Такое забыть невозможно
31 мая – День памяти жертв политических репрессий и голода
С 1997 года в Казахстане отмечается День памяти жертв политических репрессий и голода. Эту дату отмечают акциями памяти и вспоминают всех невинно пострадавших в те мрачные годы. Но говорить и писать о том, что раньше умалчивалось, стали раньше: уже в середине 80-х годов прошлого века, а архивы КГБ открыли с начала 90-х годов. Все тогда ходили под впечатлением «Архипелага Гулага» Солженицына, пылали ненавистью к тоталитарному режиму, ненавидели Сталина и обличали ужасы лагерей.
Мою землю прости
Как раз в то время где-то в районе 2-й Дачной Урал подмыл берег и обнажил тайное захоронение: останки двух десятков человек с простреленными черепами. Экспертиза тогда установила, что по давности это захоронение относится к концу 30-х годов прошлого века. Имена некоторых из них были установлены только предположительно. На городском кладбище на Свистун-горе во время торжественного захоронения останков этих людей состоялся митинг. Среди собравшихся были родственники и потомки репрессированных. Никто не знал, какой национальности и какой веры были эти расстрелянные много лет назад люди. Но положенный обряд погребения провели и по мусульманскому, и по православному ритуалу.
Когда уже все разошлись, на этой братской могиле остались несколько человек. Я подошла тогда к ним, чтобы спросить, кого они здесь поминают. Подошла и остановилась: эти люди молились на незнакомом языке, а в глазах у них стояли слезы. Потом они сказали, что они – немцы и не знают, есть ли среди тех, кого здесь похоронили, их близкие. Но благодарны за возможность помолиться и помянуть их у этого памятника, изображающего летящих в небо журавлей с простреленными крыльями.
Тогда родственники тех, кто попал под жернова репрессий, не знали даже даты смерти близкого человека. И впервые получили возможность узнать об их судьбе: родных допускали к секретным архивам – материалам следствия и протоколам допросов.
Цифры пострадавших от репрессий росли год от года. Среди репрессированных за период с 1918 по 1943 годы в ЗКО большинство крестьян («кулацкий элемент»), 30 процентов – служащие и интеллигенция, 25 процентов – рабочие. В списке репрессированных 26 женщин. Самый тяжелый каток репрессий прошелся по жителям Уральска, Акжаикского и Зеленовского районов. В издательстве «Полиграфсервис» была выпущена Книга скорби, куда вошли имена 1330 репрессированных на территории нашей области, она пополняется новыми именами. В рамках проекта Ассамблеи народа Казахстана «Память во имя будущего» снят документальный фильм.
В том страшном историческом периоде Казахстану, как и печально знаменитым Соловкам, отвели особое место: на его территории создали самые крупные подразделения ГУЛАГа: КарЛаг (Карагандинский лагерь), Степлаг (Степной лагерь), АЛЖИР (Акмолинский лагерь жен изменников Родины). Репрессиям подверглись видные казахские деятели науки и культуры: А. Байтурсынов, А. Бокейханов, М. Дулатов, М. Тынышпаев, М. Жумабаев, С. Сейфуллин, И. Жансугуров, Б. Майлин, С. Асфендияров и многие другие.
В 30-40-е в Казахстан депортированы сотни тысяч корейцев, турок, иранцев, курдов и азербайджанцев. Во время войны депортации подверглись немцы, греки, чеченцы, ингуши, карачаевцы, балкарцы, крымские татары и другие народы, и это еще одна скорбная и в то же время светлая страница истории Казахстана. Скорбная – потому что невинных людей срывали с родных мест и насильственно отправляли в чужие края. А светлая – потому что в этой ситуации казахский народ смог проявить свои лучшие качества – милосердие, гостеприимство, способность к сопереживанию и сочувствию. А добро не забывается, для многих народов Казахстан стал второй родиной, но и те, кто уехал, всегда с благодарностью его вспоминают.
