Есть у революции начало…
(Окончание. Начало в № 47, 49-52 2016 г., № 1, 3 2017 г.)
Последний российский император Николай Второй, находясь под арестом в Екатеринбурге, сажал капусту в огороде Ипатьевского дома (есть такая фотография). Последний атаман Уральского войска Владимир Толстов рубил сахарный тростник на плантациях в Австралии. Они не гнушались любой работы и сумели сохранить благородство, даже находясь в зависимом положении.
На чужбине
По разным странам разбросала судьба уральских казаков, бежавших из родных мест от большевиков. Большая часть после многих мытарств осела в Австралии вместе с атаманом Толстовым. Работали грузчиками в порту, рубили сахарный тростник на плантациях местных фермеров, словом, не гнушались любой тяжелой работы. Об этом автор книги «Русские в Австралии», вышедшей в Харбине в 30-м году, Пётр Стуков писал: «Очень немногим посчастливилось устроиться на более или менее сносную работу. Для остальных единственная возможность получить работу, это – на плантациях, на рубке сахарного тростника. …Работа страшно изнурительная и требует больших сил и выдержки… Обычное явление – проливные дожди в дни уборки. Дожди эти льют неделями, а затем наступает такая жара, что кажется немыслимым двинуться с места, а не только работать, не теряя минуты на плантациях».
Стуков пишет, что русские старались держаться вместе, работали одной артелью и вместе отдыхали, «объединяясь вокруг праздников» – Пасхи, Рождества, Крещения…
Тяжелым трудом добывала себе средства на жизнь и семья Толстовых. Так что слухи о том, что атаман увез казну Уральского войска и жил за границей припеваючи, сильно преувеличены. Первое время семья Толстовых жила в палатке из мешков – благо, что в Австралии тепло. Единственной радостью после тяжкого труда было посидеть вечером у костра и петь казачьи песни: «Встала, проснулася зоренька алая», «В степи широкой под Иканом», «Из-за острова на стрежень»…
Что интересно – большевики «достали» их и здесь. Однажды, когда Толстов работал на плантации, его чуть не зарубил мачете один из бывших соотечественников. Узнав, что Толстов – казачий атаман, он бросился на него. Оказывается, в Австралии тоже были очень популярны идеи марксизма, и многие русские из первой волны эмигрантов с восторгом восприняли известие о революции в России и даже пытались устроить ее в Австралии. Об этом пишет в своей книге «Уральцы в Австралии» Анатолий Трегубов, основываясь на воспоминаниях самого атамана и рассказах его потомков, посетивших Уральск в 90-е годы.
В Брисбене, где обосновались Толстовы и другие казаки, образовалась казачья община. Вскоре сыграли первую свадьбу: вышла замуж за эмигранта из России дочь атамана – Милица (в пять лет она чуть не утонула во время похода казаков в Персию). Атаман был против этой свадьбы: его дочь выйдет замуж только за казака! Но дело уладилось тем, что жених достал справку, что является казаком Амурского войска.
В первое время казаки часто собирались вместе, говорили о гражданской войне, особенно любили вспоминать Лбищенский рейд, обсуждали гибель Чапаева, но никто достоверно не знал, как именно погиб комдив.
Но больше всего любили казаки говорить о лошадях. Каждый вспоминал своего скакуна, как ходили в походы и сколько раз одной могилы ожидали с ним в бою.
Тосковали по родине
Постепенно жизнь налаживалась: заводили собственные фермы, жили уже не в палатках – покупали землю и строили дома. Но также постепенно распадалась и община: часть казаков уехала в США, Канаду, Великобританию. Но где бы они ни были, и как бы ни менялась их жизнь, неизменной оставалась тоска по родине. Их интересовало все, что там происходит, но в советские годы сведения были скупы.
Сын атамана Сергей Владимирович Толстов рассказывал, как тосковала по родине его мама – Елизавета Миновна, гурьевская казачка.
«Всей душой она была в Уральске и Гурьеве. Она любила рассказывать, как за одни сутки на лошадях они из Гурьева доезжали до Уральска. Как скакали лунной ночью под звездами. Она вспоминала воду родного Урала, о том, что только уральную воду они пили дома и лучше нее не было ничего на свете. Рассказывала о том, как купались зимой на Крещение». (А. Трегубов «Уральцы в Австралии»)
Австралию она так и не смогла полюбить, говорила по-английски плохо, зато помнила казахский, и часто за шитьем напевала «киргизские» песни. На родине она была учительницей и своих детей учила читать и писать на русском языке. Что они и продемонстрировали, когда приезжали в Уральск. Елизавета Миновна умерла, так и не увидев родных мест.
В годы Второй мировой войны сын атамана Сергей Владимирович воевал в австралийской армии вместе с американцами против японцев.
А ведь Гитлер делал ставку на казаков, обещая им избавление от большевиков, от которых они столько натерпелись. Поддались этим обещаниям генералы Краснов и Шкуро (после войны выданные союзниками и повешенные). А вот Антон Иванович Деникин с негодованием отверг предложение поднять казачество и воевать на стороне нацистов.
Деникин в эмиграции жил очень бедно, немцы предлагали ему хорошее жалованье, комфортную жизнь, потом угрожали. Но 22 июня генерал заявил: «Надо помогать Красной армии». Однажды эсэсовский начальник решил познакомить его с предателем Власовым.
– Не знаю такого генерала, – сказал Деникин.
– Разумеется, вы же в разное время боролись с одним врагом – большевиками, – сказал эсэсовец.
