«Большой вальс» побежденных
За год до парада Победы, в июле 1944 года в Москве состоялся другой «парад». По центральным улицам столицы провели военнопленных немцев. Операцию назвали «Большой вальс». Такое название предложил Берия – по аналогии с популярным в то время голливудским фильмом. Сталин с юмором отнёсся к названию, заявив, что заокеанским союзникам не помешает посмотреть этот «фильм» в советском исполнении.
Отбор гитлеровцев для участия в «Большом вальсе» начался в июле 1944 года в обстановке строгой секретности. 57 600 человек были доставлены из лагерей для военнопленных на железнодорожные станции белорусских городов Бобруйск и Витебск. Под охраной личного состава специальных конвойных дивизий войск НКВД 40 эшелонов с немецкими солдатами и офицерами, среди которых 19 генералов, прибыли в Москву. Пленных разместили на территории городского ипподрома и стадиона «Динамо». Всю ночь, в одном из пригородов Москвы, их готовили к параду – строили в колонны и заставляли маршировать. Сами немцы даже не догадывались, с какой целью. Позже один из рядовых, отсидевший в советских лагерях и вернувшийся на родину, скажет: «Мы думали, что нас готовят к показательному расстрелу!»
Для прохождения марша их разделили на две группы. Как бы повторяя вращение в вальсе, и этим подчёркивая название операции, движение колонн пленных немцев должно было проходить по кругу – Садовому кольцу.
Первой группе (около 42 тысяч человек) предстоял путь по улице Горького (Тверской), а затем по Садовому кольцу до Курского вокзала по часовой стрелке. Возглавляли шествие военачальники вермахта, за ними следовали офицерские чины и рядовые. Шествие колонны длилось два с половиной часа. Вторая группа (около 15 тысяч) также проследовала по улице Горького до Садового кольца и направилась по нему против часовой стрелки до станции Канатчиково Окружной железной дороги. Участники этой группы находились на марше более четырёх часов.
Замыкали процессию поливальные машины. Прежде всего, это был символический акт смывания нацистской грязи с улиц столицы. Но оказалось, что в этом была и чисто гигиеническая необходимость – улицы Москвы после прохождения немцев были в буквальном смысле слова загажены. Дело в том, что для поддержания сил изголодавшихся пленных (а, может, специально – пусть, мол, обос- ться) сытно накормили перед «парадом», и у многих желудки не выдерживали жирной пищи.
Москвичи об этом «параде» тоже узнали всего за два часа до его начала. Сообщение передали по радио: «Конвоирование военнопленных через Москву будет начато в 11 часов утра 17 июля с ипподрома по Ленинградскому шоссе, улице Горького через площадь Маяковского…» По воспоминаниям очевидцев, известие произвело эффект разорвавшейся бомбы. К победам на фронте уже начали привыкать, но чтобы такое…
Естественно, что москвичам было любопытно посмотреть на поверженного врага, который принес столько горя на их землю. Вдоль улиц выстроились толпы людей, в основном, женщины, старушки, мальчишки-подростки. Мужчины еще воевали. Что интересно – движением колонн пленных руководил командующий Московским военным округом генерал-полковник Артемьев – тот, кто командовал парадом наших войск в 1941-м году. Конвоирование было чисто символическим – опасались не за людей, а за пленных. Согласно рапорту Берии, марш нацистских военнопленных, названный в народе «парадом побеждённых», прошёл без эксцессов. Он сообщал Сталину, что собравшиеся на улицах Москвы люди не предпринимали попыток физической расправы над конвоируемыми, ограничиваясь выкриками «Смерть Гитлеру!», «Смерть фашизму!»
Однако, по воспоминаниям очевидцев, население созерцало прохождение колонн без особых восклицаний. Пленные шли в полной тишине, и в этой тишине было слышно только, как шаркают их подошвы по мостовым. На пленных глядели с презрением, но вместе с тем и с долей жалости, вызванной их убогим внешним видом. Высшие военные чины шли в грязных оборванных мундирах, но с наградами, оставленными им согласно условиям капитуляции. Хуже всех выглядели простые солдаты. Над колоннами распространялся тяжелый запах пота, а то и испражнений.
Очевидцы вспоминают, что за часы этого «вальсирования» было всякое: «Среди этих москвичей был и мой 10-летний отец. С Серпуховки они с пацанами прибежали к Крымскому мосту. Он отчётливо запомнил тишину, нарушаемую лишь шарканьем тысяч подошв об асфальт, и тяжёлый запах пота плыл над колоннами пленных…»
«Марш – это когда маршируют, в случае немцев был просто прогон. Прогон скота, за которым мыли мостовые. Совсем неподалеку от этой точки за прогоном немецких скотов наблюдала моя прабабушка. С ее слов: из толпы зрителей крикнули: «Гитлер капут!», а из колонны пленных кричат в ответ – «Найн!» А еще она рассказывала, что было мало конвоиров. Да и сами конвоиры предназначены были для защиты немецких пленных от советских людей, готовых разорвать любого, кто попытался бы убежать».
«Мы детьми днём ходили смотреть, как пленные немцы строят соседний дом. Мы кричали им: «У-у-у. Фашисты!» И иногда кидались камнями. Но мы же, те, которые кидались в них и обзывались, потом приносили им хлеб, так как нам становилось их очень жалко».
«Многие москвичи пережили войну в эвакуации. А для тех, кто остался дома – страшное было уже позади. Все были на подъеме, в ожидании новой мирной жизни. Отсюда и любопытство к побежденным, как к диковинным зверям, смягченное жалостью к униженным, что вообще свойственно русской душе. Моя мама оказалась невольной свидетельницей этого события, несколько часов простояв на Самотечной площади, видела и как бросали буханки хлеба в немецкую колонну, и как плевались и матерились в адрес пленных. Было всякое… Ей запомнились военачальники, что шли во главе своих подразделений, в ободранных, когда-то шикарных мундирах, они шли с прямыми спинами, кто, опустив голову, а кто – держа ее высоко и гордо. В толпе задавали вопрос – зачем устроили это шествие, ведь мы же почти победили?»
Победа в Великой Отечественной войне ковалась не только на фронте. Огромную роль в борьбе с врагом сыграли операции идеологического плана. Одной из таковых стал «Большой вальс». Проведённая почти за год до исторического парада Победы, эта операция уже тогда символизировала неизбежность поражения Гитлера.
1944-й год был ознаменован блестящей операцией «Багратион». Летом в результате широкомасштабного наступления Красной Армии на территории Белоруссии, Прибалтики и восточной Польши войска вермахта потерпели сокрушительное поражение, понеся тяжелейшие потери боевой техники и живой силы – около 400 тысяч убитых и взятых в плен солдат и офицеров, 21 пленённый генерал. Союзникам СССР было нелегко поверить в реальность этих цифр. К тому же фюрер, стремясь опровергнуть данные сводки, отдал приказ присвоить номера и названия некоторых из двадцати шести разгромленных дивизий другим воинским подразделениям. Для того чтобы наглядно продемонстрировать военные успехи Советского Союза, была разработана и осуществлена уникальная показательная операция, известная как «Большой вальс», – массовое шествие пленных гитлеровских вояк по московским улицам.
Кроме информативной нагрузки, операция «Большой вальс» проводилась с целью поднять боевой дух советских воинов на фронте и укрепить веру в победу у гражданского населения. Пришлось «протанцевать» пленным и по столице. Сразу после этого «вальсирования» немцев погрузили в теплушки и отправили по лагерям для военнопленных.
