Калмыковская крепость

Пройдя через всю казахскую степь, калмыки в 17 веке переправились через Яик в среднем его течении. Переправой орды руководил один из калмыцких ханов, разбивший при этом свой стан на одном из правобережных яров Яика. С тех пор этот яр и стал называться Калмыцким.

В 30-40 годах 18 века началось возведение Нижне-Яицкой дистанции. Эта дистанция, по словам П.И. Рычкова, возводилась «для удержания воровских киргиз-кайсацких и калмыцких чрез реку Яик перелазов и для прекращения всяких от оных народов противностей». П.И. Рычков писал эти слова в 1748 г., когда между Яицким и Гурьевским городками стояли всего лишь два десятка укреплений, да и их возведение еще не было доведено до конца. Одна из двух яицких крепостей (остальные укрепления назывались форпостами) возводилась на вышеупомянутом Калмыцком яру. Поэтому и была названа эта крепость Калмыковской.

Упомянутые П. И. Рычковым «перелазы» были наиболее частыми именно в этом районе. И Калмыковская крепость выполняла здесь роль опорного пункта пограничной стражи. Поэтому местный гарнизон и был самым крупным по всей линии, за исключением, конечно, Яицкого городка и Гурьева.

В 1765 г. здесь служили 144 казака. Гарнизон по своему составу был интернациональным. Среди казаков крепости всех возрастов татар насчитывалось 24 человека, что составляло 17% гарнизона. К слову, среди рядовых казаков-татар в это время находился 30-летний Акберды Даутов, участвовавший впоследствии в яицком восстании 1772 г. и в Пугачёвском движении. В Калмыковском гарнизоне служили и 14 калмыков, один из которых в 1770 г. бежал со своими соплеменниками в Джунгарию.

Известен и командный состав калмыковского гарнизона за 1765 год. Атаманом крепости являлся 46-летний Семён Петрович Серебряков. Есаулами здесь служили Алексей Петрович Кочуров 25 лет и Андрей Абрамович Кадаров 39 лет, хорунжими – Никита Герасимович Абрамов 47 лет и Пётр Иванович Щучкин 26 лет. В качестве писарей четверо казаков: Данило Васильевич Марков 44 лет, Пётр Андреевич Герасимов 40 лет, Пётр Андреевич Астраханскин 70 лет и его 32-летний сын Иван Петрович Астраханскин.

В 1768 г. крепость посетил известный путешественник Пётр Симон Паллас. Помимо местной флоры и фауны П.С. Паллас оставил описание самой крепости: «Сие место укреплено четвероугольною бревенчатою стеною и батареями, то и представляет малую крепостицу. Церковь стоит на восточной стороне, и жилые дома не что иное, как худые хижины, которые сверху вместо кровли обмазаны глиною, ибо думают, что в сих полуденных странах летом дождей мало бывает и всякая мокрость быстро высыхает, так что убитая глина не пропускает воду, да и такой образ строений домов обыкновенно употребляется и в нижних форпостах по реке Яик…Здешний гарнизон состоит из 80 человек казаков, которыми повелевает состоящий под командою кулагинского атамана казачий полковник, у которого находится в команде есаул, сотник, хорунжий, пушкарь, десятник и писарь, да и верхняя часть линии состоит в его ведомстве». Здесь же Паллас приводит описание останков древних животных, найденных в окрестностях Калмыковской крепости.

Приведённые же П.С. Палласом данные о командном составе и количестве гарнизона Калмыковской крепости несколько не сходятся с вышеупомянутыми архивными данными, опубликованными А.М. Дубовиковым.

Из 144 казаков, служивших в Калмыковской крепости в 1765 г., к 1772 г. выбыло 24 человека, из них 11 казаков умерло. Служащих казаков насчитывалось 79. В 1772 г. в крепости проживало 9 отставных казаков и 34 малолетка. За 7 лет в крепости появилось 29 новорожденных.

Некоторые данные об участии калмыковцев в Пугачёвском восстании опубликовал А.М. Дубовиков. Выше уже говорилось о рядовом казаке Акберды Даутове. А вот есаул Алексей Петрович Кочуров стал активным участником восстания 1772 г., с 10 сентября 1773 г. – в армии Пугачёва, где был выбран хорунжим повстанческой армии. После поражения пугачевцев у Сакмарского городка в апреле 1774 г. скрывался на казачьих хуторах. 13 сентября 1774 г. явился с повинной в Яицкий городок. Был помилован Екатериной II, но по настоянию нового войскового атамана М.М. Бородина был приговорен к ссылке в Прибалтику. Умер в Оренбургском тюремном остроге.

