Драчливая
Константиныч охотник бывалый и всегда старается не пропустить открытие очередного сезона. А тут как назло накануне ночью в его квартире прорвало трубу с горячей водой. Затопило соседей внизу. Шум-гам, приехала даже полиция. Перекрыли воду, общими усилиями кое-как устранили последствия потопа. «Ну, а остальное доделаем потом, после выходных», – решил старик, условившись со знакомым сантехником о дне работ, и отправился с приятелем в охотхозяйство Луговое, хорошо знакомое ему еще с тех времен, когда оно принадлежало управлению связи.
Ему бы хорошенько задуматься над случившимся ночью, и, может быть, даже отложить поездку в охотхозяйство – уж не само ли Провидение пыталось помешать ему в этом! – но Константиныч уже был в предвкушении того, что всегда доставляло ему массу радости и удовлетворения. Взял с собой ягдтерьера Приму, молодую собаку, подаренную ему перед смертью приятелем Василием Пасечником.
Много было у старика в разные годы собак различных охотничьих пород, но такой драчливой еще никогда! Однажды он взял ее на барсука, и только Прима сунулась в нору, как сразу смело сцепилась с зверем. Судя по ожесточенному лаю и визгу, доносившимся из-под земли, схватка между ними была не на жизнь, а на смерть. Барсука в конце концов добыли, но собачке эта победа досталась с тяжелейшими последствиями: шкура была порвана в разных местах, глубокие раны на голове и шее… Пришлось обращаться к ветеринарному врачу, и притом не раз. В общем, год ушел на лечение и восстановление собачьих сил.
И дело, на которое взяли Приму, должно было показать, не утратила ли псина своих охотничьих качеств.
Прибыли на место. Это где-то около поселка Социализм. Осмотрели городище, оно оказалось нежилым. Здесь приятели встретили Николая, сына покойного Вениамина Большакова, работавшего в свое время егерем в этом охотхозяйстве. Николай искал в степи свой домашний скот, но, встретив друзей отца, сказал: «Я знаю, где тут неподалеку можно добыть барсучка». Но и соседнее городище оказалось пустым. Лишь в третьем, располагавшемся на берегу реки Урал, охотникам сопутствовала удача.
Прима черной молнией метнулась к норе и начала активно работать. К сожалению, выявить точное место, где она схватилась с хозяином подземного жилища, было очень трудно – городище густо поросло терновником, и пролезть через него было почти невозможно.
Через некоторое время из норы показалась Прима – вся в крови, с клочьями висящей шерсти. Больше она не изъявляла желания продолжить «разборки» со своим врагом. Юрий Константинович позвонил по телефону своему старинному приятелю Анатолию в Уральск, у которого тоже были охотничьи собаки, и подробно объяснил в чем дело. Тот пообещал вскорости приехать.
Пока ждали Анатолия с его четвероногими друзьями, произошло то, чего, в общем-то, никто и не ожидал. Прима, немного отдохнув и уже придя в себя, вновь скрылась в подземном лабиринте. На этот раз она недолго там пробыла. Но удалось все же засечь то место, где она в последний раз подала голос. Вырубив вокруг кустарник, стали быстро копать шурф. Но и барсук не будь дураком – стал закапываться глубже и уходить куда-то в сторону. Пришлось в нескольких метрах от прежнего рыть еще один шурф. И, надо же быть такому, вышли прямо на барсука, да такого крупного, весом килограммов в пятнадцать! Прима, несмотря на слабость и изможденность от причиненных ран, решительно спрыгнула в глубокий шурф и вновь схватилась с противником, не уступавшим ей в силе и ловкости. Кое-как, чтобы не задеть собаку, Константиныч подцепил барсука длинным багром и стал потихоньку поднимать его. Но, почувствовав сильную боль в руках, которые он обварил кипятком из хлеставшей ночью трубы, передал багор Николаю и бросился за топориком, лежавшим в рюкзаке в стороне. Когда вернулся, увидел молодого человека в состоянии полной растерянности и… без багра. А произошло вот что… Барсучище решил, что его путь к спасению лежит на поверхности земли, рванул по черенку багра вперед. Увидев стремительно приближающего к нему разъяренного зверя, Николай испугался и выпустил багор из рук…
Пока думали-гадали, что делать дальше, барсук выбрался наружу из первого шурфа и, проскочив между ног приятеля, стоявшего наготове с ружьем, исчез в зарослях терновника. Вслед беглецу последовал выстрел и, судя по каплям крови и кусочкам шерсти на траве, животное, кажется, ранили. Все, а Прима первой, кинулись на поимки барсука. Однако они не увенчались успехом – барсук, видимо, был легко ранен и сумел далеко скрыться. Но собака почему-то долго не возвращалась. Даже нигде не было слышно ее лая.
Охотники засыпали землей шурфы, чтобы привести городище в прежний порядок, как предписывают соответствующие природоохранные правила. Сели, стали обсуждать неудачно закончившуюся охоту. Вдруг Николай заметил, что в одном из только что засыпанных шурфов земля стала осыпаться вниз, дальше больше. Кто-то упорно рыл там, под двухметровой толщей. Вновь взялись за лопаты и откопали … Приму. Никто не заметил, как она вернулась и скрылась в подземелье, видимо, все-таки не теряя надежды разыскать так неожиданно ускользнувшую добычу.
Снова потребовалось немало времени и средств для того, чтобы привести несчастную Приму в прежнюю физическую форму.
В последний раз Константиныч брал с собой Приму на дело в прошлом году. Подобралась большая компания охотников – человек семь. Приехали в район села Большой Чаган, и один из спутников показал старику жилую нору на склоне глубокого оврага, заметив, что он знает ее уже лет пятнадцать.
– Витя, а я знаю эту нору уже двадцать пять лет, – ответил ему Юрий Константинович. – И никогда не пытался тут промышлять. От верхнего края оврага нора расположена метрах в полтора да сколько еще в глубину куда-то уходит…
Но делать нечего, не уезжать же с пустыми руками. С собой в этот день старый охотник взял еще таксу по кличке Байка. Запустил сначала ее в нору. Какое-то время было тихо, потом уловили через нору чуть слышный лай – куда-то далеко ушла собака. Но наверху, как ни ползали над барсучьим жилищем, ничего уловить не смогли. Слишком глубоко! Лишь через чуткий фонендоскоп, оказавшийся у кого-то из приятелей, удалось выяснить: собака продолжает работать.
Проходит час, другой… Байка вылезла из норы, отдышалась – и снова туда. Так она делала по нескольку раз.
– Там не барсук, кто-то другой, – усомнился один из бывалых охотников. – Собака целая, ни царапинки…
Наш Константиныч резко возразил скептику, которого, кажется, готовы были поддержать другие, и дал команду Приме… Минут сорок ее не было, потом вылезла на свет божий в таком состоянии, что жалко было на нее смотреть – все, что с таким трудом было на ней зашито-заштопано за два года, теперь висело клочьями…
– Ну, что убедился, там… барсук! – не без злорадства произнес старик.
Через некоторое время хозяин Примы узнал, что один его знакомый, живущий на селе, ищет верного четвероногого помощника для промысла кабанов. Собачка ушла к новому владельцу, за нее Константиныч ничего не взял. Когда его теперь спрашивают о судьбе Примы, он обычно так отвечает:
– Я с тем товарищем больше ни разу не встречался. Неблагодарный он оказался, хоть бы позвонил… – А в не по возрасту молодых глазах старика в это время сверкают какие-то задорные искорки.
