Жусан – запах родины
В Сирии она потеряла мужа, брата и ребенка. Не надеялась, что через 6 лет пребывания в аду сможет вернуться в Казахстан. Чтобы выжить, пошла на крайний риск. Вместе с двумя детьми сбежала из общежития, в котором проживали вдовы. 8 месяцев скрывалась у знакомой арабской семьи. Она знала: если их найдут агенты армии ИГИЛ, смерти не избежать.
Еще 10 лет назад Саида бы не поверила, что такое с ней может произойти. Умница, красавица училась в ЗКГУ на хореографическом факультете, имела много подруг и ходила на дискотеки. Учебу ей пришлось бросить из-за материальных проблем. Работала официанткой и барменом. Сегодня признается, молиться стала из-за жизненных трудностей, которые возникали одна за другой – не было жилья, постоянной работы, обманывали работодатели.
Старший брат, в это время уже глубоко верующий человек, объяснял: спасение нужно искать в вере. Потом он же заявил, что общество, в котором они живут, разлагается, а те, кто не верит так истово как он, каферы. В этот же список неверных попал и их отец, так что отношения с ним брат с сестрой порвали окончательно.
Она вышла замуж за парня, с которым познакомилась в кафе халяль, там он работал поваром. Родился ребенок, но семейная жизнь не складывалась. Она замечала, как менялся супруг, становился более резким и агрессивным. Он все чаще ходил на собрания верующих и все настойчивее требовал от нее закрыть лицо. Саида сначала сопротивлялась, но потом поддалась уговорам мужа.
В 2013 году поехали в Турцию. Как думали родственники, отдыхать. Главным в компании был ее старший брат, который взял с собой жену и троих детей. Все знали, едут в ИГИЛ (запрещена в Казахстане), спасать братьев и сестер, которых, по их мнению, угнетают.
Волнение у нее было, успокаивало то, что муж обещал, что она с двумя детьми границу Сирии пересекать не станет, останется в Стамбуле. А он будет к ней приезжать.
Она закрывает лицо руками и молчит несколько минут. Потом продолжает:
– Нас обманули, в Сирию попали все.
Сначала семья жила в просторной квартире, получали большое социальное пособие. Старший брат с семьей отправился в Ирак. Саида с удовольствием ходила по супермаркетам, делала покупки. Тогда еще молодая женщина не понимала, что дверца ловушки с бесплатным сыром уже захлопнулась.
Она знакомилась с людьми, в первую очередь с соседями, приглашала к себе в гости. А когда местные стали ей доверять, рассказали, что на самом деле творится в их стране. Объяснили, что ситуация день ото дня ухудшается, и где-то совсем рядом уже идет война. И во всем виноваты приезжие.
– Оказывается, до того, как в Сирию начали приезжать чужие, то есть мы, там все было хорошо. Женщины одевались скромно, но не закрывали лица. Тех, кто отказывался облачаться в черное, наказывали. На главной площади собиралась люди, и начиналась порка. Женщины корчились от боли и стыда. Были и настоящие казни.
Со временем она выучила арабский язык, много общалась.
– Соседи не понимали, зачем казахстанцы приехали. Они хорошо жили без нас. С вашим приездом, говорили мне, у нас началась война. Обвиняли, хотя были уверены, что нас тоже обманули. Сирийцы – добрый, открытый народ. Они мне признавались, что ненавидят ИГИЛ.
Саида все время находилась дома, лишь иногда выбиралась на рынок. Но там было уже опасно: случались перестрелки. А потом стали бомбить. Ее мужа часто не было дома. И однажды ей принесли страшную весть – погиб, и показали фото разорванного тела.
Саида осталась с тремя детьми на руках.
Она рассказывает страшные события из прошлой жизни, хотя изо всех сил старается их забыть.
– Почему я даю это интервью? – говорит она с грустной улыбкой. – В назидание другим, чтобы не были такими же глупцами.
Мой муж был снайпером, но такой же снайпер его убил. За что он умер? Мы так и не поняли. Зачем мы отправились в Сирию, где нас никто не ждал?
Он был веселый, добрый и доверчивый парень. Но пошел не по тому пути и повел за собой нас. В результате погиб, оставил меня, детей. Еще здесь я уговаривала его никуда не ехать, но он был одержим этой идеей. Когда его не стало, моя жизнь изменилась. Мне пришлось заботиться о детях самой. Шла уже настоящая война – взрывы гранат, бомб, перестрелка. Нам говорили: люди умирают за веру, нужно уничтожать неверных. Но в Коране нет принуждения к религии, тем более нельзя за это убивать.
