Стойкость ветерана
В одной из местных газет мне недавно попалась на глаза подборка материалов, посвященных Великой Отечественной войне. Особенно привлёк заголовок «Я и сейчас готов Родину защищать!». В небольшой корреспонденции рассказывалось о бывшем фронтовике, которого по случаю Дня Победы поздравили на дому представители шефствовавшего над ним промышленного предприятия. Михаил Семёнович Гурский, которому уже девяносто четыре года, дал молодёжи несколько наказов, в частности таких: «Живешь в этой стране, защищай её! Бегать от службы в армии – последнее дело!» Или – «Не забывайте уроков истории и сохраните наш мир для потомков».
Несмотря на то, что в Уральске осталось мало участников войны, чуть более ста, и многих из них я хорошо знаю, прежде всего по журналистским делам, с Михаилом Семеновичем я не знаком. И тому, как оказалось, есть объяснение. Ветеран никогда не любил и не любит излишнего внимания к своей персоне, не жалует нашего брата – журналиста, и поэтому, честно признаюсь, мне не без некоторых усилий и настойчивости пришлось «напроситься» в гости к Михаилу Семеновичу.
Открыл мне дверь молодой мужчина, назвавшийся внуком Гурского. Юрий россиянин, живет в Саратове. Но несколько лет назад он вынужден был сменить прописку и перебраться в Уральск к Михаилу Семеновичу для того, чтобы быть постоянно с ним. Что и понятно: человек уже в весьма преклонном возрасте, к тому же овдовевший… С супругой Александрой Семеновной в счастии и согласии они прожили шестьдесят семь лет.
С Юрием мы поговорили о нынешней жизни Михаила Семеновича. Она, пожалуй, мало чем отличается от жизни других ветеранов войны – болезни, лекарства, строгий повседневный режим, предписанный врачами. С самим хозяином квартиры мне тоже довелось пообщаться, хотя он предупредил: вряд ли разговор получится полноценным – сидеть ему долго трудно, а принимать гостей лежа не в его обычае. Однако меня прежде всего интересовало: откуда столько оптимизма и душевной стойкости в старом воине, которые произвели впечатление на побывавших передо мной производственников. И вот вниманию читателей я предлагаю несколько эпизодов из боевой жизни М.С. Гурского.
«На фронт, только на фронт!»
С началом войны население села Благодатное Урджарского района, что в Семипалатинской области, сильно убавилось – многие мужчины были призваны в армию, остались лишь те, кто или по возрасту не подлежал призыву, или имел бронь. К последним относился и Миша Гурский, восемнадцатилетний тракторист колхоза «Красный дозор». Эта бронь тяготила юношу, всей душой, как и другие его сверстники из Благодатного, рвавшегося на фронт. Хотя в хозяйстве убеждали, что он своим трудом тоже приближал победу, что хлеб, который выращивал «Красный дозор», очень нужен нашим военным, сражавшимся с фашистской чумой не на жизнь, а на смерть. Наконец, не без настойчивых попыток, Михаилу удалось освободиться от брони и он получил из военкомата долгожданную повестку. Это случилось в один из июньских дней сорок второго года, когда фашисты продолжали рваться в глубь страны, к Волге, захватывая все новые и новые территории.
– Что же ты сделал, кто будет работать? – упрекал его отец, возглавлявший полеводческую тракторную бригаду. В его словах было глубокое разочарование и горечь, ведь сын трудился в его бригаде. Однако разубеждать его не стал, поняв, что Михаил принял твердое и окончательное решение.
Вместе с людьми в действующие войска были призваны и лошади из Благодатного и других населенных пунктов Урджарского района. Так что расстояние до узловой станции Аягоз в двести двадцать километров преодолели верхом за один переход, без остановок. А там – на поезд и под Омск, на берега Иртыша, где в учебной части они в течение двух недель, не досыпая, постигали науку воевать.
Первое ранение
Город Великие Луки Псковской области. Новичков, еще не нюхавших пороха, зачислили в 75-ю Сталинскую бригаду, только что сформированную. Здесь их еще немного подучили – погоняли, памятуя слова Александра Суворова «Тяжело в учении – легко в бою».
Бои в тех местах были очень кровопролитные. Однажды в декабре сорок второго командование поставило перед бригадой задачу – овладеть городком Белый, это недалеко от Ржева. Поднялись в атаку, немцы встретили наступающих плотным огнем из минометов и других видов оружия. Когда Михаил Гурский бежал по снежному полю, он ощущал, как осколки мин буквально рвали его шинель, как будто кто-то снизу дергал его за полу. Ранение в локоть правой руки заставило его упасть на землю. Вскоре стало понятно: атака не достигла своей цели, захлебнулась, и пришлось, превозмогая сильную боль, возвращаться на исходные позиции. Пока полз, одолела сильная жажда, но утолить ее снегом не представлялось возможным: он весь вокруг был густо перемешан с землей. Последние несколько метров, остававшихся до окопов, он решил пройти. И как только оказался в окопе, буквально свалившись в него кулем, совсем близко сильно рвануло.
