Ядерный холокост
В августе этого года исполняется 76 лет с тех трагических дней, когда США сбросили ядерные бомбы на два мирных японских города – Хиросиму и Нагасаки. Общее число жертв – 450 тысяч человек. Мгновенно погибли более ста тысяч, десятки тысяч долгое время умирали мучительной смертью от лучевой болезни. Они умирают до сих пор и до сих пор американцы не признали своей вины и даже не извинились перед японцами.
«Когда позволит погода»
Не было никакой военной необходимости сбрасывать эти бомбы на мирные города. Это не заставило Японию капитулировать. Капитулировать ее заставила Красная Армия, которая через десять дней после этих бомбардировок за две недели взяла в плен огромную Квантунскую армию. Мирные японцы не пострадали. И американцы знали, что так оно и будет.
Американский историк Сэм Магауэн пишет: «Трумэн рассказал, как добивался от русских согласия вступить в войну. Он обедал со Сталиным 17 июля и получил все заверения. По возвращении он написал в своем дневнике: «Сталин вступит в войну с Японией до 15 августа. Японцам конец». Очень чётко: Fini Japs. На следующий день он написал домой жене Бесс: «Русские вступают в войну и закончат её скоро. Представь, сколько детей не будут убиты!»
А потом тот же Трумэн настаивал, чтобы бомбы сбросили поскорее – пока Красная Армия не начала наступление. Получается, хотел, чтобы дети были убиты? Позже он говорил: «Мы потратили 2 миллиарда долларов на величайшую азартную игру в истории, и – выиграли. Теперь мы можем быстро и беспрепятственно уничтожить любое предприятие…».
В 1945-м они говорили, что это месть за Перл-Харбор. Главная военная база американцев на острове Оахау в Тихом океане была разгромлена японцами – уничтожены корабли и самолеты, погибло более двух тысяч военных. Но это военные! Солдаты! А мстили они женщинам и детям. Подло, исподтишка, по-американски – бомбили японские города с неба. Сначала просто авиабомбами. Разрушили 68 японских городов! Только в одном Токио еще до Хиросимы под бомбами погибло более ста тысяч человек. Но японцы сдаваться не собирались. Решение сбросить ядерные принято задолго до этого. Ждали только, когда они будут готовы. Бомбой убивали сразу «двух зайцев», даже трех – и Японии отомстить, и бомбу испытать на живых людях, и показать Совет-скому Союзу, каким оружием они обладают. Ну а полмиллиона погибших – это, как они любят говорить – сопутствующие потери.
Не бомбили только Хиросиму, Нагасаки и два других города. Им заранее была уготована роль жертвенных «овец». Их оставили нетронутыми, так сказать, для чистоты эксперимента. (Кстати, недавно прочитала, что именно в этих городах проживало большинство православного населения Японии. Совпадение?) Ждали только хорошей погоды, чтобы даже облака не мешали. Американскому президенту Трумэну, который проявлял нетерпение, отвечали из штаба: «Как только позволит погода». И «погода позволила» 6 августа. А 9-го «позволила» снова.
В качестве цели для первого ядерного удара Хиросима выбрана неслучайно. Этот город соответствовал всем критериям, позволяющим добиться максимального количества жертв и разрушений: равнинное расположение в окружении холмов, низкая застройка и легковоспламеняющиеся деревянные здания.
Кожа свисала лохмотьями…
«… Почти через месяц после того, как первая атомная бомба разрушила Хиросиму, в городе продолжают умирать люди – загадочно и ужасно. Горожане, не пострадавшие в день катастрофы, погибают от неизвестной болезни, которую я не могу назвать иначе, как атомной чумой. Без всякой видимой причины их здоровье начинает ухудшаться. У них выпадают волосы, на теле появляются пятна, начинается кровотечение из ушей, носа и рта. Хиросима, – писал Бэрчетт, – не похожа на город, пострадавший от обычной бомбёжки. Впечатление такое, будто по улице прошёл гигантский каток, раздавив всё живое. На этом первом живом полигоне, где была испытана сила атомной бомбы, я увидел невыразимое словами кошмарное опустошение, какого я не встречал нигде за четыре года войны» (отрывок из документальной повести В. Овчинникова «Горячий пепел»).
Все, кто выжил в том аду, вспоминали вспышку неестественно белого света, потом «второе солнце» и страшный жар. Те, кто был ближе к эпицентру, просто испарились, от других остались только тени на каменных стенах, от третьих – скелеты. Те, кто еще какое-то время жил, превратились в черные головешки. Без лиц, без глаз они какое-то время еще двигались в шоке, у многих вывалились глазные яблоки, люди руками пытались запихнуть их обратно в глазницы.
«…Была ужасно яркая вспышка. Люди подняли глаза и увидели – в небе расцвело второе солнце: такое же прекрасное, как и первое. Потом меня как будто крепко обняло что-то горячее. Очнулся уже ночью. Все тело болело. Вокруг стоял сплошной вой и плач. В полной темноте город причудливо светился множеством красивых огоньков – повсюду тлели угли. Шатаясь, шли две молодые женщины, я взглянул на них и закричал от ужаса: с их лиц и рук полностью слезла кожа, свисала длинными лохмотьями, а они почему-то не стонали. Люди, в шоке не чувствуя боли, натягивали кожу обратно на руки, как перчатки. В углу обвалившейся стены сидел человек и пел колыбельную своему обуглившемуся ребенку. Я понял, что умер и попал в ад» (из воспоминаний выжившего после бомбардировки Хиросимы).
