Российский тибет

27 августа 2015
0
1618

Когда я, кажется, уже совсем определился с тем, где нынешним летом буду отдыхать, сотрудница туристической фирмы, услугами которой я пользуюсь уже не первый год, сказала:

– Там, в Горном Алтае, у вас в первый же день по прибытии будет одна ознакомительная пешеходная экскурсия протяженностью километра два… Как это для вас? – И устремила на меня выжидательно-настороженный взгляд.

Знаменитая Катунь

Такая постановка вопроса, честно говоря, меня удивила. Я ей ответил, что вообще-то люблю много двигаться, что почти ежедневно мне приходится пешком по родному городу преодолевать гораздо большие расстояния. И наконец – я же сам пожелал, чтобы мой предстоящий отдых в России был активным, носил познавательный характер. Ответ мой вроде бы вполне удовлетворил женщину, и мы уже с ней больше ни разу не возвращались к вопросу о «трудностях» моего отдыха вдали от дома. Меня уже больше заботило теперь, чтобы ничто в разгар летнего сезона, в самый пик отпусков, не смогло неожиданным образом расстроить мои планы.

В действительности же все это оказалось, мягко говоря, не совсем таким, как мы представляли, сидя вдвоем в уютном городском служебном кабинете. Но об этом, уважаемые читатели, я поведаю несколько позже.

Я знал, что мне придется жить где-то на берегах горной Катуни, воспетой во многих замечательных произведениях литературы, кино и искусства.

Знал и о том, что время от времени наши экскурсионные маршруты в тех местах будут пролегать по знаменитому старинному Чуйскому тракту. Однако я и не предполагал, что, прибыв на место, все это окажется совсем рядом и будет так или иначе каждодневно оказывать влияние на мою жизнь.

Наша турбаза, давшая временный приют отдыхающим из разных регионов России и даже дальнего зарубежья, располагалась в сосновом бору на самом берегу Катуни, примерно в ее среднем течении. Даже в жаркие летние дни вода в реке, сжатой с двух сторон высокими каменистыми берегами, была достаточно холодной, так что далеко не каждый решался искупаться в ней, и ещё всё время был слышен этот неумолчный гул, доносившийся с перекатов и порогов. Первые дни я, житель степных равнин, никак не мог привыкнуть к близкому соседству с беспокойной рекой. Как-то, проснувшись ночью и прислушиваясь к шуму за легкими деревянными стенами моего жилища, я подумал: «Эка, как дождь-то разошелся, словно небо опрокинулось от избытка влаги. Не зря, видно, еще с вечера гроза собиралась, молнии посверкивали». Наутро выглянул в окно – сухо, и только тут я понял, кто на самом деле потревожил мой ночной сон. А то, бывало, почудится, что сильная буря – такая погода не редкость в здешних краях – гнет-ломает, словно тонкие былинки, могучие сосны. И опять потом окажется, что это была «шутка» Катуни. В позднее ночное время, когда движение в лагере совсем прекращалось и затихали все звуки, ее было слышно далеко окрест.

Но иногда река не шутила. Она вдруг становилась полноводнее, еще сильнее, и, казалось, готова была выйти из берегов. Не сразу я это догадался связать с ненастьем, с дождями, проливавшимися накануне над обширным горным районом.

– Да, вы правы, – подтвердил однажды мою догадку один из сотрудников турбазы. – Атмосферные осадки изрядно подпитывают нашу красавицу Катунь. Сегодня после недавнего дождя ее уровень поднялся сантиметров на двадцать. А когда посильнее ливанет, – улыбнулся он, – вода в ней еще выше поднимается. В августе, ближе к сентябрю, Катунь становится бирюзовой, бесподобно красивой. Сейчас же она имеет молочно-зеленоватый оттенок, в ее водах пока еще много взвешенных частиц, приносимых потоками с тающих в горах ледников.

