«Я б сделал все, чтоб стали вы счастливей…»

В музее «Старый Уральскъ» состоялся вечер памяти Юрия Васильевича Баева – поэта, барда, журналиста, человека, беззаветно преданного родному краю. Делились воспоминаниями, читали его стихи, пели. Говорили, каким он был хорошим другом, организатором, талантливым поэтом, мудрым руководителем и вообще – светлым человеком.

– Юрий Васильевич Баев оставил огромный след в культурной и общественной жизни Уральска, он – основатель трех городских газет, – сказал, открывая эту встречу, директор музея Геннадий Мухин.

Друзья вспоминали о том, как встречались, как ездили на рыбалку, на охоту. И то, что казалось раньше обыденным, может быть, малозначимым, сейчас, спустя годы, приобретало особый смысл и значение. Друзья-барды вспоминали, с каким воодушевлением собирались на Грушинский фестиваль, как горели у Юрия глаза в предвкушении этого события. А у него рождались стихи:

Когда огни погасли в душах,
Когда друзья втихую пьют,
Всем – до свиданья.
Я – на Грушу:
Там у костров еще поют.
Торопит жизнь: скорей, скорее,
Осталось мало, чтоб успеть
А там – я медленней старею,
А там – я тоже буду петь.

Боялся, что не успеет. Может быть, предчувствовал, как многие поэты, свой ранний уход. И все-таки, успел очень многое. Получить два высших образования: филологический пединститута имени Пушкина и журфак МГУ. Поработать на телевидении (многие до сих пор помнят его авторскую программу «Барды и гитара»), отслужить в армии, преподавать, стать секретарем горкома комсомола, затем горкома партии. И первым атаманом созданного казачьего объединения.

И при этом на любой должности оставаться собой, привносить в любую работу что-то новое, оригинальное, живое, находить время для общения, походов, песен, концертов.

В партийные органы Баев пришел в самое сложное для страны время. В те годы коммунистическую партию «разрешено» было критиковать, и не ругал ее только ленивый. Народ отрывался по полной, в чем только не обвиняли КПСС. Юрию Васильевичу с его ранимой душой поэта это было вдвойне тяжело. Но находил в себе силы шутить над своим положением госслужащего. Юмор, ирония, порой горькая, лучший способ бороться с тем, что тебя угнетает.

А писал постановленья –
Перешел на белый стих.
Шеф сказал без сожаленья,
Что ему не нужен псих.
Он тяготился своим положением секретаря горкома партии. И прорывалось то, что болело в душе:
Я хочу к своим ребятам,
На задворки жизни рвусь.
К неухоженным, патлатым,
Обходившимся без блата –
Я без них не обойдусь.

Заслуженный работник культуры Феликс Аркадьевич Баюканский рассказал о том, какую большую роль в организации памятного многим горожанам праздновании 375-летия Уральска в 1988-м году сыграл Юрий Баев, который был в те годы секретарем горкома партии. Собрали более ста режиссеров – организаторов праздничных мероприятий со всего Союза. Они подготовили 56 концертно-массовых программ. Костюмы привезли с киностудии «Мосфильм», артистов доставляли самолетом. Обо всем этом нужно было договориться, организовать.

– Юрий Васильевич руководил этим круглосуточно. Праздником был охвачен не только весь город, но даже районы. Мощные прожекторы для освещения фейерверка над Уралом доставили с Байконура. И об этом тоже договорился секретарь горкома.

Феликс Аркадьевич рассказал и о том, как бывший секретарь горкома партии стал первым казачьим атаманом. В 1989-м году во все обкомы разослали указание: в течение полугода создать национальные культурные центры. Семьдесят лет создавали единую общность – советский человек, а тут надо было разделяться по нациям. И, наверное, в то время написал Баев это ироничное стихотворение:

И вопрос национальный
Бьет в упор, почти дуплет:
Пришлый я или опальный,
Коренной я или нет?
Если в памяти порыться,
И в преданьях старины
Прадед мой – казак яицкий —
Был с Самарской стороны.
А прабабку – случай редок,
Не сказав «олаверды»,
Утащил ее мой предок
Из самой Алаш-орды.
И стою я в раскорячку,
Не пойму, что делать мне:
В Оренбург направить тачку,
Иль к Бухарской стороне?

Но «наскребли» тогда всех наций понемногу, создали этнокультурные центры, которые успешно работают до сих пор. Но когда дело дошло до казачьего объединения, возникли проблемы. Само слово «казачество» долгие годы было под запретом, да и к национальности не имеет отношения. В общем, под разными предлогами казачье общество долго не хотели регистрировать. Несколько раз пришлось переписывать устав, программу. А когда, наконец, зарегистрировали, кто-то должен был его возглавить. На собрании атаманом избрали Баева. Так последний секретарь горкома партии стал первым казачьим атаманом в Приуралье.

Когда не стало Коммунистической партии, и тысячи людей оказались в замешательстве, он возглавил Демократическую партию Приуралья, объединившую людей, что, возможно, предотвратило раскол в обществе.

У него был неподдельный интерес к людям. Татьяна Казина, сестра жены Юрия – Светланы Баевой – вспоминала, что, когда он о ком-то рассказывал или загорался какой-то новой идеей, глаза у него сияли.

Но чаще они были грустными, это помнят все, кто его знал. «У меня такое дело – у меня душа болит», – писал он в одном, тоже ироничном стихотворении.

Свое творчество не афишировал, даже в созданных им самим газетах не часто публиковал свои стихи, считал это нескромным: «Я стыжусь обидной славы неудачника-певца». Поэтому многие стихи Юрия Баева, вошедшие в сборник, вышедший уже после его смерти, для многих стали откровением. А в них столько искренности чувств и есенинской заразительности ритма. Вот это было написано в 1973-м году. Автору нет и 20 лет.

По берегу бреду, не замечая,
Как старая есенинская Русь,
Сухие слезы листьями роняя,
Осеннюю выплакивает грусть.
Что мне до грусти Старого собора?
Что мне до грусти кленов золотых?
Там за рекой шумит осенний город,
В котором затерялась где-то ты.

Он любил жизнь, людей, природу, животных. На смерть любимой собаки написал, может быть, пророческое:

До свиданья друг мой закадычный
Не прощай – мы встретимся в раю
Лапы вскинешь на плечи привычно:
Постоим и там мы на краю.

Ходил по краю. Любил свой край, свой город, Россию. Писал виноватое: «Ты прости, что тебя защитить я не смог…». Безысходное: «У меня страну украли, душу фомкой раскурочив…». Горькое: «Рядышком Россия, а не дотянуться…». Отчаянное: «Все равно никуда не уеду!». И обещание свое выполнил. Остался здесь навсегда.

Татьяна Казина рассказывала, что, когда в театре отмечали год со дня смерти Юрия Баева, на сцену залетел голубь и не хотел улетать.

Когда-то Юрий написал четверостишие, в котором есть такие слова:

«Я бы сделал все, чтоб стали вы счастливей…»