В степи широкой под Иканом…
В музее «Старый Уральскъ» через 160 лет поименно вспомнили героев Иканского сражения.
В военной истории мира вряд ли найдется сражение, подобное тому, что произошло 160 лет назад в «степи широкой под Иканом», когда сотня уральских казаков трое суток удерживала натиск десятитысячной армии кокандского хана. И этим спасла Туркестан и казахские аулы от истребления, остановили захват кокандцами казахской степи. Уральские казаки и не предполагали, какую роль они сыграют в большой геополитике. Они просто выполняли свой долг – стоять насмерть и не сдаваться. Все, кто знаком с иканской историей до сих пор поражаются потрясающему героизму казаков в совершенно невероятных обстоятельствах.
Об этих «обстоятельствах» написано много статей, исследований, в том числе и современными историками и краеведами. О них говорили и выступающие в музее «Старый Уральскъ». И только одно «обстоятельство» не находило никаких объяснений: как сотня казаков могла одержать победу над хорошо обученной и беспощадной многократно превосходящей армией противника? И, кроме как проявлением Божьей воли и Веры казаков объяснений этому не находили.
Как получилось, что сотня уральских казаков оказалось в голой степи, отрезанной от гарнизона и Туркестана? Вот как пишет об этом военный историк М.А. Терентьев:
«Кокандцы, силами 10-15 тысяч человек, с обозом и артиллерией, в конце ноября 1864 года, выдвинулись из Ташкента на Туркестан, занятый малочисленным гарнизоном русских, имея целью захватить его, а также разграбить по пути киргизов, принявших русское подданство. Вечером, 3 декабря 1864 г. комендант Туркестана подполковник Жемчужников, получив сведения, что невдалеке (в 60 верстах) появились неприятельские разъезды, выслал, с целью оградить от разорения подвластных жителей Чилика и Икана, сотню уральских казаков есаула Серова (2 обер-офицера, 5 урядников и 98 казаков), вооруженных нарезными ружьями, при одном горном единороге с 4 артиллеристами. Казакам дали по два комплекта патронов, а к единорогу взято 42 заряда». (Единорог – гаубица, изобретенная за сто лет до этого события)
Недалеко от Туркестана казаки встречают казахов (среди них были и раненые), которые сообщают им, что кокандцы уже вблизи Икана, но сколько их, они не знают. (Казахов-почтарей, которые могли сообщить о продвижении армии Алимкула, его джигиты отслеживают и сбивают). Серов, выполняя приказ, поднимает сотню в рысь и спешит к кишлаку, но в трех верстах наталкивается на кокандский разъезд. В сотне Серова много опытных воинов, участников военных операций, награжденных Георгиевскими крестами. «Опыт помог принять единственно верное в той обстановке решение: спешиться, сбатовать лошадей, залечь в сухом арыке и приготовиться к бою», – пишет уральский краевед историк Александр Курлапов. Для защиты использовали мешки с фуражом и провиантом. Потом в ход пойдут трупы лошадей и верблюдов, погибших под разрывами вражеских атак.
Почти сразу же на них полетела конница кокандцев. Уральцы встретили их метким ружейным огнем и картечью единорога. Понеся большие потери и пораженные таким отпором, кокандцы повернули обратно и затихли. Однако, спустя короткое время, возобновили атаки, а также ружейно-орудийную стрельбу.
Посланный Серовым в Туркестан казах-почтарь вернулся, встретив на пути кокандский разъезд. Донесение о том, что сотня встретила превосходящие силы противника и принимает неравный бой, до коменданта Туркестана Жемчужникова не дошло. Но и без того в гарнизоне не могли не понимать, что казаки ведут бой – звуки выстрелов были слышны в Туркестане.
Всю ночь кокандцы продолжали обстрел, подкрадывались в темноте, а казаки укрепляли свои позиции, перетаскивая мешки и единственную гаубицу, чтобы создать впечатление, что она не одна. Но после восьмого выстрела у единорога рассыпалось колесо, его пришлось с одного фланга на другой перетаскивать на себе. Казаки берегли патроны – меткими выстрелами выбивали начальников – «самые расшитые халаты и пышные тюрбаны», «артиллерийскую обслугу».
Поначалу картечь доставала только лошадей и верблюдов – их туши казаки перетаскивали, устраивая оборонительный вал под обстрелами. Появились первые раненые. «5 декабря погиб первый казак. … К полудню погибли еще несколько человек. Казаки перестали стрелять из единорога – берегли оставшиеся 32 заряда для крайнего случая. … А помощь все не подходила».