– Ну, ты, дружище, родился под счастливой звездой! – говорили ему товарищи, – ведь то место, где ты только что вышагивал, накрыло миной.
Ранение оказалось серьезным, потребовавшим долгие месяцы лечения. В Иванове, в один из госпиталей которого он попал, ему сразу не оставили никакого выбора: руку надо ампутировать! Она действительно держалась по сути на одном лишь сухожилии. И, наверное, так бы и было, а потом… подчистую комиссовали бы. Но единого мнения среди медиков не было, и одна из них – молодой врач, осмотрев его однажды на обходе, посоветовала не давать согласия на операцию. «Руку можно спасти» – добавила она. Как ни настаивал потом хирург, боец был непреклонен:
– Никакой операции! Я еще хочу воевать!
Выйдя из госпиталя, Михаил Гурский вернулся в свою 75-ю бригаду.
На волосок от смерти
Много в войну у Михаила Гурского было всяких переправ. Но особенно памятно форсирование Одера весной сорок пятого. Предстояло преодолеть крупную водную преграду у города Крюстен, притом под шквальным огнем немцев, который они вели с противоположного берега. Но весь ужас состоял в том, что это надо было проделать вплавь или с использованием каких-нибудь подручных средств. Плавать Гурский совсем не умел, и он честно признался в этом командиру.
– Бери Мальчика и – вперед! – распорядился он. – Только покрепче держись за него.
Мальчик – это была кличка одного из коней в их части. Почти уже переправились через кипевший от пуль и снарядов Одер, когда убило Мальчика, а сам Гурский получил ранение в левую ногу. Выбрался он на берег не помня как, понимал, что был на волосок от гибели.
Немало его боевых товарищей в этот день нашло свою смерть в мутных холодных водах реки, немало, как и он, получило ранений и контузий…
За форсирование Одера старшина Михаил Гурский был награжден орденом «Красная звезда».
Есть ещё порох…
– Со мною там, на войне, много было такого, когда я, казалось бы, должен был погибнуть, но какая-то неведомая сила меня все время спасала, – рассказывает Михаил Семенович, даже сейчас удивляясь этому. – Вот, например, под Великими Луками сопровождал я группу солдат, возвращавшихся из медсанбата после лечения в свою часть. Было по-осеннему холодно, а впереди еще много пути, и решили сделать короткий привал. Я сам направился в близлежащий лесок за сушняком. В это время там, где я оставил своих сослуживцев, раздался сильнейший, потрясший окрестности взрыв. Оказывается, ребята развели костер прямо на противотанковой мине. Все – шесть человек – погибли.
– Страшно ли было на войне? – поинтересовался я у собеседника.
– Я вообще не признаю этого слова, – голос Михаила Семеновича вдруг обрел некую силу и твердость. – Что значит страшно? Раз ты призван на войну, а тем более отправился на нее добровольцем, то ты просто обречен воевать, обречен на победу! А страх в бою очень плохой помощник, мог привести к гибели, поражению, и поэтому приходилось изгонять его прочь из сердца, не думать об этом!
После войны Гурский вернулся в родные места и трудился некоторое время военруком в сельской школе, там же встретил свою будущую спутницу по жизни, учительницу начальных классов.
Потом связал – и уже навсегда – свою судьбу с трестом, специализировавшимся на возведении элеваторов. В конце шестидесятых, когда трест был переведен в Уральск, вместе с ним переехал к нам и Гурский.
Михаил Семенович встает, по многолетней привычке, рано – в шесть утра. И обязательно старается чем-нибудь занять себя. «Расслабляться ни в коем случае нельзя!» – его жизненное кредо. Сам ходит в магазин за продуктами, выносит мусор. На дачу, правда, он уже не рискует ездить – на автобусе, а потом надо еще от остановки топать и топать… Да и родные категорически запретили.
Как ни хотелось, мне пришлось все же расстаться с Гурскими – внук с дедом собирались готовить ужин. Я лишь на прощание, вспомнив заинтересовавшую меня газетную публикацию, спросил:
– А если завтра война?..
– Ну что же, – лицо Михаила Семеновича посерьезнело, – я готов снова встать на защиту Родины. Держать винтовку в руках еще не разучился!..