Один из писарей Калмыковского гарнизона Пётр Андреевич Герасимов после восстания 1772 г. находился в бегах. К началу Пугачёвского восстания вместе с Афанасием Перфильевым находился в Санкт-Петербурге, где оба согласились выполнить столичный план нейтрализации Пугачёва. В конце 1773 г. был отправлен комендантом Яицкого городка Симоновым в низовые форпосты для антипугачевской агитации. Перешел в лагерь восставших. Был убит в марте 1774 г. в сражении под Татищевой крепостью.

За участие в Пугачёвском восстании был сослан в Прибалтику и калмыковский хорунжий Пётр Иванович Щучкин. В ссылке он и умер.

Долгое время у нас бытовало мнение, что казахам категорически запрещалось переходить на правобережье Урала. Это не так. Еще в последней четверти 18 века оренбургский губернатор О. А. Игельстром определил ряд мест для переправы казахов через замерзший зимой Урал. Один из таких пунктов находился между Калмыковской крепостью и Котельным форпостом. Контроль за организацией и процессом перехода возлагался на команды местных казаков. Определялись места казахских кочевок на правобережье во избежание столкновений казахов с калмыками и татарами.

В первой половине 19 века в Калмыковской крепости бывали Махамбет Утемисов и Курмангазы Сагырбаев.

Несмотря на всю свою значимость, Калмыковская крепость так и осталась сравнительно малолюдной. Так, если в 1835 г. здесь проживало 533 казака обоего пола, то в 1862 г. – 789. К этому времени в области уже имелось множество станиц и поселков, уступающих по своему возрасту и значению Калмыкову, но население которых в разы превышало население крепости.

В 1868 г. произошла административная реформа Уральской области, которая теперь стала состоять из 4 уездов: Уральского, Калмыковского, Гурьевского и Темирского, причем первые три уезда одновременно являлись и военными округами Уральского казачьего войска под соответствующими № 1, 2 и 3. Особенностью реформы было то, что в состав области (следовательно, и уездов) входило не только казачье население правобережья Урала, но и казахское население, кочевавшее по его левобережью. Из 4 уездов самым обширным являлся Калмыковский, площадь которого составляла 8 млн. десятин. Сама Калмыковская крепость была преобразована в уездный город, что, несомненно, повышало статус этого населенного пункта. В те же годы был опубликован Всероссийский список городов, которым Императорским указом был дарован герб. В этом списке значится и новый уездный город Калмыков. К сожалению, нашим краеведам до сих пор не удалось обнаружить ни изображения, ни описания этого герба. И еще одна деталь: приобретая статус города, Калмыков не терял статуса станицы, в состав которой входили (помимо, естественно, самого Калмыкова) поселки Кругловский (или Круглый), Котельниковский, Красноярский.

Здесь следует отметить одну особенность городов Уральской области – непосредственно самого Уральска, а также Гурьева, Илека и Калмыкова. В них так и не было введено городовое управление, поэтому они не имели своего бюджета. Все местные доходы поступали в войсковую казну (или, как тогда говорили – войсковой капитал) и уже оттуда происходило перераспределение финансов по всем населенным пунктам Уральского казачьего войска.

В это же время была учреждена Калмыковская ярмарка, которая со временем стала известна далеко за пределами нашей области. Торговля здесь велась, в основном, с зауральными казахами, которым продавались промышленные товары и земледельческая продукция (уральского и российского производства) в обмен на продукты животноводства. По разным причинам объемы торговли здесь колебались. Так, в 1870 г. сюда было привезено разных товаров на сумму 1.195.200 р., а продано на сумму 930.234 р. В 1886 г. объемы торговли здесь составляли около полумиллиона рублей, а в 1897 г. – около миллиона. В 1898 г. среди пяти уральских ярмарок Калмыковская заняла первое место по объему продаж.

О состоянии торговли в самом Калмыкове, пожалуй, лучше всего говорит объявление, данное в 7-м номере «Уральских войсковых ведомостей» за 1886 год: «В городе Калмыкове… в ночь на 14 января внутри лавки купца Павла Сальникова произошел по неизвестной причине пожар, от которого сгорело товара на 30.500 рублей и долговая книга на сумму 20.000 рублей и торговые документы».

