Разделяя судьбу народа
Одной из самых странных акций гитлеровской службы пропаганды было открытие церквей на оккупированных советских территориях. Но это была спланированная идеологическая акция. Немцы знали, как пострадали священники от репрессий, сколько церквей было разрушено за годы «воинствующего атеизма» и то, что, несмотря на усиленную атеистическую пропаганду, население СССР, особенно в сельской местности, оставалось верующим.
Они надеялись, что пострадавшие от советской власти священники начнут вести проповеди в поддержку фашистского режима, а народ, которому вернут ранее закрытые церкви, поверит, что они – освободители от ига большевиков.
На первый взгляд, этот шаг гитлеровского отдела пропаганды кажется странным – уж слишком далеки от христианства были убеждения и самого Гитлера, и его окружения. Если верить Пикеру, который записывал «Застольные разговоры Гитлера» (после войны он издал книгу под таким названием), то фюрер хотел изменить вероисповедание и самих немцев.
«В том-то и беда, что мы исповедуем не ту религию, – говорил он. – Почему бы нам не перенять религию японцев, которые считают высшим благом жертву во славу отечества? Да и магометанская вера подошла бы нам куда больше, чем христианство с его тряпичной терпимостью». «Последняя великая задача нашей эпохи заключается в том, чтобы решить проблему церкви. Только тогда германская нация может быть спокойна за свое будущее… Нужно подождать, пока церковь сгниет до конца, подобно зараженному гангреной органу. Нужно довести до того, что с амвона будут вещать одни дураки, а слушать их будут одни старики…»
Христиан Гитлер ненавидел так же, как большевиков и евреев.
«Самый тяжелый удар прогрессу человечества нанесло христианство. Большевизм – это незаконнорожденное дитя христианства. У истоков обоих этих движений стояли евреи». (Г. Пикер «Застольные разговоры Гитлера»)
Но из всех христианских течений самым ненавистным для Гитлера было православие. Однако православные храмы на территории Советского Союза начали открывать.
И неизвестно, сколько бы продолжалось это заигрывание с церковью и народом на оккупированных территориях, но очень скоро немцы поняли, что они просчитались: не пошла Церковь на сделку с дьяволом, не захотел народ молиться за Гитлера.
«Господь дарует нам Победу»
Митрополит Сергий (Страгородский), возглавлявший Русскую Православную Церковь после Патриарха Тихона, уже 22 июня 1941 года выступил с призывом к верующим с оружием в руках защищать Родину, а также собирать средства для помощи фронту. В своем Воззвании к пастырям и верующим в первый же день войны он писал: «Не первый раз русскому народу приходится выдерживать такие испытания. С Божией помощью он и на сей раз развеет в прах фашистскую вражескую силу… Вспомним святых вождей русского народа, например, Александра Невского, Димитрия Донского, полагавших свои души за народ и Родину. Да и не только вожди это делали. Вспомним неисчислимые тысячи простых православных воинов… Православная наша Церковь всегда разделяла судьбу народа. Вместе с ним она и испытания несла, и утешалась его успехами. Не оставит она народа своего и теперь. Благословляет она небесным благословением и предстоящий всенародный подвиг».
Не дожидаясь примирения безбожного государства с Церковью, опередив обращение к народу Сталина, опальный митрополит, прошедший через аресты и ссылку, сразу сказал: Церковь со своим народом.
По призыву митрополита Сергия с самого начала войны православные верующие собирали пожертвования на нужды обороны. Только в одной Москве в первый год войны в приходах собрали в помощь фронту более трех миллионов рублей. В храмах осажденного измотанного Ленинграда собрано 5,5 млн. рублей. Горьковская церковная община передала в фонд обороны более 4-х миллионов рублей. И таких примеров множество. Эти денежные средства, собранные Русской Православной Церковью, вложены в создание летной эскадрильи им. Александра Невского и танковой колонны имени Дмитрия Донского. Помимо этого сборы шли на содержание госпиталей, помощи инвалидам войны и детским домам. В период с 1941 по 1944 год православная церковь пожертвовала на оборону страны более 200 миллионов рублей.
Но, может быть, даже более важной была поддержка духовная, ведь Россия, особенно деревенская, крестьянская Россия, несмотря ни на что, оставалась верующей страной. Повсеместно возносили в храмах горячие молитвы за победу над фашизмом, за своих детей и отцов на фронтах, сражающихся за Отечество.
4 сентября 1943 года состоялась встреча Сергия со Сталиным. Через четыре дня в Москве Архиерейский собор избрал митрополита патриархом Московским и всея Руси. Открывались храмы, восстанавливались епископские кафедры, архиереи – узники ГУЛАГа – возвращались в свои епархии. До войны в Уральске оставалась одна действующая церковь – на кладбище. В 1943-м году возобновились службы в Старом Соборе.
Патриарх Сергий не дожил до конца войны, умер в 1944-м. Но его слова, сказанные им в первый день войны, оказались пророческими: «Господь дарует нам Победу».
По другую сторону фронта
Но каково было другому Сергию – Воскресенскому – главе православной миссии Прибалтики, который оставался по другую сторону фронта? Ведь это к нему пришли немцы договариваться о сотрудничестве. На нем лежал груз ответственности за решение вопроса: служить священникам в церквах на оккупированных территориях или нет? Он воистину оказался даже не между двух, а между трех огней. С одной стороны большевики, которые уничтожали Церковь и подвергали священников репрессиям, с другой – нацисты, которые вроде церкви открывают, но требуют прославлять там Гитлера и уничтожают народ. А в-третьих, он оставался в подчинении патриаршего престола в Москве. И когда он принял решение, Москва отреклась от Псковской православной миссии, осудив за сотрудничество с оккупантами.