Из квартиры меня выселили в общежитие. В одной комнате проживало четыре женщины с детьми. В том числе из Казахстана, России. Не все хотели вернуться. Были и самые настоящие приверженцы ИГИЛ.
И если бы они узнали, какие мысли появились в моей голове, меня бы сдали боевикам. Там схема простая: за непослушание тебя посадят в тюрьму, будут переубеждать, давить на психику. Но если не получится, тогда казнят. Мужчинам отрезали головы, женщин расстреливали. Я молчала, но мысли о побеге не давали мне покоя. Пришлось выйти замуж за друга мужа, стала его второй женой. Он татарин, родом из Казахстана. Погиб через два года после бракосочетания со мной. Я видела фотографии и его тела. У меня могла бы случиться истерика, но я взяла себя в руки, потому что страдать тоже нельзя. Нам говорили, все произошло по воле божьей. Наше дело терпеть. И когда женщины теряли детей, и лица их чернели от горя, они не могли страдать громко.
– Как вы смогли убежать?
– Мне помогли местные, я с ними дружила, а соотечественников боялась. Я знала, может не получиться, но так или иначе мы бы там погибли. Я как будто ушла в гости и не вернулась. Скрылась у знакомых сирийцев. Прожила у них почти год. Постоянно находилась в доме, на улицу старалась не выходить. Но даже если бы вышла, меня бы не узнали: все женщины в черной одежде, их лица закрыты. Уже был голод, но люди, у которых я жила, нас кормили. Все, что было у них на столе, делили с нами поровну. Иностранцам из ИГИЛ сложно выйти, агенты их задерживали. Нам говорили: вы приехали сюда умирать, вы здесь умрете. Я вышла к толпе арабов, где была одна единственная казашка. Шла, взявшись за руки моих друзей, которые вели меня за собой. Мы сели в машину и выехали к курдам. Я расплакалась, когда узнала, что за несколько дней до этого проведена первая спецоперация по эвакуации граждан Казахстана «Жусан». Мне пришлось ждать и снова выживать, ведь в лагере мы были никому не нужны. Мы с детьми пекли лепешки, пирожки, продавали. Я бралась за все – ставила палатки, копала землю, лишь бы платили. А старший сын бегал на рынок. Покупал на 50 лир мороженое и внутри лагеря перепродавал в два раза дороже.
Потом прилетели представители МИД Казахстана и бойцы спецотряда. Мы были очень рады, побежали к ним, но мешала сетка, через которую мы не могли пройти. Снова ждали, пока уладят все формальности. В лагере было много раненых, искалеченных людей, бойцы их несли на руках. 31 мая с детьми села в самолет. Я спросила у одного из бойцов, почему операция называется «Жусан». Он ответил: прилетишь – поймешь.
Из Сирии до Казахстана летели 8 часов, самолет приземлился в аэропорту г. Актау. Когда открылась дверь самолета, мы почувствовали запах жусана – полыни, запах степи, запах родины.
Моя свекровь уже знала, что ее сын погиб. Она и мой отец ждали меня и своих внуков. Они плакали и ругали за то, что мы совершили такое. Я до сих пор живу с ней. Она никуда не хочет меня отпускать.
…Брат Саиды погиб в Ираке. Его жена сидит в иракской тюрьме, осуждена на 25 лет. Трое их детей уже вернулись в Казахстан, находятся на реабилитации в Актау. Саида надеется, что Казахстан договорится, и ее сноха еще увидит своих детей.
У нее планы: она хочет поступить в вуз Алматы и получить специальность теолога. Чтобы предупреждать тех, кто еще не понял, по какому опасному пути он идет. Она уверена, что ей поверят больше, ведь она сама прошла через все это.
Саида понимает, что совершила огромную ошибку, поддавшись на уговоры мужа. Там она потеряла здоровье, ребенка от второго супруга. Девочка умерла от кишечной инфекции, врачи просто не смогли ее спасти. У них не было ни медикаментов, ни медицинского оборудования.
Сейчас она работает в салоне красоты, молится о благополучии своей страны, своей семьи и людях, которые когда-то помогли ей вырваться из настоящего ада.
