Лучше доброй ссоры
В Уральске центр примирения помогает решить всевозможные споры и наладить испорченные отношения. Возглавляет его Алуа Гильмановна Ракишева.
В прошлом педагог, 35 лет в сфере образования. В 2016 году стала медиатором. Прошла обучение, выиграла в конкурсе, работала в кабинете медиации Ассамблеи народа Казахстана ЗКО. Сначала общественным медиатором, затем профессиональным.
– Медиатор – человек, который «сидит» между другими людьми и помогает им достичь консенсуса в сложных вопросах, – объясняет Алуа Гильмановна. – Это касается любых конфликтов. И то, что между спорящими сторонами возникает третье независимое лицо, выгодно всем. К помощи прибегают люди, которые договориться самостоятельно уже не могут.
– Кто может стать медиатором?
– К медиаторам в законе есть определенные требования. Это обязательно высшее образование, возраст – не моложе 25 лет. Естественно, нужно иметь желание, чтобы «двигаться» в этой профессии, потому что, как и в любом деле, медиация – постоянное обучение. Медиация бывает в очень разных сферах – здравоохранение, образование, суды… Навыкам можно научиться, другое дело, если человек сам по себе конфликтный, ему сложнее стать примирителем.
В области 131 общественный медиатор. У каждого, как правило, за плечами огромный жизненный опыт. Они могут быть и на пенсии, но если есть желание быть полезным обществу, почему бы нет. Тем более, если в прошлом юрист, психолог, педагог. Общественники ежемесячно отчитываются о проделанной работе. Мы с ними в постоянном контакте, рекламируем в социальных сетях, чтобы как можно больше обращались к ним с различными спорными ситуациями. Среди лучших в Акжаикском районе – Курман Бисенгалиев, в Казталовском – Аблай Молдашев, Чингирлауском – Сагынгали Имашев, Бурлинском – Майра Сельбаева.
И около 50 профессиональных. Но тесно сотрудничают с нами лишь 24 медиатора. Многие профессионалы сейчас свернули деятельность, потому что нотариусы, юристы, адвокаты тоже занимаются медиацией. То есть сами на месте решают конфликт.
– Много обращений?
– С 28 августа 2019 года, то есть со дня открытия центра, 311 обращений. В итоге достигнуто 81 медиативное соглашение и проведено 230 консультаций. За третий квартал этого года 39 обращений. Из них 7 медиативных, 32 консультации. Обращений стало меньше и из-за карантина. Профессиональные медиаторы отчеты не сдают. До 2019 года досудебных медиаций больше. Сейчас судьи-примирители проводят судебную медиацию. Иногда, не так часто, присылают конфликтующих к нам.
– Разделяете ли вы мнение, что требования к медиаторам довольно поверхностные?
– Юристы уверены, что именно они будут хорошими медиаторами. Я считаю, что доскональное знание законов в этом деле совсем необязательно. У человека может быть внутренняя способность к разрешению споров, конфликтных ситуаций. И практика это доказывает. Грамотным медиатором может быть человек без юридического диплома, но психолог от природы, плюс ко всему авторитетный и уважаемый человек. Я, к примеру, много лет проработала в школе, характер человека могу определить сразу. Понимаю, на что он настроен именно в этот момент. Мне помогает опыт. Но соглашусь, что в примирении встречаются и случайные люди, которые не справляются, подрывая авторитет медиации в целом. Есть проблемы. К примеру, человек окончил пятидневные курсы медиаторов и сам стал тренером. Чему он может научить? При этом назначает цену. Должен быть и единый орган, объединяющий работу всех медиаторов, а также нужно тестирование. Чтобы жалобы не поступали, как бывает иногда. Я определяю, кто не справился, у кого учился и так далее. Выясняется, что курсы вел такой же неопытный тренер. В итоге клиент платит, а результата нет. Конкретный случай. Женщину осудили за мошенничество. Она нашла медиатора, заплатила приличные деньги, чтобы урегулировать конфликт с пострадавшей стороной. Медиатор пообещала, деньги взяла, но обещание не выполнила. К сожалению, рычагов управления процессом нет.
