Тревожный возраст
«Рассталась с парнем – найдешь другого», «Ты почему такая прыщавая?», «Дядя Вася теперь будет жить с нами», – психологи отмечают, что первая влюбленность или насмешки одноклассников, развод родителей или появление в семье отчима способны стать причиной сильнейшего стресса для подростка. Еще не взрослый, чтобы суметь защитить себя, найти выход из сложной ситуации, но уже и не ребенок – именно в 13-17 лет большинство школьников нуждаются в особой поддержке окружающих, чтобы не потерять смысла в своей жизни.
С начала октября этого года восьмиклассники школ Уральска на несколько месяцев стали участниками программы укрепления физического и психического здоровья несовершеннолетних. Психолог с многолетним опытом Тельжан Батанов рассказал корреспонденту «Информбиржи news», что эта программа разработана на основе рекомендаций ведущих экспертов и сурдологов Всемирной организации здравоохранения. Она призвана выявить детей, подверженных стрессам, отличающихся повышенной тревожностью.
Посыл к созданию программы тревожный: статистика суицидов в стране свидетельствует – Казахстан занимает 4 место в мире по количеству самоубийств среди молодых людей в возрасте от 14 до 29 лет.
Согласно программе укрепления физического и психического здоровья несовершеннолетних, все психологи уральских школ прошли обучение у специалистов Республиканского научно-практического центра психиатрии, психотерапии и наркологии и работают по ней с учениками уже третий год.
«Я поначалу думал: нужна ли в школе такая программа? – рассуждает школьный психолог Батанов. – Дело в том, что долгие годы суицид в нашем обществе был окружен тайной. Бытовала некая стигма-стереотип: если говорить на тему суицидов, то их число будет расти. Но это миф. Дело в том, что, когда замалчивается сама проблема, то люди не знают, как конструктивно ее решать: как снизить количество самоубийств, как предупредить такие ситуации в обществе, как уберечь своих близких. Мы, взрослые, в состоянии стресса не находим себе места, а каково молодому человеку, который попал в сложную для него ситуацию? Новая программа помогает нам, психологам, распознать, кому из детей сейчас нужна помощь и как уберечь их от того, чтобы не навредить себе».
Опрос учащихся проводится конфиденциально – фамилии учеников кодируются, их обязан знать только психолог.
В течение трех занятий педагог-психолог должен общаться с учениками, объясняя, как побороть свою тревожность, распознать в себе депрессию и с наименьшими потерями для своего эмоционального состояния справиться с ней. Тельжан Рахметуллович объясняет, что во время таких занятий он пытается прощупать эмоциональное состояние детей, узнать, что их беспокоит. Не все ребята на таких занятиях раскрываются и рассказывают о том, как они справляются со стрессом, когда их ругают родители или если они поссорились с другом/подругой, или их обидел учитель. Но всегда в классе есть активные, кто хочет поделиться своими переживаниями, спросить совета у педагога. И это уже плюс. Те, кто не может в силу своего характера открыться, из общего разговора улавливают, как нужно себя вести в конфликтной ситуации. Таким образом терапевтический эффект от общения получают все в классе.
Заключительным этапом является анкетирование, в ходе которого дети отвечают на вопросы, опосредованно связанные с их эмоциональным состоянием.
Для участия в анкетировании нужно обязательное согласие родителей. И есть мамы и папы, которые с опасением и недоверием относятся к внедрению в школах программы укрепления физического и психического здоровья несовершеннолетних. Они считают, что никто не вправе вмешиваться в личную жизнь их детей, выпытывать, что у ребят на душе, какие проблемы их волнуют.
Психолог заверяет, что вытягивать из детей их сокровенные тайны клещами никто не собирается. Опрос-анкетирование лишь помогает выявить, как школьник оценивает свои силы в борьбе со стрессами.
Если в ходе проверки анкет-опросников педагог выявит, что у кого-то превышен пороговый показатель стрессоустойчивости, то ребенок попадает в группу риска. С такими специалист работает уже индивидуально. Тельжан Батанов объясняет, что целью его беседы с ребенком будет выяснение точной ситуации: возможно, он не понял, как нужно отвечать на вопросы, и попал в группу риска случайно.
И тут тоже не будет «вопросов с пристрастием». Приоткрывая завесу тайны, Тельжан Рахметуллович рассказывает, что лучшими помощниками любого психолога во все времена являются белый листок бумаги и карандаши. Если ребенка что-то реально очень сильно беспокоит, он нарисует свой страх. И пусть это будет одиноко стоящий ребенок с опущенными руками или щенок, прижавшийся к пустой будке, для специалиста ясно – ребенку нужна помощь, ему кажется, что в мире он остался один.
