Неизвестный герой
Юльян Юльянович долго не отпускал меня. Угощал то одним, то другим блюдом, а то, наполнив рюмку какой-то настойкой коричневого цвета, пододвинет ее поближе ко мне. «Дочка Лариса привезла из Краснотуринска, что на Свердловщине, кедровых орехов, так я их размельчу да спиртом залью. До сих пор, хотя давно пошёл девятый десяток, не отказываю себе в том, чтобы перед обедом пригубить…». Я уже собрался было уходить, стал прощаться, когда хозяин, решительно встав из-за стола, с миской отправился во двор насобирать клубнику. Как он сказал, это на дорожку. Я вышел вслед за ним – полюбоваться садом-огородом, в котором буквально утопал дом Ю.Ю. Мармыша.
На довольно просторном дворе почти не было уголка, где хоть что-нибудь не росло. Теперь я понимаю, почему, бывало, по целым дням Юльян Юльянович не подходит к телефону: с утра до вечера он копается на приусадебном участке – разгар лета, и работы невпроворот.
Я уже не в первый раз в гостях у ветерана в Деркульском поселковом округе. И знаю, что в 2009 году его постигло большое горе – умерла жена. Пережить несчастье ему во многом помог труд, обычный крестьянский труд, к которому он приучен с малолетства.
В прошлое моё посещение, а это было в 2015-м, когда праздновалось 70-летие Победы над фашистской Германией, Ю.Ю. Мармыш рассказывал о своём трудном предвоенном детстве в Западной Белоруссии, как подростком сотрудничал с партизанами, которые в их краях появились уже в первые месяцы немецкой оккупации. Правда, тогда он почему-то ничего не сказал об одной существенной детали, которая потом не была отражена в газетной публикации. И на этот раз Юльян Юльянович, пригласив меня к себе, видимо, решил устранить это опущение.
– Война до наших мест, находившихся в Гродненской области, сравнительно недалеко от польской границы, докатилась очень быстро, – вспоминает мой добрый знакомый. – Мы, хуторские пацаны, бегали на дорогу, проходившую через деревню Москали, и смотрели на наши отступающие части. Как-то налетели фашистские самолеты, начали стрелять из пулеметов по двум грузовым машинам. В одной из них, крытой брезентом, везли обмундирование и ещё что-то из воинского снаряжения, а в другой ехали гражданские лица, женщины и дети. Как потом выяснилось, это эвакуировались пограничники и несколько их семей. Самолеты несколько раз делали заходы и с новой силой остервенело обрушивали огонь на съехавший на обочину транспорт. Мы в это время прятались в придорожном лесу и пули нас, по счастливой случайности, не задели. Когда всё стихло, мы подошли ближе и увидели страшную картину. На земле лежали двое убитых военных, другой был ранен в ногу. Он стонал. Никто из гражданских в результате того налета фашистской авиации не уцелел, кроме одного подростка по имени Петя. У него убили мать и сестру.
Мальчишки бросились на поиски тележки, чтобы раненого доставить на ближайший хутор. Когда вернулись – бойца уже кто-то перевязал, заботливо разместил на гумне. Однако долго он там не пролежал. Однажды заявился худощавый невысокий лейтенант-пограничник азиатской внешности и унес его куда-то в лес. Вскоре он вновь пришел, разыскал Петю, которого на время приютили у себя Мармыши, и тоже увел его в лесную чащу.
Минуло еще немного времени, и местное население узнало о появлении в их округе партизан. Командиром у них был тот самый офицер-пограничник. Казах, по имени Галым. Поначалу отряд был малочисленным – 8-10 человек. Он состоял из пограничников и других бойцов нашей армии, оказавшихся в окружении. Однако постепенно отряд разрастался, его пополняли теперь жители близлежащих населенных пунктов, они бежали от зверств, творимых гитлеровцами.
