И назовет меня всяк сущий в ней язык…

Не пришла в этом году 6-го июня к памятнику Пушкина Умит Кубаисовна Уткельбаева – уехала из Уральска в Актау. Меня с этим замечательным человеком – учительницей-пенсионеркой – подружил Пушкин. Каждый год в день его рождения она приходила к памятнику, где в Уральске принято отмечать эту дату, и когда заканчивалось официальное мероприятие, читала стихи. Каждый год разные – Пушкина, других поэтов о нем. А потом восклицала: «С днем рождения Пушкина, с Днем русского языка, да здравствует русский язык!». Несколько раз я пыталась заговорить с ней, но она отнекивалась: «Я просто от народа».

Первый раз она удивила всех, когда в музее отмечали скорбную дату – день смерти поэта. Тогда все говорили о дуэли, о вине в этом Натальи Николаевны, его жены. И вдруг вышла эта маленькая пожилая женщина и очень эмоционально прочитала малоизвестное стихотворение:

Не верю говорящим за него.
Я верю лишь в величье дня того,
Когда он, гордый, встал перед барьером
За честь жены и целил в грудь врагу.
… Кто верит в ложь, что паутиной серой
Летала над сырой и затхлой тьмой,
Поэт еще раз вызовет к барьеру,
Коль нет, я им бросаю вызов мой!

И вот так – сделав ударение на местоимении «я», «бросив вызов» – она ушла от ошеломленной публики и бросившихся к ней журналистов.

В прошлом году Умит Кубаисовна у памятника прочитала стихотворение Тютчева, посвященное Пушкину: «Тебя, как первую любовь, России сердце не забудет». Я, когда писала об этом, выбросила из этой строчки слово «России», мол, не только России сердце его, Пушкина, не забудет. А она потом попрекнула меня этим: во-первых, нельзя «слово из песни выбрасывать», а во-вторых – «боитесь вы, что ли?».

Поэтому и выкрикнула – тогда – тоже с вызовом: «Да здравствует русский язык!». Хотя понимала: сегодня это, мягко говоря, не в «тренде». Но, если бы какой-нибудь ура-патриот попрекнул Умит Кубаисовну в незнании родного языка и почитании «чужого», отчитала бы его на чистейшем и литературном казахском: больше сорока лет она преподавала русский язык в школах с казахским языком обучения.

– Еще великий Абай завещал нам учить русский язык, – сказала она мне позже. – Для того чтобы избежать пороков и достичь добра, необходимо знать русский язык и русскую культуру – такой он нам дал завет. Разве стали бы так широко известны стихи Джамбула или Молдагалиева, если бы не были переведены на русский язык? – она вообще часто вплетала в свою речь цитаты и изречения великих людей. Сетовала на то, что даже русские не умеют грамотно говорить на родном языке. «А ведь это – язык Пушкина, Есенина».

Однажды зачитала мне слова Паустовского: «С русским языком можно творить чудеса, нет ничего такого в жизни и в нашем сознании, чего нельзя было бы передать русским словом. Звучание музыки, спектральный блеск красок, игру света, шум и тень садов, неясность сна, тяжкое громыхание грозы, детский шепот и шорох морского гравия. Нет таких звуков, красок, образов и мыслей, для которых не нашлось бы в нашем языке точного выражения».

Уверена – язык каждого народа красив, уникален и выражает, по словам поэта, душу народа. Мне, например, говорили, что казахский юмор теряет соль в переводе. Очень многое, выраженное словом, можно до конца понять и почувствовать только на языке, который знаешь, как родной.

В юности мы учили наизусть потрясающие строки Олжаса Сулейменова, который писал свои поэмы на русском. Не сомневаюсь, что и на казахском языке он писал бы не менее талантливо и проникновенно и, наверное, публиковали бы его не меньше, но – в переводе. И поэтому, уж простите мне этот эгоизм, я рада, что мы могли читать его стихи в оригинале.

В Советском Союзе талантливых писателей и поэтов, если они писали на своем родном языке, переводили на русский, и таким образом их произведения становились доступными всем, потому что русский язык знали во всех союзных республиках. Вот у меня два толстых тома советской поэзии из серии «Всемирной литературы» – там не меньше двухсот имен. Переводы с армянского, азербайджанского, татарского, украинского, чувашского, таджикского, белорусского, каракалпакского, абхазского, еврейского, грузинского, эстонского, латышского и других народов СССР. Даже поэты совсем малых народов вошли в эту «Всемирку», как называли ее книголюбы: есть там переводы с хакасского, кумыкского, аварского, мансийского, марийского. Каждый народ сохранил свой язык. Но общим, объединяющим всех, был русский.

Казахские поэты, конечно, тоже вошли в эту поэтическую сокровищницу. Джубан Мулдагалиев в стихотворении «С казахского нелегок перевод» очень точно выразил то, что я пытаюсь сказать: благодаря русскому языку стихи всех этих замечательных поэтов могут прочитать не только те, кто знает языки этих народов. И поэт благодарен «языкам друзей за перевод с казахского».

О русский наш язык!
Живи в веках!
Как сад – плоды, ты щедро даришь славу,
Теперь звучат на разных языках
Прозренья наших песен величавых
Ты выгоды не ищешь хмурым днем,
Не видишь в криках о себе резона:
Ты чтишь язык – пусть говорят на нем
Хоть тысяча людей, хоть миллионы.
…Не будь тебя, по правде говоря,
Мои б стихи над степью лишь звучали.

Вот это многоцветье, многоязычие советской культуры дорогого стоит. Культура и языки народов СССР питали и обогащали друг друга. Не случайно ведь Джамбул историю и культуру других народов делает своими, национальными, родными. Он Пушкина называет акыном. А кто же он? Конечно, акын, поэт, как и сам Джамбул. А с каким личностным родственным горем обратился он в годы войны к блокадному Ленинграду: «Ленинградцы, дети мои! Ленинградцы – гордость моя!». И писатель Горький у него тоже свой, «солнечный», как казахская степь.

Сегодня в Казахстане эту политику взаимного проникновения и обогащения культур и языков проводит Ассамблея народа Казахстана. Только бы не сводилось все к отдельным мероприятиям.

А Умит Кубаисовна наверняка и в Актау в день рождения Пушкина читала стихи. Она и в день рождения украинского поэта Шевченко прочитает что-нибудь про «Украйну милу». Благодаря таким людям, как она, и происходит это чудо – яркая палитра культур и языков.