Прошлое не отпускает
О Куаныше Байзуллиновиче Байзуллине нередко можно услышать среди воинов-афганцев, что он, мол, лично был знаком с Героем Советского Союза и Героем России Николаем Майдановым. Встречался он с нашим славным земляком не раз там, в Афганистане, во фронтовых условиях. Однако Куаныш Байзуллинович и сам человек интересный, и может многое рассказать о службе в составе «ограниченного контингента советских войск» в соседней стране. Вместо положенных двух лет ему пришлось проносить военную форму два с половиной года.
– Отбор был очень жесткий, – вспоминает ветеран афганской кампании. – Сначала медицинскую комиссию мы проходили в Уральске, потом нас перебросили в Караганду, где в течение недели вновь тщательно обследовали эскулапы. И потом – «учебка» в городе Орджоникидзе, это в тогдашней Чечено-Ингушетии. Долгое время мы ничего не знали о том, где нам придется служить. Поэтому гуляли разные слухи: кто-то говорил, что местом службы будет ГДР, другие утверждали, что Польша… И вот длительный перелет самолетом, на каком-то аэродроме выходим и нас охватывает шок: кругом военные с автоматами и собаками. К этому добавилась неимоверная, иссушающая жара… Мы из горной местности, где температура устойчиво держалась в пятнадцать-восемнадцать градусов и часто шли дожди, попали буквально в пекло.
И затем еще один долгий перелет на этот раз на «вертушке» – вертолете МИ-8. Куда прибыли – неизвестно. Темень такая, что хоть глаз выколи. Новобранцев встретили и сразу куда-то повели. Ноги по колено погружались во что-то очень зыбкое и податливое. Куаныш подумал, что это вода, но он ошибся. Двигались по толстому слою пыли. Местность, куда они попали, – провинция Газни близ границы с Пакистаном – очень засушливая, здесь подолгу, месяцами, не выпадает ни капли дождя.
Неделя карантина ушла на знакомство с новыми товарищами по службе в 191-м мотострелковом полку, на изучение местности. Да еще кое-что немаловажное произошло в бытовом отношении: вновь прибывших переодели в более подходящее здешним условиям обмундирование. Шинели и шапки, которые они привезли с собой с Кавказа, были надолго сданы на склад, взамен выдали легкую форму песочного цвета, панамы, закрывавшие голову от прямых солнечных лучей.
В ней никогда не потели, и она своим цветом гармонировала с окружающей местностью, с безлесными горами.
Куаныш Байзуллин попал на батарею реактивных установок «Град», водителем.
– Первое свое боевое крещение, впрочем, я получил не здесь, а в районе города Баграм, – говорит Куаныш Байзуллинович. – Это далеко от Газни, марш-бросок наша часть сделала на запад страны аж через столицу Кабул. Надо было срочно оказать помощь нашим войскам, сражавшимся с крупным бандформированием духов, как мы звали тогда противостоящего нам противника.
Бои велись очень ожесточенные. Мы огнем своих «Градов» и артиллерии расчищали путь пехоте, которой оказывали очень сильное сопротивление в горах душманы. «Грады» у них вызывали панический ужас, ведь мощное оружие своим огнем буквально выжигало землю на больших площадях. Каждый реактивный снаряд длиной три метра весил ни много ни мало сто килограммов.
Через месяц, выполнив боевую задачу, – продолжил он, – мы вернулись на свое прежнее место дислокации. Да, забыл сказать. Когда мы направлялись в Баграм, впервые увидели афганских военнослужащих. Часть, двигавшаяся навстречу, была вооружена почти всем советским, все – и оружие, и автотехника – было старых образцов.
Рядовой Куаныш Байзуллин нес службу в охране аэродрома. Постоянно не хватало водителей. И причина заключалась не только в боевых потерях, но и в том, что бойцов выбивали из строя различные болезни: малярия, дизентерия, тиф, желтуха. Заражение происходило часто от некачественной пищи, воды. Поэтому у него были фактически два «Урала»: один с установкой «Град» и другой грузовой, на нем перевозились боеприпасы. Однажды он в составе автоколонны отправился за боеприпасами на базу снабжения. Нужда в них испытывалась тогда просто острейшая. Было это в декабре 1987 года.
В течение нескольких дней перед этим аэродром обстреливался «повстанцами» с окрестных гор американскими «стингерами». Наши артиллеристы и минометчики в ответ постоянно наносили им чувствительные удары, пока совсем не иссякли мины и снаряды.
В пути следования «Урал», за рулем которого сидел Байзуллин, подорвался на крупной мине. Это так ему потом рассказывали товарищи, ехавшие с ним в той самой колонне. Сам он не помнит не только момента взрыва, но и вообще этот злополучный зимний день.
