Знамена дороже золотой казны
В Москве открывается Центральный музей российского казачества. И среди его экспонатов важное место займет полковое знамя Уральского казачьего войска. Оно овеяно многими победами и славой, прошло через Гражданскую войну, и вывезено последним атаманом войска Толстовым в Австралию.
В 1938-м году бывший атаман Владимир Толстов сдал два привезенных им полковых знамени своего войска на хранение в церковь Николая Чудотворца в австралийском Брисбене. Местные краеведы и казаки узнали об этом от потомков атамана, которые в 90-е годы прошлого века посетили Уральск.
Случилось это только после распада Советского Союза, в 1991-м году – так, видимо, велик был страх перед «красными лапами» («От красных лап в неизвестную даль» – книга воспоминаний самого атамана Владимира Толстова).
Первым решился посетить родину предков внук атамана Михаил Толстов. Через два года приехали сын атамана Сергей Владимирович с супругой. Они еще хорошо говорили по-русски, поэтому проблем в общении не было. Побывали в Уральске и Лбищенске – так они по-старому называли Чапаев, именно там произошел удачный бой отряда белоказачьей армии, в результате которого уничтожен весь штаб 25-й Чапаевской дивизии и погиб сам Чапаев.
Об этих визитах писала местная пресса, а краеведам, конечно, интересно было узнать, как жили уральские казаки на чужбине. В книге атамана, которая переиздана издательством «Оптима», рассказывается о том, как уходили казаки от «красных лап», какие лишения и трудности претерпели.
А что было с ними дальше?
Об этом историк, краевед Анатолий Трегубов написал в книге «Уральцы в Австралии», которая вышла в серии «Уральская библиотека» в 2007-м году.
Анатолий Трегубов – один из тех, кто близко общался с Толстовыми во время их визитов в Уральск, и потом состоял в переписке с ними.
Интересовали казаков и не вполне корректные вопросы: почему дошедших до форта казаков не отправили каспийским флотом в Персию, как планировалось? Не увез ли атаман в Австралию войсковую казну, из которой, в частности, собирались заплатить за флот?
Ответы на эти вопросы есть в книге самого атамана Толстова и в книге Трегубова. Из Баку за казаками пришли два парохода. Сначала стали грузить казну (а это тяжелые ящики с золотыми и серебряными монетами), но в самый разгар погрузки в форт вошли корабли Красного флота. Бой был неравным: «красный» эсминец мог маневрировать и обстреливать корабли белых, сам находясь вне досягаемости их орудий. И белые отступили. В общем, часть денег буквально «уплыла».
Наверное, неслучайно корабли Красного флота так вовремя оказались в форте Александровский. Во-первых, в Красной армии не могли не знать о походе казачьего войска на Мангышлак, который продолжался долго, И, наверняка, предполагали, что атаман увозит с собой войсковую казну. Кроме того, на том эсминце Красного флота, который отогнал корабли белых, второго апреля 1920 года перехватили радиограмму, адресованную генералу Толстову. В ней говорилось, что золото и серебро нужно погрузить, «а солдат оставить на произвол». Под «солдатами», видимо, имелись в виду казаки. Археологу из Актау удалось отыскать в государственном архиве военно-морского флота подтверждение существования такого радиосообщения. (Интересно, выполнил бы атаман это указание? Бросил бы «на произвол» выживших в ледяном походе?)
На следующий день после того, как в Форт-Александровске высадили десант с кораблей красной Волжско-Каспийской флотилии, остававшимся в форте частям предъявили ультиматум, в случае принятия которого всем сдавшимся гарантировалось сохранение жизни. Большинство казаков, обессилевших в результате тяжелейшего похода, приняли условия. Красным сдались два генерала, 70 офицеров и более тысячи казаков. Захвачена и значительная часть оставшейся войсковой казны – 80 пудов серебра (около 1300 кг). Сдавшиеся под большевистские гарантии генералы Г.К. Бородин и С.Е. Толстов, отец атамана, были вскоре расстреляны.
С атаманом к границам Ирана ушли 214 казаков. И никаких подвод с золотом у них уже не было.
Вот это и не дает покоя исследователям и кладоискателям. Серебро, мол, красные конфисковали, а куда делось золото? Было даже предположение, что атаман закопал его в пустыне по дороге в форт.
Судя по описаниям того, как трудно жили на чужбине казаки, золота у них не было. Не до него, жизни спасали.