У замечательного поэта Олжаса Сулейменова есть проникнутое болью и горечью стихотворение о том, что Казахстан стал тюрьмой и местом ссылки для многих народов. И он просит прощения за это: простите мою землю. Не виновата земля…
«Просим разрешить расстрелять дополнительно…»
Политические репрессии обычно связывают с 30-ми годами прошлого века, а 1937-й год стал символом сталинского тоталитаризма. Недаром Владимир Высоцкий, намекая на это, писал: «Меня при цифре «37» всегда бросает в дрожь…». Именно тогда началась реализация Постановления ЦК «Об антисоветских элементах», выполнение плана по массовым репрессиям, создание печально знаменитых «троек».
Зачастую людей, вообще далеких от всякой политики, обвиняли в связях с троцкистами, бухаринцами, зиновьевцами, алашординцами.
В 40-50-е годы в Казахстане под колесницу репрессий попали многие руководители партии и республики, кандидаты в члены бюро ЦК КП(б) Казахстана во главе с секретарями ЦК
Л. Мирзояном и С. Нурпеисовым, председателем Совнаркома У. Исаевым, репрессированы все первые секретари областных, городских и районных комитетов партии и председатели городских и районных советов. В числе пострадавших активные участники установления советской власти в Казахстане: У. Жандосов, А. Розыбакиев, А. Асылбеков и многие другие. Революция пожирала своих детей – тех, кто и претворял в жизнь план по репрессиям. Да что там выполнял – перевыполнял! Из Алма-Аты в Москву чуть ли не каждый месяц за подписью секретаря ЦК Мирзояна на имя главного чекиста Ежова шли шифрованные телеграммы – мало!
«По антисоветским элементам лимит для подлежащих расстрелу для Казахстана был определен 2500 человек. Это количество полностью использовано и области ставят вопрос о дополнительном контингенте. Так как установленный для нас лимит подлежащих расстрелу в 2500 человек оказался крайне недостаточным, прошу разрешить через тройки расстрелять дополнительно 3500 человек».
И дальше идет разнарядка по областям. На Западно-Казахстанскую область пришлось 250 человек.
Поражает цинизм – «лимит», «использовано, изъято»… Как будто речь не о человеческих жизнях, а плане сдачи зерна или… мяса.
Эта шифровка датирована третьим октября 1937 года. А 15 ноября Мирзоян просит у Ежова «дополнительно» еще пять тысяч человек, из них две тысячи – «по первой категории», то есть – к расстрелу.
Первого декабря новая шифровка, Мирзоян отчитывается – план перевыполнен, но этого мало.
«По антисоветским элементам нам было дано право репрессировать по первой категории 8 тысяч человек и по второй категории 8 тысяч человек. Сейчас эти лимиты почти полностью использованы – мы должны к 10 декабря окончательно зачистить и покончить с активным антисоветским элементом. По этим двум категориям активного повстанческого, диверсионного и шпионского элемента нами изъято по ликвидированным организациям и группам на 1600 человек больше установленного лимита. Для полной зачистки мы просим разрешить нам дополнительно репрессировать по первой категории 600 человек, по второй категории 1 тысячу человек».
15 декабря секретарь ЦК Казахстана просит на истребление еще 4 тысячи 400 человек, из них 900 «по первой категории»…
Мирзоян усердствовал не случайно: его самого снизу теребили рьяные руководители областей. Тем тоже было мало…
Самого Мирзояна арестовали в 1938 году, а через год расстреляли. Не жалко, как говорится, за что боролся. Та же участь постигла почти всех членов «троек» – это те, которым было дано право расстреливать людей без суда и следствия.
«Тройка» мчалась по трупам
В прошлом году в серии «Уральская библиотека» вышла книга Владимира Кутищева о репрессиях против священнослужителей нашей области. Казалось бы, к 30-м годам и ценности все из церквей уже изъяли, и сами церкви в Уральске почти все разрушили, и священников истребили. Но репрессии продолжались как против местного населения, так и против ссыльных, которых в те годы было много в Уральске.
Книга написана на основе документов. Автор собрал уникальный материал из первоисточников: работал в архивах ФСБ России, КНБ Казахстана, в специальных архивах многих областей РФ, в библиотеках.