Через несколько дней очнулся в медсанбате и поразился увиденному – белые стены и белый потолок. Первой его мыслью было, что он лежит в своей районной больнице в селе Каменка. Незадолго до призыва в армию он тут лечился от желтухи. И опять Куаныш впал в забытье. Пробудился, когда кто-то его тронул за руку. Открыл глаза – возле кровати стоят сослуживцы, он с удивлением спросил их: «Как вы попали сюда в нашу сельскую больницу?». Затем, пролечившись, еще долго пытался ходить на костылях, испытывая в ногах адскую боль, словно в подошвы вбивали гвозди.
– А ранение я получил не куда-нибудь – в голову, – продолжает неторопливо Куаныш Байзуллинович. – Я потом видел свою машину, доставленную в часть, вернее то, что от нее осталось. Как раз в том месте, где было водительское сидение, зияла огромная дыра. Настоящее чудо, что я спасся. Если бы не передний мост, я бы сейчас с вами, скорее всего, не разговаривал!.. Он принял на себя основную силу удара.
Бойца хотели подчистую комиссовать из армии, но он категорически воспротивился, попросил оставить его с боевыми товарищами. Молодому человеку в конце концов пошли навстречу. И он снова оказался в родной части в Газни. Правда, Куаныша сослуживцы жалели и старались теперь не брать его с собой на выполнение боевых опасных заданий. Но на посту часовым ему стоять доводилось, тем более, что чем ближе было до дембеля, тем больше ощущалась нехватка в личном составе. Пополнение из Союза уже почти не поступало, отслужившие свое возвращались домой.
– Дежурили нередко по шесть часов, – говорит мой собеседник. – Тяжелейшее испытание. Особенно ночью, да зимой, когда холодные пронизывающие ветра пробирали тебя насквозь. Как-то решил закурить, чтобы хоть немножко согреться. До этого никогда сигареты не брал в рот, пристрастился к этому уже после госпиталя. Отвернулся от ветра, чиркнул спичкой, пригнув голову, и тут – дзинь! Это мою каску задела пуля, выпущенная снайпером со стороны кишлака, находившегося в километрах полутора. В общем, на сей раз повезло.
Первый раз с Николаем Майдановым случай свел его там же, в Газни, где-то осенью 1986 года. Он узнал, что в соседней офицерской казарме проживает его земляк, летчик, уже к тому времени удостоенный звания Героя Советского Союза. И он, преодолевая стеснительность и неловкость, вечером направился туда. Николай Саинович встретил его радушно. И сразу стал расспрашивать об Уральске, поинтересовался, приходилось ли ему бывать в Чапаевском, родном для Майданова районе. К сожалению, Куаныш мало что смог рассказать капитану – простому крестьянскому парню до армии почти никуда не доводилось выезжать из своего села, а когда наступало лето, он все время вместе с родителями проводил на отдаленной чабанской точке.
Встреча земляков продлилась недолго, потому что на следующий день рано утром Майданову на вертолете МИ-8 предстоял вылет на боевое задание. И ему нужно было как следует отдохнуть.
Через несколько месяцев – еще одна встреча с Майдановым в его казарменной комнате. С чаепитием, душевным разговором о том о сем. Больше земляки не виделись, так как Николая Саиновича с товарищами вскоре то ли перебросят из Газни в другой район Афганистана, то ли вернут по завершении длительной командировки в СССР.
Куаныш Байзуллин один из последних покинул южную страну. Его включили в батальон, который осуществлял охрану горного участка дороги Газни – Герат. И отсюда их не снимали до тех пор, пока не проследовало последнее подразделение, выполнявшее в этой стране интернациональный долг.
– Вот тогда, – смеется он, – было по-настоящему страшно. Не хотелось быть убитым буквально накануне дембеля. Очень хотелось поскорее домой, к родным.
…Несмотря на подорванное здоровье на войне, Куаныш Байзуллинович Байзуллин по-прежнему активен. Он и сейчас крутит баранку в одном из городских госучреждений.
– Постоянно донимают всякие хвори, во многом наследие тех далеких лет, – сетует Куаныш Байзуллинович, когда я спросил его о здоровье. – Особенно беспокоят ноги. Со мною уже было так: враз отказали ноги, и два года пролежал, по сути, парализованный. Ни одним пальцем не мог пошевелить! Врачи не могли найти причину болезни. А у меня тогда состояние было примерно такое же, когда я получил ранение в районе Газни. Умереть не боюсь, – сказал он с грустью в заключение нашей беседы. – У меня другой страх: не хочу стать обузой для семьи, близких.