– Но я им не служил! – отрезал Деникин.
Несмотря на всю свою ненависть к большевикам, белый генерал против своей страны воевать не стал. Он не очень разбирался в политике, но в вопросах офицерской чести у него сомнений не было. В 1945 году Деникин из Германии переехал в США, где и был похоронен. В 2005 году по инициативе Путина прах генерала был перенесен в Москву и с почестями похоронен в Донском монастыре.
Только б взглянуть на родимую землю
В 70-е годы прошлого века делегации из Уральска предпримут попытки встретиться с Толстовыми. Об этом пишет директор совхоза «Анкатинский» Черекаев, долгое время живший в Австралии в качестве советника посла. Советскую власть, конечно, интересовали архивы и войсковая казна, якобы вывезенные Толстовым из Уральска. Черекаев в своей книге «Вдоль Урала берегов» пишет: первый вопрос, который задал ему по телефону сын атамана Олег, был: «Вы – большевик?» И поначалу наотрез отказался встречаться с ним.
В 1976 году Уральск посетит сын Олега, внук атамана Толстова – Михаил (которого все-таки будут на родине называть уже Майклом). А через два года приедут и сам Олег Владимирович с супругой. Они побывают в гостях у знаменитого в те годы Круглоозёрновского хора уральских казаков, посетят Чапаево (бывший Лбищенск).
В этот приезд их снова спросят об архивах.
«Сергей Владимирович четко ответил, что никакого архива или старых бумаг в своей семье никогда не видел. Сохранялся лишь дневник отца, который почти весь был издан как книга «Из красных лап в неизвестную даль», небольшая переписка между уральцами Австралии и Франции, старые фотографии и книга из собраний сочинений Железнова, которую сохранили в семье во время тяжелых периодов лишений и утрат. Сохранились погоны и боевые награды В.С. Толстова. … Ленты от полковых знамен тоже хранятся в двух семьях Толстовых. Сами же два Уральских знамени В.С. Толстов сдал в 1938 году в церковь Святого Николая в Брисбене» (Трегубов).
Позже эти знамена были переданы Толстовыми в музей кадетского корпуса имени М. Шолохова в Москве, но уральские казаки потребовали вернуть их на родину, в Уральск.
У истории нет сослагательного наклонения
В то время, когда бежавшие от «красных лап» казаки выживали на чужбине, тем, кто остался на родине, приходилось еще хуже. Продразверстка выгребала все до последнего зернышка: молодая советская республика проводила индустриализацию, закупала за границей станки и оборудование, расплачиваясь зерном и человеческими жизнями. 1921-й год известен как голодный. В тот год во всем мире была засуха, европейские страны закупали зерно, по всей России, включая национальные окраины и Поволжье, люди тысячами умирали от голода.
Член Уралревкома Ружейников докладывал: «Уральская область, одна из главных поставщиков в центральную Россию и за границу хлеба, мяса, шерсти, кожи, буквально разорена, больше того, превращена в пустыню. Больше чем половина станиц и хуторов совершенно сожжены, осталось в живых… 10-30% (населения), почти исключительно женщин и детей». Председатель Уралревкома Петровский писал в ЦК ВКП (б): «Половина жителей вымерла (или эмигрировала). Есть села, где не осталось ни одного живого человека».
Взбунтовались красноармейцы в дивизии Сапожкова – того, кто оборонял Уральск от белоказаков. Видя бедственное положение народа, они заявили, что «коммунисты грабят крестьян и на эти средства ведут гражданскую войну», объявили себя «Красной армией Правды и защитниками простых крестьян». Они стали нападать на продотряды и возвращать крестьянам зерно и угнанный скот. Их называли бандитами, басмачами, но для многих они были кем-то вроде благородных степных Робин Гудов.
Вскоре командир «армии Правды» Сапожков погиб в бою, эстафету принял комполка его бывшей дивизии Серов. «Недобитые» белогвардейцы и другие недовольные советской властью скрывались в лесах по Уралу, в степных просторах Бухарской стороны. Они убивали советских чиновников, грабили склады с продовольствием. Люди относились к ним с сочувствием, укрывали и помогали им, хотя часто в этих бандах было много уголовников. Порой на их сторону переходили и советские активисты. Обе стороны проявляли исключительную, а порой изощренную жестокость.
А.П. Трофимов в книге «Затерян след в степи солончаковой» рассказывает о женщине, сколотившей банду и не пощадившей даже своего мужа – сельского активиста, принимавшего участие в арестах, расстрелах и реквизициях. Его и еще нескольких советских активистов привязали «гирляндой» к лошадям и пустили их галопом в степь.
Советская власть понимала, что гражданскую войну пора заканчивать, иначе не с кем будет строить «новую» страну. В 1922 году положение улучшилось, продразверстка была отменена, банды уничтожены.
У истории нет сослагательного наклонения и, как бы то ни было, советской власти удалось сохранить страну. Вынужденно и вопреки многим своим теориям, отрицавшим государство в принципе. Просто со всеми своими замыслами и теориями большевики захватили реальную власть в стране и понимали: чтобы ее сохранить, нужно победить противников – политических и вооружённых, закончить смуту и сохранить государство.
У нас до сих пор народ делится на «белых» и «красных». Одни считают, что было бы лучше, чтобы победили «белые», другие наоборот. Но победили красные – это факт. И давно уже пора с этим смириться. Историю не перепишешь, а вот о том, какие ужасы несет гражданская война, надо помнить.