Нохчалла – кодекс чести чеченца
В Чечне нет детских домов и домов престарелых. Не бросают чеченцы своих детей и не предают стариков. Предательство для них равносильно трусости, а для горца это самый страшный позор. И не было для чеченцев большего оскорбления и обиды, чем депортация целого народа за горстку даже не предателей, а тех, в ком сказалась многовековая вражда к России и русским, кто поддался гитлеровской пропаганде. Но нет худа без добра: многие чеченцы, депортированные в 1944 году в Казахстан, обрели здесь вторую родину.
Ничего не бояться и никогда не сдаваться
Хейжаб Хасиева родилась в Казахстане через десять лет после окончания Великой Отечественной войны. О том, как ее родители из горного села Алхазурово в Урус-Мартановском районе оказались в далеком казахстанском Талдыкургане, знает из их скупых рассказов.
Ее маме в 1944 году было шесть лет. Они оставались дома вдвоем с сестрой, которая была на год старше. В этот день родители уехали в другое село на базар. Там их и задержала группа оперов НКВД, чтобы запихнуть в теплушку эшелона и отправить в неведомые края. Оставшихся одних девочек взяли к себе соседи. Но к ним тоже пришли, перерыли весь дом и всех вместе погрузили на машины, а потом под конвоем отправили на железную дорогу.
Это только говорилось, что люди могут взять с собой по сто килограммов пожитков на каждого члена семьи. На деле многие не успевали собрать даже самое необходимое. Везли их долго, в битком набитых теплушках. Чтобы заглушить чувство голода и наполнить желудки, пили много воды. Чем дальше отдалялись от родных мест, тем становилось холоднее и заливать водой пустой желудок хотелось все меньше. Жажду вызывали искусственно – лизали соль, и тогда можно было снова пить воду. В дороге многие заболевали и умирали, их тела выгружали на станциях.
– Маму ее родители нашли только через пять лет, – рассказывает Хейжаб. – А сестру так и не нашли, наверное, она умерла в дороге.
Установка гитлеровского командования исходила из разработанного военной разведкой адмирала Канариса в январе 1942 года плана «Шамиль», согласно которому Грозный, Майкоп и другие нефтеносные районы предусматривалось захватить посредством высадки десантов. Забрасываемые шпионы и диверсанты должны были опираться на антисоветские элементы. «Горцы по натуре очень доверчивые, – говорилось в одном германском документе. – С ними работать легче, чем с другими национальностями… Нам надо хорошо вооружить местных бандитов, передать им важные объекты до прихода германских войск, которые они сохранят для нас. Когда Грозный, Малгобек и другие районы будут в наших руках, мы сможем захватить Баку и установить на Кавказе оккупационный режим, ввести в горы необходимые гарнизоны, и когда в горах наступит спокойствие, всех горцев уничтожить».
Приходи свободным!
Самый древний вид чеченского приветствия, который сохранился и доныне: «Приходи свободным!». Наверное, это ощущение внутренней свободы и помогало этому гордому народу выжить в изгнании и пережить унижение.
Домой, в Чечню, родители и четырехлетняя Хейжаб вернулись только в 1959 году, через два года после того, как вышел закон о реабилитации депортированных народов. Вернулись, а в их доме уже давно живут чужие люди. Но, говорит Хейжаб, чеченцы ничего не боятся и никогда не сдаются. И не только в бою, но и в жизни. Не боятся трудностей и не сдаются невзгодам.
– Чеченский мужчина пойдет на любую работу и все сделает, чтобы обеспечить семью, своих детей, – говорит Хейжаб. – Хоть сколько детей, хоть на какую работу пойдет. Потому что для чеченца – позор, если он не может прокормить свою семью.
Так поступал ее отец, когда принялся обживаться на чужой тогда земле. Так поступает ее муж и сыновья. Чеченцы свято чтут традиции своих отцов и дедов. Хейжаб с удовольствием рассказывает о том, как уважительно относятся чеченские мужчины к старшим, к женщинам и девушкам.
– Если парень с девушкой встречается, то одна она на свидание не пойдет – с сестрой или подругой. И парень тоже приходит со своим другом. И до свадьбы не дотрагиваются друг до друга, даже близко не подходят. Когда навстречу идет пожилой человек, то молодые люди метров за двадцать должны остановиться и стоять, пока старики не пройдут. Чеченцы никогда старика не оставят одиноким: если детей нет – родственники возьмут, если родственников нет – соседи, любой человек возьмет и будет его кормить и ухаживать, – рассказывает Хейжаб.
– Помню, как мама меня каждый день посылала за водой для бабушки-соседки. Мне не хотелось – своей работы было много. А мама мне говорит: «Ты молодая, немного отдохнешь, и у тебя не будет усталости. А бабушка старенькая, ей отдых сил не прибавит».
Свят у чеченцев закон гостеприимства. Любого гостя, зашедшего в дом, без расспросов положено накормить и дать кров. Из уважения к жителям аула конный путник сойдет с коня и пешим войдет в село. А завидев пешего путника на дороге, слезет с коня: находясь в привилегированном положении, нельзя демонстрировать свое превосходство.
Чеченцы с древних времен воспитывались защитниками, воинами. В пятнадцать лет подростка обязательно сажают на коня. Это своего рода испытание, посвящение в мужчины.
