Батыр из Каратобе
Сагындыка Бахтиярова в армию призвали в самый разгар войны, в 1943 году. Он рос в далеком казахском ауле, затерявшемся в степях Каратобинского района Западно-Казахстанской области. Мальчик рано потерял родителей, несколько лет провел в сельском детдоме, пока его, уже лет в четырнадцать или пятнадцать, не усыновила пожилая женщина, не имевшая своих детей. Русского языка он не знал, так как русских в их ауле не было, и лишь став военным, он получил возможность общаться с ними.
О войне, как и о немцах, вероломно напавших на его огромную страну, Сагындык ничего конкретно не знал, и поэтому будущее в армии ему представлялось совершенно непонятным и даже немного пугающим.
Начинал с азов
Однако вместо фронта наш земляк и другие, такие же молодые, как и он сам, новобранцы из Казахстана, оказались в Оренбургской области России, в Тоцких лагерях, где он в течение нескольких месяцев постигал нелегкую армейскую науку: каждый день их обучали строевым занятиям, умению владеть оружием. Сагындыку было особенно трудно, ведь ему, в отличие от других, приходилось еще осваивать навыки русской речи. Но вот пройден курс молодого бойца, и снова фронт отодвинулся на неопределенное время – бойцов неожиданно перебросили в Грузию, под Тбилиси. По пути туда – это было в конце 1943 года – сделали непродолжительную остановку в Саратове, где их покормили. И здесь, в большом городе на Волге, он впервые увидел страшное, уродливое лицо войны – улицы и площади лежали в руинах, некоторые развалины еще дымились и едко чадили. Незадолго до того, как их воинский эшелон прибыл в Саратов, город подвергся налету вражеской авиации.
По прибытии в Грузию бойцам объявили: у кого семь и больше классов – направо, у кого меньше семи классов – налево. После некоторого колебания Сагындык, имевший семилетку, присоединился к группе военных, стоявших справа, а его товарищ, призванный со станции Бешбармак Актюбинской области, шагнул налево – у него не было семи классов. Первых стали учить радиотелеграфному делу, а из вторых – готовить связистов. Здесь-то и потребовалось нашему земляку знание «великого и могучего». Ему давали бумаги с текстами на русском и он должен был в зашифрованном виде оперативно передавать их по рации своему партнеру по занятиям.
Через несколько месяцев – снова погрузка в воинский эшелон и отправка, на этот раз, в действующие войска I-го Белорусского фронта. Где-то на территории Украины, на каком-то безвестном разъезде, по вагонам разнеслось тревожное «Воздух!». Все стали выбегать наружу и разбегаться кто куда. Бахтияров растерялся, застыв на месте. Он не мог взять в толк, что происходит вокруг, что такое означает этот самый «воздух». Мимо него пробегал пожилой солдат с их эшелона, сердито крикнул Сагындыку, чтобы тот, мол, не стоял на месте как вкопанный, а спасался бегством. Старый служака, кажется, успел уже основательно понюхать пороху где-то на передовой, знал, что надо делать в подобных случаях, и Сагындык быстро догнал его, схватил за руку – и прочь, прочь от железнодорожной насыпи! Разом, как по команде, оба бухнулись на землю. Лежит Сагындык, ничего не видит, уткнувшись лицом во влажную весеннюю землю, слышит только, как его спутник сухо комментировал то, что он видел на небе: «Один самолет пролетел, стал бомбить, другой заходит на цель…» Оказывается, налету фашистских стервятников подвергалась соседняя станция, а Сагындыку-то, бедному, представлялось, что весь ужас и кошмар войны сосредоточились именно тут, на безымянном разъезде, вокруг него, распластавшегося на холодной апрельской земле…
ЧП на марше
Орденом Красной Звезды сержант Бахтияров был награжден, надо сказать, при не совсем обычных обстоятельствах.
Польша. Наши войска, преследуя неприятеля, перебрасываются с одного участка фронта на другой. На пути части, в которой он служил, оказался крупный город. Его улицы и площади были забиты советскими военными и техникой. На одном из перекрестков подразделение Бахтиярова разминулось со своим полком. Часа три по приказу командира он пытался разыскать часть по рации. Это было нелегко сделать. Во-первых, была зима, и руки на морозе мерзли, что осложняло работу, а во-вторых, его напарник, штабной радист, тоже в это время находился в движении, в весьма неподходящих для радиосеанса походных условиях. Когда все-таки произошло долгожданное воссоединение с основными силами части, армейское командование посчитало необходимым отметить высокой наградой скромного телеграфиста из Западного Казахстана.
«Передай, Сагындык, в Алма-Ату: войне конец!»
Война для старшего сержанта Сагындыка Бахтиярова окончилась в Германии, во Франкфурте-на-Майне. В тот наполненный безумным счастьем и радостью Победы день к ним в роту заглянул командир полка, увидел черноволосого и смуглого красноармейца и приказал: «Передай в свою Алма-Ату, дружище, сообщение: войне конец!». А сам смеется, довольный шуткой, ведь хорошо знает, что это задание Сагындык при всем желании никак не сможет выполнить. У его верной фронтовой подруги – радиостанции – немало было славных дел, а вот что касательно сообщения о Победе… Маломощная, работавшая лишь на небольшие расстояния, на десяток-другой километров, в этом случае она, увы, была бессильна…
Весточка в родной аул
Продвигаясь по территории поверженного врага, освобождая все новые и новые районы Германии, наши бойцы видели немало брошенных хозяевами домов и других строений, набитых всяким добром. Среди этого добра Сагындык Бахтияров нередко находил такие вещи, которых он до этого вообще никогда не встречал. Сильно поразило его однажды огромное зеркало в одном из богатых особняков. Зеркало было вделано прямо в стену и отражало всего человека, подходившего к нему. Бойцам разрешили отправлять небольшие вещевые посылки домой.
– Бахтияров, – обратился к нему командир роты, не скрывая своего удивления, – ты чего ждешь? Почему до сих пор родным ничего не послал?
– Мне некому посылать, товарищ старший лейтенант. Одна у меня тетя Мадина, моя приемная мама, и та неизвестно где сейчас.
Тетя Мадина, как удалось впоследствии выяснить Сагындыку, после того как его забрали в армию, перебралась жить к своим родственникам в соседний аул. Посылка, которую он все же отправил на родину, попала к ней, правда, не сразу, и, надо полагать, произвела немалое впечатление на аульчан. Хотя в ней вроде не было ничего особого: отрез материала на платье, кое-что из чужеземной посуды…
Боевой опыт пригодился…
Знания и опыт, полученные на войне, пригодились Сагындыку Бахтиярову в мирной жизни. Вернувшись на родину весной 1950 года, он многие годы, до выхода на пенсию, трудился простым рабочим на маленьком разъезде Тузово Чингирлауского района, в дистанции сигнализации и связи. К боевым наградам прибавились трудовые.
Не любит Сагындык Букешевич рассказывать о войне, уж больно тяжелые воспоминания и чувства пробуждает она в нем. И лишь на днях, в связи с приходом корреспондента газеты, аксакал, которому скоро исполнится 90 лет, немного изменил себе. В этом довольно необычном интервью приняли участие и его дети, внуки, коих у него много, – они просто сидели рядом и слушали, слушали, открывая в отце и деде в эти минуты что-то совершенно новое для себя.
Автор: Евгений Чуриков
Фото Ярослава Кулика
и из семейного альбома С.Б. Бахтиярова
