Свет старой лампы
Вещи долговечнее людей, и это кажется несправедливым. Уходят люди, уходит время, в котором они жили, меняются целые эпохи, а предметы, которые окружали этих людей – немые свидетели ушедшего – живут. Впрочем, почему немые? Эти вещи о многом могут рассказать. За каждым старинным подсвечником, шкатулкой, статуэткой, даже несуразным утюгом – история, человеческая судьба. Эти простые вещи обихода незримой нитью связывают времена и поколения.
Чьи-то образы в них оживают…
Они могли бы уйти в небытие вслед за хозяевами: сгинуть на чердаках, в подвалах, в печах, на свалках. Но, к счастью, даже в те времена, когда «старье» безжалостно выбрасывали и уничтожали, находились люди, которые понимали их важность и ценность, и – давали им вторую жизнь. Именно они стали основателями и первых коллекций, и самого музея «Старый Уральскъ».
И какой истинный ценитель старины или просто человек с воображением не испытает трепет, прикасаясь ладонью к изящной вязи старой шкатулки, открывая картонный переплет фотоальбома с чужой, черно-белой жизнью, поднимая тяжеленный утюг или невесомую «кузнецовскую» чашечку – из такой, возможно, пила чай ваша прабабушка.
Честное слово, но если посмотреть сквозь рифленое зеленое стекло маленького «будуарного» ночника из коллекции старинных ламп, хранящихся в музее, то можно увидеть старую барыню в ночном чепце или юную барышню в пеньюаре, распустившую волосы перед зеркалом и чутко ожидающую стука в окно. А если приставить руку к матовому, с ручной росписью стеклу большой настольной лампы, то можно ощутить идущее от нее тепло и услышать невнятный разговор за столом, где она светила, и смех расшалившихся за ужином детей. Наверное, не случайно немецкий мастер выгравировал на основании своего изделия: «Лампа Чудо. Отто Миллер. Берлинъ».
– Но лампа сделана не в Германии, их по лицензии выпускали в России. Поэтому и надпись сделана на русском языке, – говорит краевед Алексей Чистяков, друг музея, искатель древностей. На колесике ручки регулировки фитиля та же надпись сделана мелким шрифтом на немецком языке. Фитиль, кстати, до сих пор спокойно можно выкрутить, а саму лампу отрегулировать по высоте.
– Качество было такое, что хоть сейчас залей керосин и зажигай, – говорит Алексей Чистяков.
Именно он отыскал, восстановил и подарил музею эту и большинство других ламп из коллекции.
– Эти лампы были очень популярны в России XIX века, – говорит краевед о лампе Чудо.
– А вот это редчайший экземпляр середины XIX века, – показывает директор музея Геннадий Мухин фонарь с какими-то краниками и емкостями, открывающимися в металлическом основании. – Это фонарь, работающий на ацетилене – газе, который вырабатывается от реакции карбита кальция с водой.
Фонарь нашел на какой-то свалке и восстановил Алексей Чистяков.
– Я даже не сразу понял, что это такое, – рассказывает он. – Вот эта часть вообще отсутствовала, я ее сам сделал. Сюда заливается вода, сюда засыпается карбит, – открывает он таинственные крышечки. Открывается кран, регулируется, вода начинает капать на карбит, происходит реакция, вырабатывается ацетилен – ярко светящийся газ. Сильно кран открывать нельзя – реакция будет слишком сильной, может произойти взрыв.
Такие фонари применяли для уличного освещения, для работы в закрытых помещениях, например, в шахтах, в качестве маяков, фонарей на железнодорожном, автомобильном транспорте.
– Это один из наших первых экземпляров, – говорит об этом уникальном фонаре директор музея «Старый Уральскъ» Геннадий Мухин. – Алексей подарил его музею лет пятнадцать назад. С таким фонарем Шерлок Холмс с Ватсоном в фильме искали какие-то документы в темноте.
Хранится в них тепло
В музее «Старый Уральскъ» коллекциям тесно. Приходится изощряться, чтобы их разместить. Старинные лампы почти все уместились на широком подоконнике. Большинство керосиновых. Самые популярные – настольные. Большие, средние, маленькие, на металлических, бронзовых, латунных, стеклянных основаниях. Изящные маленькие «ночники» середины XIX века с бачками для керосина из толстого цветного стекла. На одном прочитывается надпись производителя: «По заказу купца Симакова из Уральска».
– Это по заказу Андрея Васильевича Симакова – того самого купца, который в 1905 году открыл в Уральске первую разрешенную типографию, где печатали старообрядческую литературу, – объясняет Геннадий Мухин.
Моделей керосиновых ламп, которые быстро завоевали популярность у населения, в XIX веке было создано множество. Созданием новых моделей и форм ламп занимались специалисты: художники рисовали эскизы, на фабриках делали отлив новых форм и деталей. Некоторые лампы по специальным заказам создавались на лучших фарфоровых фабриках в Севре (Франция) и Мейсене (Германия). В музейной коллекции есть лампы, которые установлены на стеклянную или фарфоровую емкость, похожую на кувшин.
– В этот сосуд наливали воду, – рассказывают наши экскурсоводы. – Когда зажигали лампу, вода в сосуде отражала свет, цветы, нарисованные на стекле, светились, оживали. Иногда воду подкрашивали, и лампа давала розовый или зеленый свет.
Домашние лампы отрытые, на воздухе их задует. Лампы типа «летучая мышь» на ветру не гаснут. Их использовали как в домашнем хозяйстве, так и в разных производственных надобностях. Большие «ветрозащитные» лампы-фонари освещали улицы, станции, постоялые дворы. Но стекло – материал хрупкий. Оно быстро нагревается и от холода, воды лопается. Были специальные фонари у путевых обходчиков, бакенщиков. Алексей Чистяков показывает такой ветроустойчивый, защищенный металлической сеткой специальный фонарь.
– Эти фонари подвешивали на кареты, на лодки – у них для этого специальное ушко. Они немецкие, имеют прочный корпус, жаростойкое стекло, которое выдерживает перепады температуры.
Самое удивительное, что все эти лампы до сих пор можно использовать – только залить керосин, масло, засыпать карбит или зажечь внутри фонаря свечу. Зачем? Ну, хотя бы так – для романтики. Чтобы ощутить связь времен. Представить тех, кому они светили, кого грели, для кого были символом домашнего очага, призывным маяком в жизни. Для того, чтобы увидеть, как стекло старой лампы мерцает светом нежной улыбки ушедших людей.
То, что собрано в музее – всего лишь малая частица, сохраненная такими любителями старины, как Алексей Чистяков.
– Когда людей из куреней переселяли в квартиры, они бросали все – старинную мебель, посуду, предметы быта – даже иконы, – с сожалением говорит Алексей.
Предметы быта – это тоже часть нашей культуры, нашей исторической памяти, без которых не может быть будущего.
