Ловись, рыбка, большая…
Катер стремительно рассекал воды Северного Каспия. «Уходит, уходит, прибавляй!» Погоня длилась уже минут 15, но только сейчас удалось несколько сократить дистанцию. Вдруг один из преследователей произносит странную для непосвящённых фразу: «Смотри, выкидыш! Человек за бортом, человек за бортом!…» Катер притормаживает, разворачивается и подбирает человека. В это время преследуемое судно уходит в отрыв, с него летят в воду какие-то предметы… Так начинается фильм-расследование Эдуарда Петрова «Икорное подполье» о разгуле браконьерства на Каспийском море, показанный недавно по телеканалу «Россия-24». Настоящий боевик!
Погоня в горячей крови
«Они родились на море и считают его своим, вместе со всей живностью», – звучит за кадром авторский голос. «Они» – это браконьеры. На Каспии с ними идёт настоящая война. В трудные 1990-е, после развала СССР, положение сложилось катастрофическое. Кризис, галопирующая инфляция нанесли нокаутирующий удар по органам рыбоохраны новообразованных прикаспийских стран. Браконьеры стали практически безраздельно хозяйничать на море, насмехаясь над рыбинспекцией.
У браконьеров никакого «развала Союза» не случилось. Они продолжали и продолжают действовать совместно, на интернациональной основе, не взирая на придуманные политиками границы. Их техника, знаменитые байды, за редким исключением, не шла ни в какое сравнение с тихоходной допотопной «техникой» рыбинспекторов.
Байда представляет собой современное рыболовецкое судно длиной 10 метров, оснащённое двумя, а то и тремя подвесными моторами суммарной мощностью 600-750 лошадиных сил. Развивая скорость 100 и более километров в час, браконьеры легко уходили от преследователей. Сегодня у рыбинспекции появились высокоскоростные катера, позволяющие настигать нарушителей. Но те изобретают всё новые и новые способы избежать задержания.
В критический момент, когда это вот-вот случится, за борт прыгает член банды – «выкидыш». Браконьеры прекрасно знают, что, согласно законодательству и служебным инструкциям, рыбоохрана обязана спасти «упавшего за борт» «тонущего» человека. Пока его вылавливают и поднимают на борт, с байды летят в море все вещественные доказательства. Когда позже нарушителей всё-таки догоняют, они с удивлением пожимают плечами: а мы что нарушили? Вышли в море покататься, на судно все положенные документы имеются, пожалуйста, смотрите…
Вот в кадре спасённый мужчина. «Мужики, мы не те, за кого вы нас принимаете». «А кто?» «Рыбаки мы. Работы у многих нет. Так что море нас кормит…»
Так, или примерно так, говорят все задержанные. В фильме называются конкретные населённые пункты (Трудфронт и другие), где прописаны и, как правило, действительно проживают «герои» фильма. Все крепкие, подтянутые, говорят спокойно, смотрят с хитрецой… Не похожи на людей, едва сводящих концы с концами.
А в это время рынки и рестораны Москвы и других больших российских городов ломятся от обилия осетрины и других рыбных деликатесов Каспия, добытых незаконно. Оперативники находят десятки подпольных заводов, в основном в центральных областях, по производству консервов из «красной рыбы». Практически всегда она производится с нарушением элементарных санитарных правил. Например, консервные банки не дезинфицируются. Всё это повышает риск отравлений, и такие случаи не редкость.
Обширная дельта Волги с десятками проток и прибрежная морская полоса с сотнями островов – привычное место, где орудуют браконьеры. Называется также остров Чечень, около западного берега Каспия. С появлением высокоскоростных катеров, улучшением кадрового состава борьба с браконьерством в российском секторе Каспийского моря сегодня ведётся более успешно, если позволительно вообще о таких успехах говорить.
А что же Казахстан?
Часовые бдят
У нас проблемы, сходные с российскими соседями. По сути, на море с браконьерством тоже идёт настоящая война. Ещё в 1990-х работники бывшего Уральского речного пароходства, в основном капитаны выходящих из Урала в Каспий судов, рассказывали страшные вещи.
Весь северо-западный «угол» моря, включая акваторию около залива Комсомолец, запружен браконьерскими сетями длиной в десятки, а то и в сотни метров. Попадёт в них морское судно – не выберется, нужно спасательную спецоперацию по линии ЧС проводить.
В середине «нулевых» в жестокий ночной шторм к югу от дельты Урала на глубине три-четыре метра затонул буксир-толкач «Баку», приписанный к Атыраускому речному порту. Экипаж пропал без вести. За несколько месяцев до трагедии, весной, это судно прошло с баржей мимо Учужного затона. Автор этих строк ехал на теплоходе «Бирюса» с плавверандой, в узком фарватере, на повороте, суда разошлись совсем близко. Обратил внимание, что в рубке находились молодые люди, по-видимому, капитан и штурман. И вот странное крушение на Каспии…
Почему странное? Да потому, что кроме версии об «ошибках молодого экипажа», существовала и другая: на судно напали браконьеры. В корпусе обнаружена большая трещина.
А вот другой эпизод. В сентябре 1991 года довелось готовить репортаж о работе Уральского пароходства – отправиться в рейс Уральск – Кызылжар на теплоходе «Десна» с нефтеналивной баржей. Стою на палубе и вижу на берегах через определённые интервалы что-то внимательно высматривающих мужчин. «Часовые, бдят…» – пояснил капитан Николай Свитич. Оказалось, что Урал давно поделён браконьерами на участки, и чужакам здесь лучше не появляться.
Весной 1994-го, во время моей поездки до Атырау на буксире-толкаче «Киев», речники предупредили: «Осторожнее с фотосъёмкой: публика на берегах очень нервная…» Эта публика, кстати, неоднократно стреляла по проходящим судам из ружей, когда те рвали браконьерские снасти, и они накручивались на винты. Приходилось даже поднимать теплоходы на слип, чтобы снасти размотать. Вот как кишит ими Урал!
Один инспектор рыбоохраны в сердцах как-то признался одному из руководителей Уральского пароходства: «Да не до борьбы мне с браконьерами: почти всё время уходит на обеспечение рыбой больших начальников!..»
Вот и получается, что борьба с браконьерством вроде есть, а вроде её и нет. Наверное, пора нашим борцам с браконьерством лучше взаимодействовать с российскими коллегами. Глядишь, что-то из этого получится.