Жемчужников все-таки выслал отряд в полторы сотни на подмогу, но тот, встретив кокандцев, с потерями вернулся обратно. В отряде Серова это поняли. «Тяжело отозвалось это в людях, но духом они не упали. Как прежде смело взглянули в лицо смерти и решили дорого продать свою жизнь… А кичливый Аманкул прислал записку: «Куда уйдешь теперь от меня? Отряд, посланный из Азрета, разбит, из тысячи твоего отряда (видно, Алимкул одного казака считал за десятерых – да как иначе и считать-то таких молодцов?) не останется ни одного. Сдайся, и прими нашу веру – никого не обижу» (М.П. Хорошхин «Геройский подвиг уральских казаков».
Казаки сдаваться не собираются, и кокандцы готовят «подкаты» – огненные валы, чтобы напасть под их прикрытием. В отряде Серова это понимают, потому что видят, как в стане противника собирают сухой камыш и крепят его к арбам. Серов снова посылает в гарнизон гонцов – двух казаков и вожака Ахмета. Гонцы добираются до Туркестана. Но их рассказ только еще больше пугает трусливого коменданта. Только к полудню следующего дня на помощь был, наконец, отправлен отряд из гарнизона.
А сотня Серова еще надеялась на помощь, ведь это было утро 6-го декабря, (19-е по новому стилю), День Святителя Николая Чудотворца. Чтобы выиграть время, Серов решил вступить в переговоры. Ему даже не понадобилось знание казахского языка – парламентер сам заговорил на русском. «У нас сегодня праздник, и нам не хотелось бы начинать бой», – начал переговоры Серов. Он не соглашался ни на какие заманчивые предложения и сумел отыграть более часа. Военный историк М. Терентьев пишет, что казаки, не зная истинных намерений своего есаула, «громко роптали на эти переговоры, предпочитая бой насмерть».
К этому времени все лошади и верблюды в сотне перебиты.
«На третьи сутки, не видя поддержки от своих и не имея возможности сдержать огнем все ближе подходившего противника, герои-казаки решились на отчаянное дело: пробиться к Туркестану или пасть в открытом бою с врагом. Кокандцы были просто ошеломлены, – пишет Хорошхин, – когда горсть героев … с криками “ура” выскочила из-за своих завалов; но они скоро увидели, что вместо сотен людей, которые они насчитывали у русских, на самом деле оказались едва ли три десятка. С дикой яростью и жуткими воплями стали нападать на уральцев волна за волной».
«Не нахожу слов, – доносил позже в своем рапорте есаул Серов коменданту Туркестана, – чтобы вполне передать все молодецкие подвиги своих лихих удальцов – товарищей и верных слуг Государя. Не было ни одного, который чем-либо не заявил себя. Эта горсть храбрых защитников, во время отступления между тысячей неприятеля, несмотря на сильный холод, вся измученная и израненная, побросала с себя последнюю одежду и шла в однех рубашках, с ружьем в руках, обливая кровью путь свой».
«Каким образом десятитысячной массе не удалось задавить и истребить три-четыре десятка пеших казаков, измученных трехдневным упорным боем, израненных, обессиленных и голодных, – объяснить это можно разве только тем, что отчаянная решимость уральцев, владевших еще своими ружьями, ошеломила кокандцев. В самом деле, они не посмели приблизиться к казакам и только провожали их сильным огнем на протяжении почти всех восьми верст: остатки сотни шли, бросая всю одежду, в одних рубашках, с ружьями и патронами».
Всю свою злость кокандцы выместили на убитых и тяжелораненых.
И снявши голову героя,
Злодей к седлу ее вязал,
Чтоб похвалиться после боя,
Как он с лежачим воевал…
И обезглавленное тело
Рубил враг в мелкие куски
Но вот в степной дали сверкнули
Родные русские штыки
Это из песни Никиты Савичева. А первую о героях Икана сложил Александр Хорошхин, автор книги о подвиге уральских казаков.
Он побывал на месте сражения спустя два года. Нашел лошадиные и верблюжьи кости и «едва заметные следы старого арыка до того неглубокие, что в них даже кошка, несмотря на все свои ухищрения, не могла бы спрятаться. Канавка эта была единственным оплотом казаков».
В наше время уральские казаки несколько раз посещали места сражения, памятник над братской могилой казаков. На вечере в музее Денис Марыксин показал слайды, сделанные в прошлом году. Полуразрушенные церкви, бескрайняя степь, распаханная под посевы.
Наталья Комарова рассказала о том, как на российском фестивале казачьей песни «Двенадцать жемчужин» ее ансамбль исполнил песню «В степи широкой под Иканом…»
– Зал просто взорвался аплодисментами, – вспоминала Наталья Владимировна.
А я вспомнила, как гордилась Татьяна Азовская тем, что в известном фильме Никиты Михалкова звучит «наша песня» – «В степи широкой под Иканом»… Но в родном городе не осталось ни одного имени тех героев, Иканская площадь дважды сменила название.