«Приведу пример из своей практики. В ходе опроса в прошлые годы я выявил девочку с тревожным поведением – она была отличницей, но в какой-то момент резко потеряла интерес к учебе. Я побеседовал с ней, но говорить о своих тревогах вслух девочка не хотела. Тогда я дал ей бумагу и карандаши. И она нарисовала согнувшуюся фигуру девчонки-подростка. «Почему она плачет?» – спросил я ее. И тогда эта девочка сама заплакала и рассказала, что ее дедушка заболел онкологическим заболеванием, и врачи предупредили его семью – пожилому человеку осталось жить несколько месяцев. Девочка стала считать дни, со страхом ожидая, что ее дедушка умрет. Она потеряла собственный интерес к жизни, к учебе. Я стал помогать ей справиться с этим стрессом, ведь ребенку нужно объяснять, что потери родных, которые постарели, серьезно больны, неизбежны. Это невозможно изменить, как бы больно нам ни было…»
Психолог отмечает, что в ходе действия программы они привлекают к своей работе помощников – ими становятся классные руководители, учителя-предметники, которые ежедневно встречаются с учащимися на уроках. Их задача – выявить тех, кто подавлен, зажат, испытывает эмоциональный стресс.
Чем опасно такое состояние? В состоянии напряжения у человека возникает тоннельное сознание – он прокручивает раз за разом в мозгу тревожащую его ситуацию и не может переключиться ни на что другое. Помочь ему в этот момент может близкий человек, которому он может довериться, как самому себе, поговорить, снять напряжение, или же специалист-психолог.
По словам педагога, в прошлом году, еще до проведения анкетирования, классный руководитель одной из школ обратилась к нему за помощью – мальчик-живчик стал совсем замкнутым и молчаливым, перестал общаться с одноклассниками. Когда психолог стал разбираться в ситуации, выяснил, что родители мальчишки развелись и отдали его старикам – бабушке и деду. Мама вышла замуж второй раз, отец тоже женился. Но забирать к себе ребенка в новую семью никто из них не хотел.
«Для ребенка переходного возраста развод родителей – это тяжелый стресс. Когда мы начали работать с этим мальчиком, я понял, что ребенок находится в состоянии оцепенения – задал себе программу внутреннего разрушения, так как посчитал, что он никому не нужен».
Психолог отмечает, что именно такие пограничные состояния, когда ребенок задает себе вопросы «Зачем я здесь, кому я нужен, могу ли я рассчитывать на поддержку окружающих?», и помогает выявить опросник. Конечно, не в силах специалиста вернуть ребенку семью, создать для него гармоничные отношения с близкими. Но в его силах утвердить подростка в мысли, что он сам ни в чем не виноват, так сложились обстоятельства, и их спокойно нужно принять.
Однако не все родители готовы воспринять адекватно ситуацию, когда психолог после проведения всех опросов и бесед делает вывод: их ребенок в состоянии повышенной тревожности или же подвержен сильнейшей депрессии.
Большинство из них откровенно отмахиваются от предложения обратиться к врачам общей практики, как то предусматривает программа, чтобы тот назначил ребенку курс лечения от невроза.
В такой ситуации школьный психолог сам обязан работать с ребенком, чтобы вывести его из депрессивного состояния.
По словам Тельжана Рахметулловича, эта работа осложняется тем, что многие дети с тревожным поведением живут в семьях, где есть авторитарный стиль воспитания – родители хотят, чтобы он отлично учился, хорошо себя вел и слушался их беспрекословно. Зачастую в таких семьях один из родителей – приемный, эмоционального контакта у ребенка с ним нет, а родной родитель тоже дистанцируется от сына или дочки, так как слишком занят налаживанием своей личной жизни.
Он рассказывает, что программа позволяет выявить и тревожность подростков, связанную с взрослением, состоянием первой серьезной влюбленности, насмешками одноклассников. Для школьников в подростковом периоде важно самоутвердиться, знать, что окружающие его ценят, с ним хотят дружить, общаться. И если в семье нет доверительных отношений, то ему самому приходится переживать бурю эмоций, с которыми справиться в одиночку, без мудрого совета родных, очень сложно.
«Когда я все-таки выясняю причину стресса, приглашаю для беседы маму. Только в ее силах изменить ситуацию, вернуть ребенку веру в то, что он нужен, что у него есть опора, его любят, все трудности преодолимы. Бесполезно заниматься восстановлением эмоционального состояния ребенка, если в этом психолога не поддерживают родители», – заключает Тельжан Батанов.