Из Ирана бежали в Месопотамию (Ирак). Толстов отправился в Константинополь (Стамбул), потом их отправили во Владивосток, оттуда бежали в китайский Харбин. С каждым разом с бывшим атаманом оставалось все меньше уральцев. Но часть казаков ушла с Толстовым в Австралию.
«Когда 4 ноября 1923 года после путешествия через океан, уральцы высадились в городе Брисбен, то еще не знали, что почти все они прибыли в эту страну навсегда. …Начиналась нелегкая жизнь эмигрантов на новом месте», – пишет в своей книге «Уральцы в Австралии» Анатолий Трегубов.
Как и сам атаман, он перечисляет трудности, с которыми уральцам пришлось столкнуться на чужбине. Работали грузчиками в порту, нанимались фермерами рубить сахарный тростник (рубить казаку не привыкать).
«Тут самое время вспомнить, как в советское время различные издания писали, что атаман украл войсковую казну и на награбленные деньги стал богатым сахарозаводчиком. Да, атаман Толстов имел отношение к сахарной промышленности, но уж никак не был буржуем-капиталистом», – пишет А.Г. Трегубов, живописуя, как жили в нищете, надрывались всей семьей на тяжелых работах.
Еще одним нелегким испытанием было незнание языка и тоска по родине. Первое время уральцы жили общиной, но и потом порой собирались вместе, пели свои песни, вспоминали Урал, осетров, черную икру, своих скакунов. И, конечно, отмечали христианские праздники. Но со временем даже на главный казачий день Архангела Михаила стали собираться все меньше уральцев.
Во время своего приезда в Уральск сын атамана Сергей Владимирович вспоминал свою маму – Елизавету Миновну, гурьевскую казачку. Как тосковала она по родине, как рассказывала детям о бескрайних степях, об Урале. Вспоминала, как скакали из Гурьева в Уральск на лошадях под звездным небом, а воду пили только из Урала, и лучше той воды она не знает. Елизавета Миновна не любила Австралию, английский язык не учила, зато часто напевала что-то по-казахски. Своих детей она учила русскому языку. А вот внуки и правнуки русский язык уже не знают.
Писатель В. Распутин в статье «О чём звонят колокола» пишет: «Там, в рассеянии, оторванные от собственно России, не представляли как можно без неё выжить и строили Россию духовную, создаваемую из воспоминаний и надежд, из веры, обычаев и союзничества, из родного звука и слова, из старинных названии и имён, произносимых как заклинание…»
Не довелось старшим Толстовым еще хоть раз увидеть родные края. В 1956-м году умер атаман, в 1972-м его супруга. Их сын с женой второй раз приезжали в Уральск в 1997-м году, посетили поселок Круглоозерный, перед ними выступил казачий хор. Толстовы отозвались на просьбу историко-культурного казачьего общества предоставить сведения об эмигрантах-уральцах, копии сохранившихся документов и фотографий. Сын атамана сказал, что никакого архива в своем доме никогда не видел. Сохранился лишь дневник отца, который почти целиком вошел в его книгу. Сохранились старые фотографии, письма, погоны и боевые награды атамана, ленты от полковых знамен. Сами же два знамени сдал на хранение в Никольскую церковь в Брисбене. На одном из этих знамен на металлической пластине сделана надпись «В ознаменование 10-летнего пребывания Вольных Сынов и Дочерей Седого Яика в Свободной Австралии. 1923-1933». Вот эти знамена наши казаки намеривались привезти в Уральск. Но их опередили. О чем в своей книге с досадой пишет Трегубов. Валерий Анненко, казачий полковник Союза казаков России и зарубежья, собирает по всему миру казачьи святыни, восстанавливает их. Знамена Уральского войска он доставил в Россию еще в 2008-м году: одно передал в краеведческий музей Оренбурга, другое недавно в Центральный музей российского казачества, который открывается в центре Москвы, в красивом старинном особняке.
Идея объединить разрозненные музеи казачества возникла еще в 2017-м году. В экспозицию нового музея войдет около 800 памятников, рассказывающих историю казаков, начиная с первых упоминаний XV века и заканчивая XXI веком. Много экспонатов передает новому музею Исторический музей.
Когда Валерий Анненко передавал музею святыню Уральского казачества, он «отдал дань уважения уральским казакам, которые смогли сохранить свое знамя, чтобы оно спустя годы вернулось к потомкам», – пишет РИА Новости.
Не стоит переживать, что знамя не вернулось в Уральск. Оно заняло достойное место в сердце России, частью которой всегда были уральские казаки.