Из протоколов допросов обвиняемых вырисовывается картина того, как фабриковались дела о «диверсионных группах», «троцкистских организациях», «антисоветской агитации», «шпионах». Как заставляли людей признаваться в том, чего они не совершали, как подводили под расстрельную статью, чтобы перевыполнить «разнарядку». Вся вина этих людей состояла в том, что они были верующими. Советская власть боялась объединяющей силы веры и церкви. Среди этих людей были те, кто получил блестящее образование, и совсем неграмотные, церковные служители и просто верующие.
Есть биографии удивительные. Татьяна Васильевна Олсуфьева в Уральске отбывала ссылку. По происхождению дворянка из Смоленской губернии. Окончила гимназию, владела тремя иностранными языками: французским, немецким, английским. Окончила школу поощрения художников, ученица Шишкина. В Уральске преподавала английский язык в школе второй ступени № 2.
В 1927 году ее амнистировали с возвращением всех прав, а через два года арестовали как «члена антисоветской организации». За участие в этой «организации» было арестовано восемь человек, все – священнослужители и прихожане Крестовоздвиженской церкви (снесена в 30-е годы прошлого века).
В газете «Красный Урал» писали об этом деле. Про Олсуфьеву сказано, что она «имела связь с заграничными эмигрантскими кругами и, безусловно, играла не последнюю скрипку в этом разбитом контрреволюционном оркестре». Приговорили женщину к новой ссылке куда-то в Сибирь. В 1932 году с помощью жены писателя Горького она уехала в Париж к сестре, после Второй мировой войны жила в Германии.
Еще более трагична судьба Марфы Ивановны Михайловой, схимницы Дивеевского монастыря, высланной в Уральск в 1927 году, когда монастырь закрыли. Работала уборщицей в Ильинской церкви. Ее арестовали в апреле 1932 года, обвинили в антисоветской деятельности и приговорили к расстрелу.
Знакомясь с материалами дела, Владимир Кутищев поражался, с какой легкостью и скоростью выносились смертные приговоры. Иногда на это хватало буквально нескольких дней. 60-летнюю Татьяну Миновну Авдееву из п. Цыганово арестовали 11 февраля 1938 года, а уже 15-го – расстреляли. Обвинения в том, что она «вела религиозную пропаганду и исполняла религиозные обряды», уральской «тройке» оказалось достаточно, чтобы вынести женщине смертный приговор.
В состав уральской «тройки», выносившей эти приговоры, входили: Садыбек Сафарбеков, Иван Спиров (оба до этого занимали должности секретарей горкомов и обкомов партии в разных областях Казахстана) и Михаил Ромейко – майор органов ГБ. Но недолго они еще выносили приговоры. Все трое арестованы в 1938 году и приговорены к длительным срокам заключения. Ромейко вскоре после ареста умер в тюрьме. Может, встретил там тех, над кем издевался?
Вместо Сафарбекова в состав «тройки» ввели Шарипа Гайсановича Утепова, молодого комсомольского и партийного деятеля. Он продержался на этой должности совсем немного, был арестован и приговорен к 8 годам исправительных работ.
Из 40 человек, которые были в «тройках», расстреляны 18. Умерло в заключении восемь. Арестованы с дальнейшей неизвестной судьбой четыре человека.
«Путешествуя по времени посредством старых газет, рассказов людей постарше, обращаясь к архивным документам, содрогаешься… Невольно обращаешься к тем, …чья жизнь была взята не несчастным случаем, войной, эпидемией. Их жизнь забрали лицемерные, лживые, глумливые соотечественники», – написал в предисловии к своей книге Владимир Кутищев.
А их уцелевшие дети, выросшие с клеймом ЧСВН (член семьи врага народа) через несколько лет рвались на фронт – защищать родину. Отца нашей землячки, снайпера Розы Возиной, Сергея Хвалынского арестовали в 1937 году в Чингирлау. А она в 17 лет делала на заводе мины и рвалась на фронт. На таких, как Роза, фашисты делали ставку: обиженные, они сразу перейдут на их сторону. И ошиблись. Потому что Родина выше личных обид. И сегодня об этом надо помнить тем, кто любит спекулировать на этих мрачных страницах нашей истории.
Но и не забывать об этом. Чтобы больше никогда не повторилось.