Мармыши жили на окраине леса и с некоторых пор между ними и партизанами установилась тесная связь. Мать, Елена Григорьевна, пекла для них хлеб, в основном ржаной, так как пшеница на здешней песчаной почве не росла. Готовила еду. Со временем она и вовсе перебралась в лагерь в лесу. К тому времени партизаны жили уже не в наскоро сооруженных из хвойных веток шалашах, а в вырытых глубоко в земле укрытиях. Сверху землянки замаскировали дерном, так что можно было пройти рядом и ничего не обнаружить.
С «Большой землей» связь поддерживалась по рации и воздушным путем. Иногда ночью в условленном месте появлялись наши самолеты и на парашютах сбрасывали народным мстителям боеприпасы, взрывчатку, продовольствие – всё, что было необходимо для успешного ведения боевых действий. Воздушным же путем прибыли в партизанский район радист, врач и специалисты по взрывному делу, в которых очень нуждались бойцы Галыма. Помимо них в здешних лесах действовало еще несколько партизанских отрядов.
– Одна из главных задач, которую Москва ставила перед отрядами, – говорит Юльян Юльянович, – это взрывать как можно больше железнодорожных составов с живой силой и техникой противника, которые следовали в сторону фронта. Галым несколько раз посылал меня на соседнюю станцию Рожанка с разведывательными целями. Дело в том, что станция очень хорошо охранялась немцами, взрослых туда близко не подпускали. Я приходил к старосте деревни, которая тоже называлась Рожанкой, и мы с его сыном Мишкой отправлялись в охраняемую зону. Иногда немцы не обращали на нас внимания, а иной фашист наставит автомат и начинает что-то кричать нам по-своему. Впрочем, из его жестов все же было понятно: мол, проваливайте отсюда подобру-поздорову. Староста был связан с партизанами и каким-то образом оперативно передавал им добытые нами сведения: сколько в сутки поездов проходит через станцию, с какими грузами и когда. Однажды, выполняя задание партизанского командира, я целый месяц прожил в доме старосты.
В другое время Юльян Мармыш чистил бойцам оружие, ухаживал за лошадьми, их в отряде было две.
Однажды он чуть не погиб, спасло, можно сказать, чудо.
Гитлеровцы пытались бороться с партизанами, они устраивали облавы, лесные массивы прочесывались карательными отрядами, которые состояли обычно из власовцев. Идут цепью и стреляют напропалую по сторонам. Если кого-нибудь встречали на своём пути, будь то женщина, старик или подросток, убивали на месте, как пособников партизан. Один раз в такой ситуации оказался Юльян. Он опрометью кинулся в кусты и погрузился по самую шею в болотную жижу. Несколько пуль, не задев перепуганного паренька, прожужжали над его головой.
– В дальнейшем с бойцами Галыма и другими соседними отрядами произошла такая история, – поведал далее Ю.Ю. Мармыш. – Незадолго до того как у нас появиться советским войскам, к партизанам прибыли трое наших военных, старший из которых был в звании майора. На поляне построили партизан и объяснили им, что теперь они вливаются в ряды Красной Армии. Мы с Петькой обрадовались и тоже было примкнули к общему строю, однако один из вновь прибывших довольно грубо вышвырнул нас оттуда. Впоследствии мы узнали, что отряд завели куда-то под Белосток, в западню. Немцы взяли их в кольцо и всех убили. Много в тот день полегло и молодых ребят из наших Москалей.
Однако Юльян Юльянович убежден, что тогда погибли не все, что партизанскому командиру вновь, как и летом 1941 года на дороге возле белорусской деревни, чудом удалось спастись. На эту мысль его натолкнула несколько лет назад заметка в одной из местных газет. «Уж многое из того, что там было написано, подходит к нашему Галыму», – утверждает он. Якобы даже одна из улиц областного центра носит имя героя.
Действительно, как мне удалось выяснить, такая улица в Уральске есть – улица имени Галыма Ахмедьярова. Его именем названа и улица в Алматы. Он возглавлял партизанский отряд в Белоруссии. Но «наш» ли это Галым? Всего в белорусских партизанских отрядах сражалось более полутора тысяч казахстанцев. Ведь воевал он не в Гродненской, а в Брестской области.