместе с товарищами и попытался опубликовать этот материал в журнале «Дело». Но не с тех ли самых пор Логашкин стал оказывать помощь простым, небогатым землякам, столь часто и незаслуженно обижаемым чиновниками и властями?
По окончании университетского курса и после кратковременной службы в Уральском областном правлении в середине 1880-х годов Николай Михайлович вступил в адвокатуру. Современник, депутат четвертой государственной думы Ф. Еремин вспоминал: «Богато одаренный, широко образованный, постоянно следящий за специальной литературой, Николай Михайлович в течение всех этих лет неизменно занимал первое место среди местных адвокатов. Но обширная адвокатская практика не могла поглотить все внимание Логашкина. Уже в качестве адвоката он больше всего интересовался делами административной юстиции: потерпевшие от действий должностных лиц находили в Николае Михайловиче смелого, энергичного заступника. Много неудачных мероприятий было приостановлено или исправлено, много руководящих решений сената и разъяснений высших инстанций по местным делам состоялось по просьбе и жалобам Н.М.». Эти же качества отмечал Н.А. Бородин: «Логашкин – впоследствии дельный адвокат – немало помогал бывшим ссыльным уральцам в восстановлении их имущественных прав и сделался одной из популярнейших личностей у уральских казаков». Помимо основной службы, Логашкин был активным общественным деятелем, в 1896 и 1897 годах он избирался председателем Уральского съезда выборных от станичных обществ. Одновременно он входил в группу уральской интеллигенции, организовавшей в 1897 году издание «Уральца», одной из видных прогрессивных общественно-политических газет в российской провинции. На первых порах Логашкин даже был ответственным редактором этого издания.
Автор: Рустам Вафеев
