Перевалочной рощи чудо

Есть такое выражение – вырубать святые рощи. Но даже вездесущий гугл не объяснит вам, что оно означает. Мне кажется, что это такая метафора, аллегория, которая означает – уничтожь мораль, все нравственные преграды, «выруби» на своем пути все святое, и тогда можно все. В том числе и реальную рощу вырубить.

В языческие времена многие рощи действительно считали святыми и люди ходили в них молиться. А что – и сегодня многие знают, что поплакаться по-бабьи надо березе, пожаловаться осине, а здоровья попросить у дуба.

У многих народов святые рощи сохранились до сих пор. Лет 25 назад в Крыму мы шли из Бахчисарая в пещерный город Чуфут-кале и побывали в священной роще Балта-Тиймэз – «Топор не коснется». Дубам там по многу сотен лет. Вообще-то растут они на древнем кладбище караимов – удивительного народа, построившего этот город-крепость еще в V-м веке. Караимы – тюркоязычные, но исповедуют иудаизм. И если кто побывает в Крыму, очень советую посетить этот удивительный пещерный город, тем более, что и в Бахчисарае, через который туда можно попасть, есть чему подивиться. Правда, подниматься в гору нужно пешком по древней каменной дороге, в которой до сих пор видны выбитые колесами колеи. Но по пути вы встретите церковь, которая построена прямо внутри скалы, и вообще впечатления того стоят.

А лет пять назад довелось побывать еще в одном святом лесу – заповеднике Гузерипль на реке Белой. Это в часе езды от Майкопа. У черкесов существовала заповедь: «Если хочешь сорвать цветок, не рви его там, где рождаются воды Белой реки. Не добывай там ни зверя, ни птицы и не строй своего жилища поблизости. Пусть рука человека не коснется ничего, что живет и находится в этом лесу – это место священно на вечные времена».

В Северной Осетии с незапамятных времен и по сей день существует священная роща Хетага. В этой роще местное население, в знак уважения, развешивает на деревьях рога, ленточки и картины с изображением Святого Георгия.

Когда пассажиры едут в автобусе по соседним с рощей дорогам, они встают, снимают головной убор и кланяются в сторону рощи Хетага, добавляя: «Да будет святой Хетаг твоим другом и покровителем!». В рощу идут паломники, и много столетий осетинами отмечается День Хетага: к священной роще идут, сняв обувь, спешившись с коня. Это было «особо оберегаемое место, с которым осетинский народ всегда связывал верность духу единения, клятве побратимства и мужской чести», – пишет биолог Попов. В последнее время в целях ухода за рощей Хетага осетинами был создан Совет священной рощи Хетага, открыт благотворительный фонд «Спасение рощи».

Священные рощи – это настоящие «непорочные посредники» в общении людей с природой, высшими силами. «Само по себе сложившееся в народе отношение к священным рощам, – пишет журналист-фольклорист Н. Морохин, – оказывается и в наши дни мощным эколого-воспитательным фактором. Уважение, любовь к роще воспитывается наряду с уважением и любовью к традициям, культуре, памяти предков».

Наша Перевалочная роща статуса «святой» не имела, и само название говорит о ее практичном использовании – перевалить, переволочить. Чесноков считает, что это название роща получила в средневековье, когда Яик перегораживал караванный путь из Средней Азии. Самим казакам что-то переволакивать с одного берега на другой нужды не было, вполне выручали будары. А вот караваны устраивали целые переправы, чтобы «перевалить» свой товар с одного берега на другой.

Урал в этом месте образует дугу, и казаки называли ее Перевалочной лукой. Как и Ханская, Перевалочная роща сначала находилась на левом берегу Яика, а потом река изменила русло и «перебросила» рощу на правый берег – поближе к городку. Между Перевалочной рощей и городом осталась всего лишь старица, и в рощу стали ходить за дровами, пасти скот на полянах. Вот тогда, чтобы рощу обезопасить, где-то в середине XVIII века, казаки объявили рощу Заповедной.
Как это делалось в те времена, описывает знаток русского языка Владимир Даль, много лет служивший в наших краях: «Заповедать лес, запретить в нем рубку – это делается торжественно: священник с образами, или даже с хоругвями, обходит его, при народе и старшинах, поют «Слава в вышних», и запрещают въезд на известное количество лет». Способ оказался действеннее сторожей и охраны. И многие помещики, радеющие за свои леса, обязывали священников каждый год обходить леса и рощи с образами и святой водой и «заклинать того, кто дерзнет возложить секиру на дерево, своего роста не достигшее».

Наверняка, и Перевалочную рощу заповедовали таким же образом и даже приставили к ней охрану. С тех пор рощу стали называть Заповедной, «лес из которой употребляем на войсковые потребности только в исключительных случаях, но не на хозяйственные нужды». Но собирать в ней грибы, ягоды, рыбачить на удочку, «для удовольствия» разрешалось. Но, как и в других местах – в строго определенное время. «Ну, бабам обволька вышла», – говорили казачки, когда войсковое правление давало разрешение на сбор в лесах ежевики, терна.

Чесноков пишет, что Перевалочную они всегда называли рощей Утренней зари. «Она на востоке Новоселок, за ней занимался день пышной величественной зарей».

И звездомет ночной творит
Нам диво Утренней зари –
Перевалочной рощи чудо.
Чесноков даже стихи посвятил Перевалочной роще.

Уральск наши предки расположили уникально – среди рек и рощ. Но – как не раз отмечал архитектор Рустам Вафеев – город отгородился от них разными шалманами и помойками. А могла быть одна сплошная набережная – от Куреней, Старого Собора по Уралу до Перевалочной рощи. Такие планы были. И в советские годы уже начали строить набережную, проложили мощную бетонную основу, набили сваи, практически укрепили берег от Старого собора до Красного яра. «Основные инвестиции были вложены, оставалось сделать проект детальной планировки и создать фасад Уральска – построить красивые дома, выходящие на Урал, – говорил мне несколько лет назад Рустам. – Вместо этого распродали берег, застроили всяким хламом, убили выход к Уралу! Тот кусочек набережной, который вам подарили, и тот перекрыл выход к Уралу. А ведь там в свое время была набережная – легкая, изящная, с этими «сталинскими» вазонами, садиками. Почему было не сделать ее в том стиле, в красивой легкой архитектуре? А эти рестораны-шалманы, развернувшиеся к Уралу своими задами, туалетами и помойками? А верх берега, откуда открывается самая красивая – на два-три километра – перспектива Урала, вообще весь распродан. Когда-нибудь мы сможем прогуляться по набережной от Старого собора до Перевалочной рощи? Думаю, мы этого уже не увидим».

Не увидим, возможно, и самой рощи. Вырубят, застроят, загородят, перекроют. Кусочек набережной в «уныло-кладбищенском стиле» (выражение Вафеева) – вот все, что нам оставят.

Слушания по Перевалочной роще переносят уже не в первый раз. Пройдут, а мы и не заметим. Святые рощи в душах уже вырубили.

И силы в мире нет такой,
Чтоб отлучить тебя от рощи, – писал Николай Чесноков.
Как от многого нас уже отлучили!