Нас интересуют в этом сообщении суммы, которыми оперировал калмыковский торговец Павел Сальников. Даже в Уральске далеко не всякий купец мог похвастаться такими оборотами.

Калмыковская – единственная станица Уральского казачьего войска, которой посвящена отдельная таблица в знаменитом двухтомном статистическом обозрении Н.А. Бородина. Опуская характеристику состояния поселков, входящих в этот станичный юрт, остановимся подробнее на самом городе Калмыкове.

Здесь в 1885 г. проживало 1164 казака обоего пола, из них казаков трудоспособного возраста насчитывалось 600 человек, детей дошкольного возраста – 288 (158 мальчиков и 130 девочек), школьного возраста – 162 (87 мальчиков и 75 девочек), подростков – 84 (47 мальчиков и 37 девочек). В Калмыкове было 211 казачьих хозяйств. В статистическом обозрении впервые упоминаются калмыковские иногородние: их проживало 141 человек.

Несмотря на свой городской статус Калмыков являлся все-таки центром сельскохозяйственного уезда. А характеристику любого сельскохозяйственного центра принято начинать с характеристики земледелия. И чтобы дать оценку Калмыковскому уезду, нам нужно будет немного отступить от труда Н.А. Бородина.

90 % почв были непригодными для земледелия. Принято считать, что зерносеющая зона Уральской области заканчивалась в пределах Сахарновской станицы. Южнее этого поселка редко кто рисковал сеять ту же пшеницу, предпочитая этой культуре неприхотливое просо. Зерноводство в северных поселках Калмыковского уезда получило распространение лишь в 90-х годах 19 века. Например, в 1897 году было засеяно 69 четвертей ржи, 3751 четверть яровой пшеницы, 364 четверти овса, 226 четвертей картофеля. К осени собрано 728 четвертей ржи, пшеницы – 61379, овса – 3128 четвертей, картофеля – 2575 четвертей. Более того, к 90-м годам земледелием стали заниматься и казахи. В том же 1897 г. ими засеяно 32 четверти пшеницы (собрано 187), овса 13 четвертей (собрано 74), картофеля 29 четвертей (собрано 309).

К 1898 г. в северных поселках уезда имелось 34 ветряные мельницы, на которых трудилось 28 наемных рабочих. Была и паровая мельница, на которой работало 7 человек.

И все-таки уезд не мог полностью обеспечить себя продовольственным зерном. И если в станицах Уральского и Илекского уездов существовали склады хлебных запасов, в которых хранилось зерно на случай неурожайных лет, то в Калмыковском таких складов не было.

В самом городе, находившемся в полупустынной зоне, заниматься зерноводством было, пожалуй, бессмысленно. Тем более, в условиях 19 века. Наибольшее распространение здесь получили бахчевые культуры. В 1885 году ими было засеяно 749 десятин, что составляло в среднем по 3,5 десятины на двор.

Основными источниками существования для калмыковских казаков оставалось рыболовство и животноводство.

29 семей, в которых, к слову, проживало 106 трудоспособных казаков обоего пола, имели в своем распоряжении невода, что говорило, в первую очередь, о их состоятельности. Но далеко не все семьи могли приобрести такое дорогое орудие лова, за которым, к тому же, был необходим определенный уход. 70 семей, как тогда говорили, «собирали часть невода», т.е. эти невода, по сути, были артельными. В то же время 38 семей «рыбачили в веслах», т.е. являлись наемными работниками. А 39 хозяйств имели доход от так называемого режакового рыболовства.

Но рыбацкое счастье шаткое, даже в условиях Калмыкова 19 века. Хорошо, если «обрыбился», а если нет? Более надежным источником существования – опять же в условиях Калмыкова – было животноводство. Правда, в 80-х годах 19 века основная масса семей все еще надеялась на рыбные запасы Урала и животноводство продолжало играть второстепенную роль. Из 211 казачьих семей только в 29 основным занятием было животноводство. В них насчитывалось 68 трудоспособных.