– Даже если мальчик ни разу на коне не сидел, все равно его сажают и пусть скачет, – говорит Хейжаб.
Ну, а с кинжалом любой чеченец с детства умеет обращаться. И с детства его учат никогда не вынимать кинжал из ножен, если нет уверенности, что им необходимо воспользоваться.
Вопреки мнению о суровости чеченских мужчин, Хейжаб говорит, что ее муж – мягкий человек, особенно, что касается детей. Сама она была с детьми более строга.
– В чем состоит кодекс кавказской, горской чести? – спрашиваю я чеченскую женщину.
– Для мужчин – ничего не бояться и никогда не сдаваться. Для девушек, женщин – беречь свою честь, – ответила Хейжаб.
Когда-то ее предков насильственно вывезли с родной земли. Сама она родилась в Казахстане и, спустя семнадцать лет вернулась сюда, на свою вторую родину.
– Муж учился в России, а направление получил в Казахстан, – говорит Хейжаб.
Вроде бы так получилось, но, наверное, ничего в этой жизни не бывает случайно. Здесь у них с мужем Абуязы родились и выросли пятеро детей. Двое из них живут в Чечне, один в России, сын и дочка – в Уральске. Вместе они уже 43 года.
– Бываем у родни в Чечне, там сейчас – как в сказке, спасибо Кадырову. А все равно уже через неделю сюда, домой, тянет, – говорит Хейжаб.
Ее родители упокоились в родной земле. Как, наверное, и мечтали.
Для Хейжаб и ее семьи Казахстан стал второй родиной.
Нохчалла – кодекс чести чеченца – обязывает его проявлять уважение к любому человеку. Причем уважение тем большее, чем дальше человек по родству, вере или происхождению. В народе говорят: обида, которую ты нанес мусульманину, может быть прощена, ибо возможна встреча в Судный день. Не прощается обида, причиненная человеку иной веры, ибо такой встречи не будет никогда.
Чеченская доблесть
Чудовищной ошибкой Сталина потом назовут депортацию чеченского народа, огульно обвиненного в измене и предательстве. У Гитлера насчет кавказских народов был свой план, учитывающий многовековую вражду горцев с русскими. Но участь, уготованная горцам фашистами, была много хуже, чем сталинская депортация.
А между тем, многие горцы воевали в Красной Армии, и воевали доблестно – по-другому чеченцы воевать не умеют. Причем на фронт уходили добровольно. Из ушедших на войну из тогдашней Чечено-Ингушской АССР 18,5 тысячи мужчин – две трети были добровольцами. 255-й Отдельный Чечено-Ингушский полк (осколок расформированной горской дивизии) стоял насмерть на подступах к Сталинграду. В бою у села Захаровка пулеметчик Ханпаша Нурадилов один остановил наступление немецких цепей, уничтожил 120 гитлеровцев и еще семерых взял в плен. Впоследствии Нурадилов довел свой личный счет убитых гитлеровцев до 920 человек. Может, кому-то это покажется безумным преувеличением. Но звание Героя ему было присвоено. А Героя в те времена за безумные преувеличения не давали.
Снайпер Абухажи Идрисов удостоился этого звания, когда уничтожил 349 солдат и офицеров Вермахта.
Первым советским офицером, пожавшим руку командиру передовых частей армии США генералу Боллингу во время исторической встречи на Эльбе, был чеченец Мовлид Висаитов. Это ему вручили коня, которого приобрел Михаил Шолохов на свои средства и отправил на фронт с просьбой – подарить лучшему кавалеристу Красной Армии. Подарок вручили Мовлиду, тогда уже кавалеру ордена Красного Знамени. Его он был удостоен, спустя месяц после начала войны.
В книге воспоминаний «От Терека до Эльбы» Висаитов так описывал 22 июня – первый день войны.
«Противник открыл сильный артиллерийский огонь по колонне подходящей конницы… Смелым броском конники вырвались из зоны огня. Примкнувший к эскадрону взвод станковых пулеметов под командованием лейтенанта Николаева галопом развернулся налево, кругом, и открыл из всех четырех стволов огонь по наступающим цепям немцев. Под прикрытием шквального огня пулеметов эскадрон подготовился к бою и с криком «Ура!» понесся на немецкую пехоту. Фашисты, не ожидавшие флангового удара, дрогнули. Наши кавалеристы обратили гитлеровцев в бегство». К званию Героя Мовлид Висаитов был представлен в июне 45-го, но звание присвоили только в 90-м году, посмертно.
Есть такая красивая то ли быль, то ли легенда. Якобы после депортации 1944 года прошла команда снять всех офицеров-чеченцев с фронта, вывезти в Москву, а потом в Казахстан и Киргизию… Тогда сто боевых офицеров-орденоносцев пришли ранним утром на Красную площадь и встали строем в надежде, что кто-то из высшего руководства заинтересуется этим необычным парадом и выслушает их. Они простояли весь день, были окружены ротой НКВД и уже конвоируемые наткнулись на выходившего из Кремля Рокоссовского. Благодаря его вмешательству этих чеченцев вернули в части с сохранением всех наград и званий.
Шесть чеченцев были удостоены звания Героя Советского Союза: Ханпаша Нуркадилов, Хансултан Дачиев, Аухажи Идрисов, Хаваджи Магомет- Мерзоев, Ирбайхан Бейбулатов, Мовлид Висаитов.