А это воспоминания врача из Хиросимы, оставшегося в живых, благодаря случаю. Ночью к нему обратился отец девочки, у которой был порок сердца. И отвез врача в деревню, неподалеку от Хиросимы. Утром (все часы в городе остановились в момент взрыва ровно в 8.15 утра) он увидел пролетевший самолет, а потом яркую вспышку. Он поспешил в город. Позже он так описывал встречу с первым потерпевшим:
«Я встретил первую жертву на полпути к Хиросиме. Нечто чёрное внезапно выскочило на дорогу, оно странно двигалось, дёргалось. Я не понимал, что передо мной, пока не замедлил ход и не приблизился. Это был человек. Я попытался взглянуть ему в лицо – но лица вообще не было. Были два спёкшихся шара там, где должны быть глаза, зияющая дыра вместо носа, а губы вздулись так сильно, что закрыли половину физиономии. Это выглядело омерзительно. И ещё было что-то чёрное, свисающее с руки, как оторванный рукав – я подумал, что человек одет в какие-то лохмотья. Внезапно эта фигура начала двигаться в мою сторону. Я отпрянул назад, это было первой реакцией. Человек споткнулся о мой велосипед и упал, я подбежал, чтобы измерить пульс. Но оказалось, что плоть слезла со всей руки, и мне не к чему было даже притронуться. Только тогда я понял, что этот человек был полностью нагим, а тем, что я принял за лохмотья, за рукава, была содранная кожа, свисающая вниз. Кожа на спине тоже сгорела и полностью слезла, на поверхности были десятки маленьких осколков стекла. Человек неожиданно дёрнулся несколько раз и обмяк. Он был мёртв. Я подумал, что поскольку я врач и всё ещё жив, то должен поехать в деревню Хесака – она была ближе всего к Хиросиме, и все спасшиеся должны были бежать туда. Я провёл три часа в пути, поднимаясь в гору, вдоль реки, пока не оказался у деревенской школы. Мой взгляд застыл на школьном дворе: всю землю покрывали обуглившиеся, чёрные тела, всё было усеяно ими. Там было не меньше тысячи человек – все жертвы получили серьёзные ожоги и находились в критическом состоянии. В школе было три военных врача – и всю ночь мы отделяли мёртвых от живых среди почти тысячи тел, лежавших на земле. Вот чем мы занимались в ту ночь».
Врачи тогда ничего не знали о лучевой болезни. А ею были поражены более полумиллиона японцев. Люди умирали от неизвестной болезни в страшных муках. Их стали называть хибакуся.
«… у всех жертв была высокая температура, больше сорока градусов, рот был полностью чёрный, у всех невероятно плохо пахло изо рта – это некроз, гниение омертвевших тканей. Все белые кровяные тельца в организме погибали, бактерии во рту стремительно размножались, а поскольку полость рта больше ничего не защищало, плоть начинала быстро разлагаться, минуя такие стадии, как воспаление или образование гноя. Этот запах знают только медики, встречавшиеся с последствиями радиационных поражений. На непострадавшей от ожогов коже начинали появляться багровые пятна. В медицине это называется пурпура – обычно она появляется у пациентов, страдающих заболеваниями крови, типа лейкемии, незадолго до того, как они умирают. Кроме того, волосы жертв выпадали полностью, как будто их искупали в кислоте. Радиация обычно поражает самые здоровые клетки, поэтому корни волос погибают первыми. Последние симптомы – рвота кровью, кровотечения из глаз, носа, ануса и гениталий. После появления этих симптомов люди живут всего несколько часов».
А Америка ликовала. Газеты с заголовками о «порванных бомбами япошках» и «дожде разрушений», люди радовались мести за Перл-Харбор. «Никогда не сомневался в том, что ее (бомбы – ред.) применение – мой долг», – заявлял впоследствии американский президент Гарри Трумэн. Глава государства отмечал, что «это величайшее дело в истории», и просил военных, участвовавших в бомбардировках, не испытывать чувство вины за его решение. А когда один из летчиков, сбросивших бомбу, признался, что с тех пор ощущает на своих руках кровь, президент отшутился: «Это легко смывается водой».
Пока в США распивали шампанское, в японских городах продолжался настоящий ад. Как писала японская газета The Asahi Shimbun, «бежавшие с места пожаров напоминали толпы мертвецов, пришедших с того света». Несмотря на помощь, люди умирали, а многие из них были в сознании и даже просили поскорее закончить их жизнь. Некоторым же «повезло» избежать страданий: ближе к эпицентру взрыва от людей на земле остались лишь черные силуэты – их мгновенно испепелила тепловая волна, скорее всего, они даже не поняли, что умерли.
Людей, выживших и оставивших свидетельства ядерного апокалипсиса, уже давно нет в живых, но для преступлений против человечности не существует срока давности. Узнав о том, что ядерная бомба, кроме мгновенного уничтожения всего живого еще и вызывает неизлечимую болезнь, американцы поступили по-американски. Цинично, прагматично и с расчетом. Они направили в зону поражения своих экспертов и те скупали тела хибакуся для исследований. Один профессор университета тогда горько пошутил: «Это, наверное, первый в истории случай, когда победители в качестве трофеев забирают трупы».
Люди от лучевой болезни продолжали погибать еще десятки лет и продолжают умирать до сих пор – радиация ушла в поколения.
(Окончание следует)