На турбазу я прибыл рано утром, ещё до восхода солнца, из Новосибирска, где у меня была пересадка с поезда на автобус. Ехали всю ночь, почти не сомкнув глаз, и я надеялся сразу же по прибытии как следует отоспаться в своем номере. Но не тут-то было! Молоденькая девушка в домике у ворот, похожем на сказочную избушку, с надписью над входом «Администратор» сказала, что заселение состоится не раньше обеда. И чуть позже, видимо, чтобы я не скучал, предложила мне присоединиться к группе туристов из Твери, которой предстояло сделать восхождение на какую-то смотровую площадку. Делать было нечего и, оставив вещи в администраторской, я уже догонял моих новых попутчиков. Во главе нашей разношерстной группы вышагивала та самая, уже знакомая мне девушка, которую звали Катей. В правой руке у неё была длинная крепкая палка, выполнявшая роль посоха. Из бора мы сразу попали на прекрасную современную автостраду. Именно по ней ночью я и добрался сюда из Новосибирска, проведя в пути более семи часов. Удивился, когда узнал, что это он и есть, славный сибирский Чуйский тракт. На турбазе он тоже был, если можно так выразиться, постоянно слышен, только звуки были много слабее, чем со стороны Катуни. Минут через двадцать мы уже стояли возле памятника Вячеславу Шишкову, автору романа «Угрюм-река». Он был на самом верху большого, возвышавшегося над дорогой холма. Поблизости не было никакого жилья, если не считать нескольких строеньиц в сторонке, в которых бойко продавались проезжающему мимо люду сувениры и напитки.

– Как он тут оказался? – с удивлением воскликнул кто-то из туристов, имея ввиду не то сам памятник, не то того, кому он здесь поставлен.

– Вячеслава Яковлевича глубоко чтят и уважают в наших краях не только как талантливого писателя, – пояснила Екатерина. – Чуйский тракт – во многом его детище. В свои молодые годы в начале прошлого века он принимал непосредственное участие в изыскательских работах по прокладке будущей трассы от Бийска до границы с Монголией. Он достаточно долго жил в Сибири, накопил большой жизненный материал, впечатления, что потом легли в основу многих его произведений.

Однако, кажется, не только люди отдавали должное памяти выдающегося человека. По отлогим зеленым склонам холма паслись коровы, а некоторые из них даже взбирались на высокое дорожное полотно и, в задумчивости пережёвывая свою жвачку, подолгу недвижно торчали на дороге, создавая серьезные помехи транспортному движению. Ну, а если серьезно, то местность вокруг мемориального знака и сама трасса представляли собой открытое, продуваемое ветрами пространство, и домашняя скотина, скорее всего, тут находила хоть какое-то спасение от кровожадных слепней.

У нас и потом будет на здешних дорогах немало встреч с домашними флегматичными животными, которых мы, как некое неодолимое препятствие, всегда старательно и без всякого ропота объезжали.

В сотне-другой метров отсюда, по другую сторону Чуйского тракта, – район археологических раскопок. Пока небольшой – темные, почти черные камни и плиты, тщательно очищенные от земли и пыли… Они нам напомнили, что Алтай богат не только своей прекрасной природой, но и историей. Тут зарождались и исчезали многие цивилизации, культуры, и его благословенная земля хранит ещё очень много тайн и загадок. Говорят, там, где мы сейчас находимся, в глубокой древности располагалось городище. Нашли кое-какие захоронения, одно из них – могила молодой женщины с украшениями эпохи Александра Македонского. Очень хотелось пообщаться с археологами, производившими раскопки тут, на берегах беспокойной Катуни, но не удалось встретить ни одного. То ли был ещё ранний час, то ли по случаю воскресного июльского дня, что более вероятно, они вообще не работали.

Оглянувшись вокруг, я поинтересовался у Кати, в общем-то неплохо справлявшейся с обязанностями гида, где же, мол, обещанная ею смотровая площадка.

– А до неё ещё топать и топать, – сказала как ни в чем не бывало она – и неопределённо мотнула своей милой головкой в сторону соседней горы, склоны которой сплошь поросли густым лесом.

Мы стояли слишком близко к этой горе, закрывавшей чуть ли не половину небосклона, и поэтому как я ни старался не мог рассмотреть её вершины и хотя бы приблизительно прикинуть, сколько нам еще идти. День обещал быть ясным и очень жарким. Я на чём свет корил себя за то, что согласился участвовать в этом походе, не подумав о трудностях, которые могли сопутствовать ему. 

(Продолжение следует)

Фото автора
ВСЕ РАЗДЕЛЫ
Top