С 1 января я провела 20 медиаций административных: ст. 73. ч. 1 причинение легкого вреда здоровью. Обычно это семейные конфликты. Часто возникают споры из-за ДТП и взыскания долгов.
– А какие конфликты представляют особую сложность?
– Семейные. Там много эмоций, много нюансов, связок. Здесь, кроме навыков, нужно иметь огромное терпение. Одна из компетенций медиаторов – быть беспристрастным, нейтральным, не оценочно судить людей. Это достаточно сложная профессия. Все думают, вот пришел человек, быстро «разрулил» конфликт… Далеко не так.
– Всегда ли работа успешна?
– Нет, конечно. Это не панацея от всех болезней. Есть специальные техники, когда мы смотрим, медиабельный это случай или нет. Потому что в определенных ситуациях примирение просто невозможно или неприемлемо. Например, одна из сторон категорически не соглашается на медиацию. Здесь мы никого заставить не можем. Или конфликт зашел слишком далеко, и мы видим, что здесь медиация может не принести желаемых результатов. Но должна сказать, что мы все же беремся за большую часть дел, с которыми к нам приходят.
– Часто приходят люди, которые не могут четко сформулировать, чего хотят?
– Бывает, что люди не могут до конца сформулировать конечную цель медиации. И в принципе это понятно – есть позиция, а есть интересы. Есть люди, которые меняют свое решение. Но бывают и такие скрытые интересы у сторон, когда через медиатора пытаются продавить свою идею.
– Какие обязательства берет на себя медиатор, когда к нему приходит желающий урегулировать спор?
– Есть договор на проведение процедуры, где и прописаны все ответственности сторон. Туда, конечно, включают все, что прописано в законодательстве – конфиденциальность, беспристрастность. Мы отвечаем за три основных позиции – процесс медиации, отношения со сторонами и содержание примирения.
– Как взаимодействуете со сторонами?
– Все зависит от сложности спора. Иногда приходят и говорят, что не хотят друг друга видеть. Естественно, мы имеем право встречаться со всеми сторонами конфликта. Кроме того, есть ситуации, когда появляется третья сторона, которая влияет на этот конфликт или на принятие решения. Мы можем в дальнейшем вводить ее в процесс. Например, в случае семейного спора, если на одного из супругов влияет еще и мама, приходится и её привлекать как отдельную сторону.
– Насколько длителен процесс одного спора?
– По законодательству, процесс медиации может длиться практически два месяца, но на самом деле эта процедура намного быстрее. Честно скажу, некоторые споры можно решить буквально за день. Иногда ведь спорящие просто не слышат друг друга.
– Насколько сложно сохранять нейтральность?
– Оставаться совершенно независимой действительно очень сложно, честно говорю. Но, опираясь на опыт, я справляюсь с эмоциями, в противном случае медиация будет провальной.
– Вы сами привлекаете новых клиентов?
– Конечно, это постоянная работа. Проводятся круглые столы, презентации, вебинары, разъяснительные акции.
– Что мешает развитию медиации сейчас?
– Наверное, малое информирование населения. Не все еще знают, что такой подход есть. Второй вопрос, могут ли клиенты платить за услуги. Думаю, со временем будет более понятно, потому что огромная работа проделана в законодательной сфере, внесены изменения в несколько кодексов. С точки зрения законодательства, я не вижу особых препятствий для развития медиации.
– Услуги предоставляются на платной основе?
– По-разному. Бесплатно – для малоимущих, инвалидов. Некоторые начинающие медиаторы тоже работают безвозмездно.
– В законе это никак не регламентировано?
– Понятия прайс-листа, конечно, нет. По той простой причине, что, как и в любой организации, на разные виды услуг разные могут быть суммы оплаты.
Плата зависит от сложности спора, количества сторон. Кроме того, есть затраты на проведение медиации: помещение, расходные материалы, привлечение переводчиков при необходимости.