Об этом сложном времени в истории Русской Православной Церкви мало что известно. Кто они – священники, служившие в церквах на оккупированных территориях – предатели или праведники, приспособленцы или святые подвижники, не оставившие свой народ в трудную годину?
Партизаны поначалу не доверяли попам, убивали их, считая пособниками гитлеровцев, не делая различия между ними и полицаями. Но вскоре стали замечать, что священники в своих проповедях в открытую говорят о неизбежности победы русского оружия, служат молебны за односельчан, воевавших на фронте, советуют прихожанам уходить к партизанам, если их будут угонять в Германию. Опомнились в Москве. НКВД выпустил директиву «по установлению связи с проверенной агентурой по церковникам, оставшейся на территории, временно занятой противником, а также по заброске в тыл противника имеющейся агентуры по церковной линии…». Святые отцы становились разведчиками, связующим звеном с партизанскими отрядами.
Когда в СД (службе безопасности Гитлера) поняли, что церковь окончательно вышла из-под их контроля, немцы уже не стеснялись грабить и осквернять православные храмы. Из показания священника Ломакина в Новгороде в конце 1943 года:
«Чего только не устроили немцы и испанцы в домах Божьих, освященных вековыми молитвами, во что только не превращали наши святыни: казармы, уборные общего пользования, склады овощей, конюшни, гаражи, дзоты, штабы военных частей. Все что угодно – только не дома молитвы… А разбросанная в изобилии порнографическая литература, бесстыжие фотоснимки и беззастенчивые акварели на стенах храмов, вонючие конюшни в алтарях…»
Чего уж там – в таком отношении к церкви и фашисты, и большевики были одинаковы… И, возможно, новгородский священник на это намекал в своих показаниях. Но блестяще задуманная акция СД по привлечению Русской Православной Церкви и ее паствы на свою сторону провалилась. Недооценили гитлеровские идеологи силу патриотизма, заложенную в Православной Церкви.
Аки агнцы средь волков
Несколько лет назад вышел на экраны фильм режиссера Хотиненко «Поп». Фильм рассказывает об одной из малоизученных страниц истории Великой Отечественной войны – деятельности Псковской православной миссии с августа 1941 по февраль 1944-го на оккупированных немцами территориях от Пскова до Ленинграда. Отца Александра (актер Маковецкий) с матушкой Алевтиной (актриса Нина Усатова) отправляют служить в деревню Закаты, занятую фашистами. Немцы развозят по открытым ими церквам священников, которые согласились служить на оккупированной территории. И матушка Алевтина произносит в их адрес фразу: «Прилепят вам всем на лоб «Иуда» – ввек не отмоетесь».
Фильм какое-то двойственное впечатление производит. Мне, например, отвратительной показалась сцена, в которой немцы убивают корову, а какой-то русский пленный доит ее, мертвую. Там много непонятных страшных сцен на фоне красивой псковской природы. Акценты тоже расставлены с либеральной, так сказать, точки зрения – и немцы «не все плохие», и партизаны воюют непонятно за что. Одна фраза вообще режет: «Все далеко не так однозначно, вот смотрите – если бы не немцы, через два-три года на территории Советского Союза не осталось бы ни одного храма…» Говорит ее, конечно, «хороший» немец, но звучит она в фильме как-то…
Ну, да, немцы во время войны открывали церкви, Сталин тоже вскоре опомнился – разрешил открывать церкви в тылу… Но все равно, осадочек какой-то неприятный остается. Вроде бы, спасибо фашистам?
Но все это можно простить за созданный на экране актером Маковецким образ священника. Отец Александр, которого отправили служить в деревню, за Гитлера не агитирует, немцам не кланяется, партизан не боится, отказывается отпевать убитых партизанами полицаев, подкармливает и духовно поддерживает русских военнопленных в соседнем лагере, берет на воспитание детей из концлагеря Саласпилс. (Это, кстати, исторический факт: Псковская православная миссия выторговала у немцев право расселить по приходам узников детского лагеря в Саласпилсе, где детей использовали, как ходячие банки крови).
И в фильме отец Александр забрал десяток детей к себе в избу, кормил и воспитывал их вместе со своей матушкой. Никаких громких подвигов он не совершает, но то, что он делает – это уже подвиг. Его служение Богу в условиях оккупации прямо-таки иллюстрация к словам Христа: «Вот, Я посылаю вас, как овец среди волков: итак будьте мудры, как змии, и просты, как голуби».
У главного героя фильма, снятого по роману Александра Сегеня, есть реальный прототип – деревенский священник Александр Ионин. Таким прототипом вполне мог стать митрополит Алма-Атинский и Казахстанский Иосиф (Иван Чернов). К такому выводу я пришла, прочитав его жизнеописание. Он прошел через аресты, лагеря, ссылки и тоже служил на оккупированной врагом территории. Отца Александра в фильме, после того как Красная Армия освободила деревню, арестовали чекисты. То же самое произошло и с Иосифом (Иваном Черновым). А первый раз его арестовали еще в 1925-м году, потом в 1932-м и в 1944-м.
(Продолжение следует)