Вперед, на Ичку!
(Продолжение. Начало в № 29)
Мы съезжаем с асфальтированной трассы и едем в маленький поселок Бирлик, бывшее Кузнецово, неподалеку от Таскалы. По дороге Кутищев объясняет, что раньше поселки были хуторами и называли их по имени хозяина, отсюда названия населенных пунктов – Усихино, Забродино, Чесноково, Кузнецово (почти все переименованы). Дорога ныряет по холмам, и как-то неожиданно в заповедном месте возникает маленький полузаброшенный поселок с небольшими домами, окруженными хозяйственными постройками. Тишина не нарушается даже лаем собак. Не видно ни людей, ни животных.
На недельку б, до второго, нам уехать в Кузнецово
Вообще-то мы едем сюда потому, что где-то здесь ведут раскопки археологи. Еще по дороге в Таскалу между Кутищевым и еще одним участником нашей экспедиции завязался спор. Владимир Кутищев рассказывал, что в прошлом году археологи во время раскопок одного из местных курганов обнаружили не воина на коне с пустыми глазницами, обращенными на восток, как писал Короленко, а других воинов, лет на тысячу моложе. В древнем кургане был обнаружен окоп времен Гражданской войны с останками трех человек.
Археологов интересовала древность, а не Гражданская война, потому они ничего не тронули, а вызвали на место историков и краеведов. Кутищев, который принимал в этом участие, подробно рассказывал, в каких позах лежали эти останки и какие на них (то есть, конечно, уже на костях) обнаружены повреждения. Перелом шейных позвонков только у одного.
– Оружия при них не было, но подсумки с обоймами трехлинейной винтовки при них. Значит, их разоружили? Что удивительно – они обуты, причем в ботинки типа берцев. При тогдашнем дефиците обувь с убитых снимали. Если это казаки, они были бы в сапогах, поэтому, скорее всего, это красноармейцы, – делился Кутищев своими наблюдениями и выводами, добавив, что казаки расстреляли бы все патроны, но не сдались.
– Но откуда у красноармейцев берцы? Это же иностранная обувь, а страны Антанты помогали, наоборот, белогвардейцам, – возразила я.
На что Кутищев ответил, что Антанта стала помогать белоказакам оружием и обмундированием позже, чем погибли эти трое. А эта обувь может быть из той помощи, которую оказывали союзники еще царской армии во время Первой мировой войны. А куда делось оружие и почему не взяли патроны к нему – на эти вопросы ответа нет. Возможно, захоронение, которое, по словам Кутищева, практически на поверхности, могли обнаружить случайные люди намного позже – когда обувь уже никого не интересовала, а оружие забрали.
– Нет, они не казаки, – говорил Владимир, – своих местные бы захоронили. В общем, казаки они или красноармейцы – они жертвы, – подвел он итог, что и вызвало в автобусе спор.
– Какие же они жертвы? Они – участники боевых действий, – сказал один из пассажиров. Я его поддержала:
– Жертвы – это мирные люди, которые погибали от бомбежек или те, кого сжигали в печах во время Великой Отечественной войны. А те, кто воевал на той или другой стороне – за родину или за то, что считал справедливым – участники. Так ведь можно и всех погибших в борьбе с фашизмом назвать жертвами. Это, на мой взгляд, даже оскорбительно для них. Они не жертвенные бараны, они сознательно собой жертвовали.
Этот спор возник еще тогда, когда мы ехали по трассе в Каменку. Окоп нашли в другом месте, а в Кузнецово мы собирались посмотреть другие раскопки. Но сначала остановились у пруда, сплошь заросшего белыми лилиями и желтыми кувшинками – так мы их называли в детстве.
Такое изобилие этих красивых водяных цветов я только тогда, много лет назад, пожалуй, и видела. И с детства помню их неповторимой свежести аромат. Жалко только, что сорванные, они тут же вяли. Но ожерелья из их длинных стеблей не высыхали немного дольше.
Этот пруд был сплошь покрыт зелеными сердцевидными листьями и нежными цветами. Белые – лилии, желтые – кувшинки. Дочь атамана Шипова в своих воспоминаниях об Уральске называет их по-другому. «В огромной чудной реке купались, наперегонки ее переплывали, катались на лодке и, с риском перевернуться, рвали ненюфары», – пишет она о Чагане, летней даче своего отца, которая находилась в парке и этих чудесных цветах. Но, оказывается, правильное их название – купавы или нимфеи. Говорят, что название свое они получили в честь нимф, обитающих, как и эти растения, в воде. Нимфы – это божества природы. Неудивительно, что цветы, названные в их честь, так нежны и прекрасны. Водяные лилии называют еще одолень-травой, приписывают им волшебные свойства охранять людей от бед и напастей.
