И в Италии, и в Швейцарии побывали
Вершиной воинского искусства Суворова считают Итальянский поход. В нем участвовали восемь донских и два уральских полка. Это случилось весной 1799-го года, 225 лет назад. Когда армия Суворова вошла в Милан. итальянки (католички) кланялись и подводили к Александру Васильевичу своих детей для благословения.
– В чём причина такого поклонения? – спросил сильно смущенный этим Александр Васильевич.
– Ваши солдаты никого не убивают, не насилуют. Ничего не сожгли, и даже ничего не украли. Мы считаем Вас святым! – ответили ему.
Милан в те годы был столицей Северной Италии, которую за три года до этого оккупировала армия Наполеона, так что итальянкам было с чем сравнивать. А взяли Милан казаки, в том числе уральские.
В Милане был праздник
Суворов уже два года, как был на заслуженном отдыхе, но помочь союзникам в войне с Наполеоном, уже захватившем почти всю Европу, император Павел поручил именно ему. Прибыв к армии, Александр Васильевич с ходу потребовал «два полчка пехоты и два полчка казаков». Поручил этот отряд Багратиону, дав ему инструкцию: «Голова хвоста не ждет; внезапно, как снег на голову!» (казачья тактика всегда приносила успех). Отряд стремительным рейдом брал город за городом и прорвал французский фронт.
В битве при Адде Суворов послал казачью группировку в глубокий обход, и французский командующий Моро чуть не попал в плен. Французы бежали, оставив в Милане свой гарнизон в 2400 штыков.
Взять Милан Суворов поручает казакам под командованием Андрияна Денисова. Денисов – из суворовских офицеров, ветеран Измаила. Он действует молниеносно, хотя ему и страшно: «Невозможным находил я занять казаками город, где представлялось глазам моим великое число, до 40 тысяч и более гуляющего военного народа, имеющего при бедре шпагу или кортик… Но российская слава напоминала тут же мне, что великими деяниями она приобретена, – пишет он в своих воспоминаниях. – Я решился сам собою, до случая, действовать и послал вперед большую команду, от начальника которой, майора Миронова, скоро получил донесение, что он без препятствия дошел до города Милана и остановился при самых воротах онаго, что все жители с дружеским расположением на казаков смотрят и что один, знающий немного по-русски, уверил его, что они все приходу русских войск рады».
Имея в распоряжении всего лишь три полка, он принимает ключи от коменданта. Двумя полками блокирует цитадель с французским гарнизоном. Во главе третьего с музыкой и развёрнутыми знамёнами входит в город.
Суворов въехал в город на следующий день. И сразу поспешил в храм – Пасха же. То, что храм – знаменитый Миланский готический собор католический – Александра Васильевича не смущало.
Вот как описывается это событие в книге дореволюционного историка А.Ф. Петрушевского «Рассказы про Суворова».
«После поражения на реке Адда, французы торопливо отступали, чуть не бежали (от Суворова), к Милану и, оставив в нем гарнизон, не теряя минуты, пошли дальше. Вслед за ними ворвались в город казаки. Как только они появились, миланский народ встал бунтом против французских сторонников, и казакам же пришлось заботиться, чтобы не произошло большого кровопролития.
Но скоро подошли союзные войска, а с ними и Суворов. Апреля 18 (по старому стилю), в Светлое Христово Воскресенье по нашему календарю, толпы народа с раннего утра повалили навстречу Суворову, за город, с духовенством, крестами и хоругвями. Суворов слез с коня, подошел к католическому архиепископу под благословение, поцеловал ему руку, приложился ко кресту. Въезд в город вышел самый торжественный; улицы, окна, балконы были битком набиты народом, даже на крышах не оставалось живого места. Все это махало шляпами и платками и кричало в голос на разные лады, так что гул гудел по городу».
Всю ночь в Милане горела иллюминация. На следующий день был назначен всенародный молебен. Суворов ехал по улицам в золоченой карете, между двух рядов войск; в соборе встретил его архиепископ с крестом и призвал на него Божие благословение. Суворов отвечал ему по-итальянски, прося молитв пред Господом. Он отказался занять на подмостках почетное место, обитое красным бархатом, а стоял во время молебна вместе со всеми. Когда Суворов вышел из собора, люди бросали ему под ноги венки и ветви, становились на колени, ловили его руки или полу кафтана. Суворов благодарил их, благословлял, наказывал усердно молиться Богу и с трудом добрался до кареты.
