Надо и честь знать!

Писатель Михаил Шолохов любил приезжать к нам в Приуралье осенью, с открытием охотничьего сезона. Приехал бы он сегодня, когда так бедны стали дичью наши поля и озера?

Нормальные охотники, те, для которых охота – не убийство ради наживы, ради самоутверждения, ради желания ощутить свое превосходство над природой, а увлечение, спорт, страсть, праздник – уже давно отмечают: птиц и зверей в степи стало мало. Куда делись огромные стаи гусей и уток, которые отдыхали на наших многочисленных озерах? Вальдшнепы, стрепеты, тетерева, дрофы, об охоте на которых с таким упоением писал Правдухин?

Я не люблю его описания охоты – как били несчастную дичь, даже не выбирая цели – так ее было много. «Стаи уток, одна больше другой, со свистом проносились надо мной, – писал он в книге «Годы, тропы и ружье». – Кругом стоял стон от кряканья уток, писка птиц… Вода на озерце сплошь была покрыта перьями и кровью…»

Шолохов жадностью на охоте не страдал. Он выезжал на наши озера и жил в армейской палатке до самых холодов, чтобы насладиться «первобытной тишиной» и получить заряд бодрости от счастья бродить с ружьем, выслеживая осторожных гусей или кабанов.

Друг Шолохова Петр Гавриленко вспоминал, как однажды осенью писатель со своим пойнтером Адой в пойменных лесах Урала застрелил матерого тетерева. Крупный, иссиня-черный, с красными бровями и нарядным лирообразным хвостом, петух был очень красив. Мария Петровна сетовала: надо бы парочку… Но писатель возразил: «Хватит одного, я больше и не искал».

Кстати, жена Шолохова тоже была заядлым охотником (у этого слова даже женского рода нет) и стреляла даже лучше самого Михаила Александровича. Дочь писателя Светлана вспоминала, что отец и на охоту, и на рыбалку всегда брал ее с собой, а потом в машине шутил: «Ну что за непутевая бабенка у меня жена: сидела бы дома, штопала мужу носки, так нет, она тащится на охоту». Но сам быть без нее нигде не мог. Для него это и не охота была, и не рыбалка, если ее нет рядом. Кстати, она стреляла не хуже, чем он, и как рыбак была гораздо терпеливее.

Шолохову часто везло на охоте, и порой тогда, когда другие возвращались с пустыми руками, он приносил трофей. В один из таких дней Михаил Александрович уже в сумерках пришел с гусем в руках (а взять осторожного и умного гуся – честь для охотника). У них в компании был уговор: кто возьмет последнего гуся, тот должен сплясать. Писатель не возражал и лихо прошелся в танце, – вспоминали друзья-охотники.

Однажды сын писателя Михаил за день взял трех серых гусей, а остальные охотники вернулись с пустыми руками. Удачливого гусятника стали качать. Михаил Александрович, довольный успехами сына, говорил: «За молодыми нам не угнаться… Помнишь, Мария Петровна, как в этих же местах несколько лет назад и тебя качали, когда на утренней заре ты взяла пару гусей, а мы все вернулись порожняком?» Мария Петровна улыбалась: «Как же, помню. Такое не забывается».

Охота была для писателя отдыхом, возможностью побыть одному, подумать, испытать «первобытное счастье» добытчика. Но за большой добычей Шолохов не гонялся. Гавриленко вспоминал, что за тридцать лет охоты с писателем только один раз они добыли за сутки шестнадцать гусей и казарок на пять человек. А ведь уток и гусей тогда было в изобилии, и нормы отстрела дичи не было. Но иногда и Шолохов входил в азарт, а потом, глядя на груду убитой дичи, сетовал: «И зачем так много… Там, на озере, в азарте стреляешь и не можешь вовремя остановиться. А надо бы поскромнее…» И недоумевал: «Непонятно, почему до сего времени нет строгих норм отстрела? Нельзя же все время безжалостно грабить природу, надо и честь знать!» – часто говорил он.

Почти 60 лет назад – в 1965 году – Шолохов говорил секретарю обкома партии о приуральских Камыш-Самарских озерах: «Браконьеры губят их былую охотничью славу. И с воздуха, и с земли, и с воды бьют, уничтожают дичь…»

Писатель возмущался, что гусей бьют ночью с лодок, ослепляя их светом фар, сайгаков расстреливают с вертолетов. Он предлагал открыть на Камыш-Самарских озерах заповедник или хотя бы заказник. «Неужели не научимся по-людски к природе относиться?!», – с болью восклицал Шолохов.

Он часто говорил, что «будущие поколения станут судить о нас по тому, какое наследство мы им оставим… Надо еще переосмыслить наше отношение к земле, лесам, рекам, озерам, животному миру и принять неотложные, а где следует, и крутые решения по сохранению благ, дарованных нам природой».

Если бы знал Михаил Александрович, как оскудеют его любимые места рыбалки и охоты! Какие жадные и хищные люди на джипах и вездеходах придут туда и будут губить и уничтожать родную природу! И самое циничное – покрывать этих людей будут те, кто по долгу службы обязан был ее, природу и животных, беречь и охранять. Более того – сами начнут греть на этом руки.

«Охотзоопром» – структура, созданная специально, чтобы помочь восстановиться популяции сайгаков, массовый падеж которых случился в 2010-м, 2011-м, 2015-м годах. Нам, журналистам, рассказывали тогда, как после этого стали «мониторить» численность и передвижение сайгаков, как охраняют их от браконьеров и хищников, как берегут потомство. Такую трогательную лапшу вешали на уши. Еще сетовали, что наша область относится к Актюбинскому РГП «Охотзоопром», который и занимается охраной сайги. Сетованиям вняли и в 2016-м году открыли местное отделение «Охотзоопрома». И в том же году (как стало известно из материалов следствия и суда) инспектор Нургазы Садыков с ходу сколотил банду по добыче сайги – мол, что храним, то и имеем. Пять человек предстали перед судом, и были осуждены по всей строгости закона, что стало почти сенсацией, ведь чаще всего дела по браконьерству если и доходили до суда, обвинительным приговором редко заканчивались. Или обвиняемые отделывались условным сроком. И начинали все снова. А сотрудники этого самого «прома» и подельники, приставленные охранять сайгу с голодухи, что ли, уничтожали животных, занесенных в Красную книгу? Пять внедорожников повышенной проходимости, четыре снегохода, ружья, огромное количество телефонов, боеприпасов и …окровавленных сайгачьих рогов обнаружили у них при обыске. Сотни миллионов тенге были выделены из бюджета на охрану редких животных. И на эти же деньги выслеживали, чтобы убить.

А я ведь помню, как Нургазы Садыков рассказывал журналистам, как специальные группы в степи отслеживают передвижение сайгаков – якобы для охраны. А сами сообщали об этом убийцам. Такая легкая и прибыльная «охота» на беззащитных животных!

Нанесенный природе ущерб измеряется десятками миллионов тенге. Но разве можно измерить его деньгами?