Из последнего призыва
Константин Леонтьевич Кочерёжкин относится к одному из самых молодых участников Великой Отечественной войны в Уральске. Он рожден в 27-м, последнем году военного призыва. К тому же почти в самом его конце. Поэтому когда на исходе 44-го он получил повестку из военкомата, ему было только семнадцать лет. Сережа Кабанкин, его друг, тоже получивший вызов из райвоенкомата, – оба они проживали в селе Новенькое Приурального района – был старше его всего на несколько месяцев. Сережа медкомиссию благополучно прошел, а Костю забраковали: врачи посчитали, что с застарелой травмой левой ноги он непригоден к армейской службе. Он её получил ещё в десятилетнем возрасте, помогая родному колхозу «Огородник» в перевозке с полей хлеба на элеватор.
А пареньку придирчивые медики сказали: «Подлечись, немножко подрасти – и тебя вновь призовём». Насчет «подрасти» они не оговорились: в группе призывников он был самым низкорослым. Константин взбунтовался: «Как же так, Сережа Кабанкин уходит служить, а я? Так, глядишь, и война закончится!» Врачи переглянулись, улыбнулись и в конце концов пошли навстречу упрямцу.
Однако вместо передовой на фронте молодые люди оказались в башкирском городе Белебей, где располагался артиллерийский учебный запасной полк. Вновь прибывших переодели в военную форму, и как-то провожая их на полигон, где в течение нескольких дней они должны были учиться стрельбе из пушек по движущимся мишеням, один из офицеров пригрозил: «Смотрите, не обморозьтесь, а то отправим прямо на линию фронта!»
Костя Кочерёжкин удивился: странное дело – пугать тем, чего они сами всей душой желают.
Через три-четыре месяца, в один из апрельских дней следующего года, когда завершилась боевая подготовка новобранцев, их отряд выстроили на плацу и жестом командирской руки строй разрезали пополам. Одной половине предстояло отправляться для прохождения дальнейшей службы в Грузию, а у остальных путь лежал на Дальний Восток. Друзья оказались разлученными: Сергей Кабанкин попал в «грузинскую» группу, а Константина Кочерёжкина ждал далёкий регион.
Ехали долго, и когда прибыли на станцию Лазо, что в Приморском крае, переночевали там, узнали о Победе над фашистской Германией. Затем двинулись куда-то дальше по глухой тайге, большую часть пути преодолевали ночью, и, выйдя к конечному пункту назначения, удивились: места по-прежнему были дикие и безлюдные. Впрочем, безлюдность эта была относительной. В лесистых сопках замаскировано большое количество техники и вооружений. А когда пришло время приема пищи, вновь прибывшим указали на небольшую яму и велели лезть туда. Это оказалось входом в тщательно замаскированную столовую. Там же, под землёй, была и казарма.
Несмотря на большое скопление воинских частей, повсюду встречалось много пресмыкающихся, и нужно было иметь большую осторожность.
– Однако таилась опасность пострашнее змей, – вспоминает годы боевой молодости К.Л. Кочерёжкин. – Нам не разрешали покидать пределы казармы поодиночке. Куда бы ты ни пошел, хоть в туалет, с тобой обязательно должны быть ещё двое-трое. В окрестностях частенько орудовали японские лазутчики в поисках «языков». Мы почти постоянно находились в соседстве с государственной границей. Ещё когда только прибыли на станцию Лазо, нам показали сопредельную, занятую оккупационными японскими войсками территорию. Мы отчетливо видели там паровозы, станционные строения… И двигались к новому месту дислокации все время где-то рядом с границей.
Но и здесь в медвежьем углу, где Константина Кочерёжкина и его товарищей по запасному учебному полку включили в миномётную бригаду, надолго задержаться не пришлось. Снова в путь по бескрайним таёжным просторам, на этот раз переход был намного длиннее, многодневный. Остановились где-то в районе станции Лесозаводск в болотистой местности. И тут – большое скопление войск. Обустраиваться с ходу пришлось практически на гати – возводили оборонительные укрепления, прокладывали дорогу, а основным строительным материалом служила щебёнка и дёрн. Из-за жары и высокой влажности работать пришлось в нательном белье. Другая напасть, не дававшая никакого житья – тучи комарья, все ходили опухшие от укусов.
Начало войны СССР против милитаристской Японии ветеран помнит хорошо, и это воспоминание у него связано с одним немаловажным обстоятельством, глубоко ранившим его душу.
– Это произошло девятого августа сорок пятого года, – произнёс он дрогнувшим голосом. – Перейдя границу, мы попали под сильную бомбежку авиации. Положение усугублялось тем, что мы оказались на узкой дороге, вившейся между сопок. Огромное количество танков, машин, живой силы, и нельзя было даже развернуться. Мне посчастливилось, что рядом оказались какие-то рыбные склады, обнесенные рвом. Я туда, в этот ров. Меня даже не задело, а вот командир нашего взвода погиб, получив тяжелое ранение в позвоночник. Много тогда погибло и получило увечья, и самое обидное – от своей же авиации. Они по ошибке нас приняли за врага. Как ни пытались с помощью особых сигналов указать на роковой просчет – бесполезно! Что же касается самого противника, – продолжил Константин Леонтьевич, – то он оказался сильным, дрался ожесточенно, до фанатизма. Помню, как мы вели бои за овладение одним крупным вражеским гарнизоном, за давностью лет название его уже подзабыл. Обстреляли из минометов боевые позиции японцев, а потом в атаку пошла наша пехота. Но когда они вступили в пределы гарнизона, то пленных им брать не пришлось. Уцелевшие японские солдаты сделали себе харакири. Они не только себя не пожалели, но даже своих жен и детей, отправив их к праотцам.
К.Л. Кочерёжкин награжден медалью «За боевые заслуги» и «За Победу над Японией».
Там же, на Дальнем Востоке, он окончил полковую школу сержантов.
Весной 1947 года у нашего земляка закончился «дальневосточный» период службы, и он был переведен в Группу советских войск в Германии, где пробыл около пяти лет.
Демобилизовавшись, Константин Леонтьевич вернулся в родные места.
Устроился простым рабочим на Уральский мясоконсервный комбинат, и проработал там 35 лет, до выхода на пенсию. Активно занимался общественной работой, избирался депутатом городского совета. С супругой Людмилой Ивановной вырастил и воспитал четверых детей.
Долго проговорили мы в этот день с Константином Леонтьевичем. Он оказался живым и словоохотливым собеседником. Вечером пришла с работы дочь Валентина, педагог одной из городских школ.
– Папа у нас очень скромный человек, – сказала Валентина Константиновна. – Как получил в свое время скромное жилище от своего родного предприятия, так в нем сих пор и живет. Ни на что как ветеран войны особо не претендует. Кстати, вспоминают о нем как о бывшем фронтовике в основном лишь в мае, когда отмечается День Победы. Тогда приходят с поздравлениями и школьники, и даже заглядывают из местной поликлиники. В остальное же время дозваться даже тех же самых медиков к человеку преклонного возраста с целым букетом заболеваний и недугов, к сожалению, очень трудно. Вот так вот и живем – от праздника к празднику…