Потом Суворов давал большой пасхальный обед, на который съехались генералы и вся городская знать Милана. Привезли даже трех пленных французских генералов. «Суворов принял гостей приветливо и радушно и стал со всеми христосоваться. Этот русский обычай всем был за диковину; все целовались с Суворовым, но не могли уразуметь – зачем они целуются, и что это значит. Близкие к Суворову люди объясняли, как могли, его гостям этот русский обычай, а сам Суворов пристал к одному пленному французскому генералу, чтобы тот отвечал по-русски: «Воистину воскресе». На улицах происходило почти то же: русские солдаты говорили встречным «Христос воскрес» и лезли христосоваться тремя поцелуями. Итальянцы не могли взять в толк – что это значит; разевали рот от удивления, растопыривали руки и таращили глаза…» (Рассказы о Суворове).
Послали в Альпы на погибель…
Французским генералам, приглашенным на обед, сохранили все привилегии и личное оружие. Суворов лично говорил с французами, которые, надо сказать, преклонялись перед его полководческим талантом. В дальнейшем фельдмаршал принял решение отпустить французских генералов под честное слово, что они не будут воевать более против русских. Те обещали. Ну, и слово свое, как известно, не сдержали.
У Суворова была в 1799-м году прекрасная возможность полностью уничтожить врага и уже тогда дойти до Парижа. И тогда бы не было Отечественной войны 1812 года, принесшей столько бед, смертей и разрушений в России. Но вмешались «союзники». Австрия и Великобритания вместо похода на Париж потребовали сначала освободить от французов Швейцарию. Особого смысла в этом не было, но «союзники» понимали, что если русская армия победит, равных в Европе ей не будет.
Военные историки пришли к выводу, что, направляя Суворова в Швейцарский поход, тогдашние партнеры России просто хотели уничтожить российскую армию. Это понимал и сам фельдмаршал, но как человек до мозга костей военный, приученный приказы не обсуждать, а выполнять, Суворов не посмел возразить. Тем более и император Павел, не до конца осознавая, с кем имеет дело, согласился на этот план. Единственное, что он потребовал от союзников – очистить Швейцарию до прихода армии Суворова от французских войск силами австрийцев. Естественно, русскому императору это пообещали, но не сделали.
Суворов поручил австрийским интендантам подготовить до прихода русской армии вьючных животных, провиант и фураж. Но они не сделали даже этого. Когда армия подошла к подножию Альп, там не было ничего! В результате пришлось тратить драгоценное время на сбор необходимой амуниции и продовольствия.
Но просчитались
Как бы то ни было, 21 сентября 1799 года русские войска, никогда не воевавшие в горах, начали преодоление альпийских вершин. После штурма перевала Сен-Готард (высота свыше 2 100 м) и взятия с боями Чертова моста (узкая каменная арка над пропастью без перил длиной 25 м и шириной не более четырех метров) замерзшие и голодные войска Суворова прибыли в местечко Альтдорф. И там вдруг выяснилось, что дальше дороги нет. И до сих пор неизвестно: то ли австрийское командование не знало об этом, то ли попросту «забыло» проинформировать русских.
Но другого варианта, кроме как идти вперед, у полководца, не проигравшего ни одного сражения, не было. И наши воины пошли через Альпы там, где сегодня это делают лишь альпинисты со специальным снаряжением. А русским солдатам, кроме своей амуниции, приходилось тащить лошадей, пушки, раненых товарищей. Кроме того, «простые» горные участки, где были пешеходные тропы, они преодолевали в жарких схватках с поджидающим противником. А в Мутенской долине русская армия вообще оказалась в окружении. Несмотря на все перенесенные сложности, наши воины под руководством своего главнокомандующего не только нанесли поражение французам и прорвали окружение, но и сумели захватить в плен 1 400 неприятельских солдат. Никакой помощи от австрийцев не было. Более того, под Цюрихом французы одержали победу над корпусом Римского-Корсакова, с которым должна была соединиться армия Суворова.
Кстати, там проявил казачий норов атаман Уральского войска Давыд Мартемьянович Бородин. Он не стал отступать и остался на месте. Построил свои пять сотен в каре и стоял на возвышении в красной рубахе с саблей в руке. Все русские ушли, а уральцы стояли. Французы, не зная их намерений, стали это каре обходить. Потом к Бородину прислали от французов парламентеров с требованием немедленно сдаться и сдать оружие.
Вот как пишет об этом со слов участника тех событий уральский бытописатель Никита Савичев.