Тогда на калмыковских подворьях содержалось в общей сложности 2.614 лошадей, 797 быков, 786 коров, 475 верблюдов и 53.635 овец. Но все это поголовье распределялось среди хозяйств неравномерно, как, впрочем, это бывает везде и всегда. 12 семей владели по 50 и более лошадей каждая, 14 имели от 10 до 50 лошадей, 40 – от 4 до 10 лошадей, по 3 имели 17 семей, по 2 – 39, однолошадных 57 хозяйств, а безлошадных – 37. Примерно такая же обстановка складывалась и в овцеводстве. 14 семей имели по 1000 и более овец, 29 семей – от 100 до 1000, еще 2 содержали от 50 до 100 овец, а в 6 – от 10 до 50 овец. Овец не имели 162 семьи, а в 23 хозяйствах не было вообще никакого скота.

Из приведенных данных видно, что ведущими отраслями животноводства являлось коневодство и овцеводство, что можно объяснить опять же климатическими условиями. При здешних, относительно теплых и малоснежных зимах лошади почти круглый год «тебеневали». Неприхотливые к кормам овцы тоже не требовали особого ухода.

Правда, как говорится, год на год не приходится, и периодически здесь случались суровые и многоснежные зимы. И горе тому, кто не имел на этот случай определенного запаса сена. Иные семьи на протяжении многих лет богатели, множа свои стада. И один неблагоприятный год мог ввергнуть семью в нищету. И прахом шел многолетний труд.

И если в северных, благоприятных для земледелия, станицах создавались хлебные запасы, то на территории Калмыковского уезда особое внимание стало уделяться запасам сена. Если к 1 января 1891 года на территории уезда создано 23 общественных склада, где имелось 5083 стога сена (да, была и такая единица измерения в то время) общим весом 108 877 пудов, то в 1898 году таких складов было уже 348, где хранилось 920 800 пудов сена. С этих складов корма выдавались особо нуждающимся хозяйствам на основе возврата в более благоприятные годы. Вообще-то, 1898 год в этом плане для казачьих хозяйств уезда был неплохим. Помимо кормов, хранящихся на общественных сеновалах, было заготовлено 690 955 пудов сена, сметанных в 70 402 стога. Это на 12 % больше предыдущего года.

В результате поголовье скота значительно увеличилось. В 1898 г. в казачьих хозяйствах Калмыковского уезда насчитывалось 40 834 лошади, 77 731 голова крупного рогатого скота, 359 088 овец, 1 232 козы, 5 954 верблюда, 23 свиньи.

Развитие животноводства в те годы привело к открытию на территории уезда предприятия, именуемого в документах тех лет «кожевенным заводом».

Завод – это слишком громко сказано, ибо там работал только 1 наемный рабочий. Скорее всего, это была мастерская на дому.

Состояние животноводства в Калмыковом в какой-то степени характеризует приказ № 158 по Уральскому казачьему войску от 13 августа 1900 года, опубликованный в № 31 «Уральских войсковых ведомостях»: « во 2-м отделе 265 хозяев имеют собственные заводы, из них имеют более 100 кобыл казаки Чегнахаев (Калмыковской ст.), Махорин (Калмыковской ст.) и Махорин (Калмыковской ст.)

Увеличение хозяйства вело к росту числа наемных рабочих. Еще Н.А. Бородин приводил следующие данные: в 11 калмыковских семьях было по 1 работнику, в 95 семьях – по 2, в 88 хозяйствах работало 3,4,5, а 6 семей нанимало одновременно по 6 человек каждая. Правда, большинство работников было задействовано в летнее время (в основном, во время сенокоса), но 42 семьи использовали труд наемных и зимой. В последующие годы их количество только увеличивалось.

И наконец, говоря о животноводстве, нельзя не сказать о ветеринарии.

В тех станицах и поселках нашей области, в которых проводились животноводческие базары и ярмарки, имелись походные (т. е. передвижные) бактериологические лаборатории. Дело в том, что эти базары и ярмарки были в тех или иных населенных пунктах в строго определенные дни. И бактериологические лаборатории разворачивали в этих местах свои базы для обследования пригоняемого на продажу скота только в базарные и ярмарочные дни. И тут же, при этих пунктах, создавались лечебницы для больных животных для их амбулаторного лечения.

Во время проведения Калмыковской ярмарки (1-29 мая каждого года) на местную лабораторию ложилась громадная нагрузка, так как пригоняемый на продажу скот исчислялся тысячами голов.

(Продолжение следует)

Автор: Сергей Калентьев
Фото: Ярослав Кулик