Однако не спасли они двух влюбленных из этого маленького поселка. Но наверняка на берегу этого пруда начиналась их любовь лет двадцать назад. Русская девушка и казахский парень поженились, но вскоре он заболел жестокой смертельной болезнью. Он был единственным сыном у матери, и она после смерти мужа осталась со старушкой, не поддавалась на уговоры устроить свою жизнь, осталась покоить ее старость. Про эту трогательную историю журналистом Людмилой Кориной был тогда снят сюжет на нашем областном телевидении, и многие, когда смотрели этот фильм о любви и преданности, не могли сдержать слез.
Нежные белые лилии – символ чистоты, любви и преданности. Недаром в славянских сказках эти белые цветы связывают с несчастной любовью прекрасных лицом и душой девушек и с загадочным образом русалки.
В этом пруду русалки вряд ли водятся – дно водоема сильно заилено, но неглубокая вода чиста и прозрачна. Может, поэтому здесь так разрослись эти нежные нимфеи или кувшинки, которые сегодня относятся к исчезающим видам растений и занесены в Красную книгу?
Через пруд перекинут мостик, подвешенный на металлические тросы. При ходьбе по его деревянному настилу он раскачивается, но тросы держат надежно. Во всяком случае, мы чуть ли не всей компанией взгромоздились на старый ржавый мостик полюбоваться сверху цветущим прудом, и ничего – выдержал. Удивительно другое – как это до сих пор не выдернули из земли металлические конструкции и не сняли толстые тросы, на которых держится это замечательное сооружение? Ведь весь металл у нас быстренько прибирают к рукам. «Потому и не выдернули, что сделано на совесть», – заметил кто-то из нашей группы. (Вот написала и боюсь – как бы кто не покусился на эту красоту. Лет пятнадцать назад писала про заброшенный пионерский лагерь со старыми качелями, бассейном и другими радостями советского детства – и не осталось от него ничего: все, что из металла, вывезли)
Неохотно покидаем мы этот заросший пруд, где в глуши, покое, тишине живут люди, наверняка, даже не замечающие этой красоты. Так бывает всегда и везде.
Мы едем на курган поблизости, где ведет раскопки Западноказахстанский центр истории и археологии. Был выходной, к тому же праздничный день, поэтому никого из археологов на месте четырех ям, прикрытых толстой целлофановой пленкой, мы не обнаружили. На какую глубину веков ушли археологи, тоже было непонятно. Вроде бы, здесь уже нашли какие-то древние кости и черепки.
С высоты горы не видать
Наши горы – это не Кавказ. Никаких отвесных скал, расщелин, торчащих хребтов, ущелий, шумящих водопадов и вершин. Наши горы так же молчаливы и дремотны, как сама степь. Просто линия горизонта степной шири взломана их волнистыми очертаниями.
– С горы Ичку не увидишь, – говорит Ярослав Кулик, и мы выходим из нашей экскурсионной «ГАЗели».
Кто-то наводит на гору объектив фотоаппарата, другие начинают рассматривать под ногами растительность. Однообразно серая, она местами расцвечена ярко красными ягодками на странных игольчатых кустиках. Как будто крохотное хвойное деревце, украшенное новогодними шариками. Какие порой подарки делает природа однообразно серой степи! Никто не знает, что это за растение, но некоторые рискуют попробовать ягодки на вкус. Они оказываются сладкими. Потом, уже на вершине горы, этих кустиков с ягодками было много, но егерь сказал, что не знает, что это за растение и съедобны ли его плоды. Но поскольку никто из нас не отравился, ягодки эти, во всяком случае, не ядовиты.
Ничего похожего на это растение не нашла потом в интернете. Напоминает луговую или лесную землянику, но у тех, у основания, есть розетка из листьев, а здесь одни иголки на твердом стебле, растущим прямо из земли.
Вообще-то, лесная земляника входит в перечень растений и трав, произрастающих на Ичке. Многие из них занесены в Красную книгу и почти все являются лечебными.
На машине мы поднимаемся до таблички, которая запрещает ехать дальше. Где-то здесь сквозь породу пробивается родник. Долго искать его не приходится – где зеленее трава и ярче цветы – там и вода. Или, скорее, наоборот.
Говорят, что родник раньше был выше, и местные жители его «перенесли». Как это можно было сделать – честно сказать, не представляю. Дно родничка заилено, но вода чистая. Самые смелые тут же ее испили – очень пресная, вкусная, ведь она прошла через множество естественных фильтров. Набранная в бутылку, она простояла у меня несколько суток и не дала никакого осадка. Путь ручейка виден по бегущему вниз разноцветью вдоль его бережков. Ниже вода собирается в небольшое озерцо, поросшее цветущим камышом.
(Окончание следует)