«Бородин … желал, как можно дольше затянуть переговоры … между тем передал сотенным командирам приказание на киргизском языке, чтобы по данному знаку все сотни рванулись со всего маху, и скакали бы, чтоб к вечеру собраться всем в известном месте».
Французы расслабились во время переговоров. «Бородин вежливо перед ними извинился, … взмахнул саблей и гаркнул во всю мочь… и только земля застонала, как понеслись казаки с командиром впереди… Изумленные и озадаченные французы только старались посторониться…»
Почему Бородин давал «знак» на «киргизском»? Потому что русский язык французы понимали. А приказ «Алга!» поняли, когда было уже поздно. Так знание казахского языка помогло казакам сохранить и оружие, и достоинство.
«Но мы – русские! С нами Бог!»
А Суворову в Альпах ждать помощи было неоткуда. «Союзники-австрийцы» не освободили ни одного горного перевала, ни одной деревни на пути российской армии.
29 сентября Суворов собрал своих офицеров на совет и сказал:
«Мы окружены горами… окружены врагом сильным, возгордившимся победою. Нет, это уже не измена, а явное предательство… разумное, рассчитанное предательство нас, столько крови своей проливших за спасение Австрии. Помощи теперь ждать не от кого, одна надежда на Бога, другая – на величайшую храбрость и высочайшее самоотвержение войск, вами предводимых…
Нам предстоят труды величайшие, небывалые в мире! Мы на краю пропасти! Но мы – русские! С нами Бог!» (из воспоминаний Петра Багратиона, участника похода).
После этого совершен переход через заснеженный труднодоступный перевал Паникс (свыше 2 400 м).
«Сам Суворов с солдатами пешком дошел до седловины перевала в одном легком мундире, отказываясь от плаща, подбадривая солдат. На спуске его усадили верхом на одну из немногих уцелевших лошадей, он несколько раз порывался спешиться, но сопровождавшие его двое казаков хладнокровно требовали: «Сиди!».
В общей сложности войска Суворова преодолели семь высокогорных альпийских перевалов – почти 300 км по узким горным тропам, снегу и скалам. За 17 дней пути потери русской армии в швейцарском походе составили 5 100 человек – примерно четвертая часть от всей численности, выступившей в поход. Цель похода – разгром французских войск в Швейцарии – достигнута не была. Тем не менее, переход через Альпы 21 тысячи русских до сих пор не имеет аналогов в мировой практике. Спустя семь десятилетий русский военный министр Дмитрий Милютин, крупнейший исследователь Швейцарского похода писал, что эта неудачная кампания принесла русскому войску больше чести, чем самая блистательная победа.
За этот переход Суворову пожалован самый высокий военный чин – генералиссимус. Появился и другой указ, по которому даже в присутствии царя войска должны отдавать Суворову все воинские почести – подобно отдаваемым особе Его Императорского Величества.
Но тяжести горного перехода не прошли бесследно. Простудившись и заболев, Александр Васильевич по прибытии в Петербург 6 мая 1800 года умер.
В Швейцарии к Суворову до сих пор благоговейное отношение. В шести маленьких городках, через которые пролегал путь русской армии во время знаменитого похода, созданы музеи. Гиды с восторгом рассказывают экскурсантам о русских солдатах и их военачальнике, которые преодолели считавшиеся непроходимыми заснеженные Альпы, попутно сметая на своем пути французские заслоны. При этом, что для «просвещенной Европы» почти немыслимо, они не грабили мирное население, всегда платили за постой, фураж и продовольствие…
Сегодня многие ездят на заграничные горнолыжные курорты. Один такой находится в швецарской деревне Андерматт. Неподалеку от нее – знаменитый Чертов мост – потомок того самого моста, который в сентябре 1799-го с боями преодолевала русская армия. Вблизи моста есть огромный 12-метровый крест, высеченный в скале, на котором по-русски выбита эпитафия в память всех погибших сподвижников генералиссимуса Суворова. И ни у кого даже в мыслях не возникает разрушить или перенести этот крест в другое место. Более героического события за всю историю Швейцарской Конфедерации, чем тот переход, совершенный русскими, не было. Да и вряд ли будет.
В Италии тоже помнят и чтят Суворова. В честь его победоносного похода по освобождению северной Италии от Наполеона в центре Милана открыт памятный знак. Мраморная табличка на стене дворца Бельджойозо гласит, что здесь в 1799 году останавливался великий русский полководец. За эту миссию Суворов удостоен титула князя Италийского.
В России решают – причислить Суворова к лику святых? Итальянские католички называли его святым еще при жизни…
