Жемчужина у Каспия
(Продолжение. Начало в №45-47)
Я ходила по Астрахани, и мне казалось, что я не уезжала из Казахстана. На улицах, в магазинах, на базарах и набережных – везде были узнаваемые лица.
«У нас проживают более ста национальностей, казахов примерно 150 тысяч на губернию, а еще много калмыков, татар, представителей других наций и народностей», – сказал мне Сергей Попов из пресс-службы губернатора.
В советские годы о национальности никто не задумывался, и только спустя годы я узнала, что район Астрахани, который в народе называли Криушей, и где жила мамина сестра тетя Аля Фокина, изначально был татарской слободой. Название этому району очень подходило: кривые улицы со старыми деревянными домами, зелеными двориками, увитыми виноградом, взбирались на холм, где был разбит садик с множеством тутовых деревьев (шелковицы) – любимое наше место для игр. Но когда я в этот свой приезд спрашивала, как проехать на Криушу (привычных трамваев уже не было), астраханцы смотрели с удивлением: «Это поселок?» (в Астраханской области есть село с таким названием). Это было удивительно, потому что совсем недалеко от Криуши находятся Большие Исады – центральный рынок Астрахани.
Рядом с Криушей находится другой «татарский» район, он назывался Царев. В Астрахани было несколько татарских слобод и много мечетей. В народе их называли по цветам: Красная, Белая, Черная мечети. Конечно, в то время они были закрыты, так же, как большинство христианских храмов.
Ак-мечеть – одна из самых старых. Сначала она была деревянная, в 1810 году ее возвели в камне, сделали красивый минарет. До революции при этой мечети открыли медресе. Имамами были представители семьи Ходжаевых, причисляемые к татарам Бухарского двора. После революции мечеть закрыли, а в 30-е годы прошлого века в Ак-мечети сделали детский сад. В 1992 году мечеть вернули верующим, и через пять лет открыли Исламский институт «Хаджи-Тархан». Здесь могут обучаться не только мужчины, но и женщины, они получают высшее мусульманское образование по специальности теолога, а мужчины – звание имам-хатыба.
Соборная Ак-мечеть (Белая мечеть) является древнейшей сохранившейся до наших дней мусульманской мечетью Астрахани. О деревянной Белой мечети в Астрахани сообщают в 1777 году академик С. Г. Гмелин, а затем, в 1809 году, – исследователь И. В. Равинский. Он, в частности, писал, что это главная татарская мечеть в городе, так как она была «всех пространнее и получше сделана», а кроме того «…у татар главные мечети всегда называются белыми».
Как татары православный храм отстояли
Самым величественным зданием в этом «татарском» районе был автовокзал – бывший Владимирский храм. Он стоял на возвышении и был виден издалека. Моя набожная тетка вздыхала: такую красоту осквернили. И рассказывала разные чудесные истории, связанные с этим храмом. Его вернули верующим позже, чем мечеть, не знали, куда перенести автовокзал. Верующие требовали вернуть его в год тысячелетия крещения Руси, ведь заложен он был в честь 900-летия этого события в 1888 году. И назван был в честь крестителя Руси князя Владимира.
Тогда Астраханская городская Дума приняла решение – в честь юбилейной даты построить на границе татарской и русской слобод храм-памятник. Мечетей в татарской слободе было около десяти, а небольшая православная церковь – только одна.
Было еще одно обстоятельство, которое способствовало строительству православного храма в татарском районе. Политологи сейчас называют это взаимопроникновением религий и культур, а такую мудрую национальную политику проводило царское правительство. Христиане учились уважать традиции и религию мусульман, а те становились свидетелями крестных ходов и водосвятных молебнов христиан, которые проводятся вне храма, приобщаясь к христианской культуре и традициям. Была, конечно, и миссионерская цель – привлечь иноверцев к христианству.
Во время молебна перед закладкой фундамента астраханский епископ Митрофан (Невский) сказал, что храм будет строиться на добровольные пожертвования: «никаких определённых средств на оный нет, и не будет». Храм строился семь лет под надзором городского архитектора Коржанского – на копейки бедноты и на тысячи – от купечества. Свою лепту в его строительство внесли и проживающие здесь татары, в основном, в качестве строителей.
В 1902 году Астраханская епархия отмечала свой 300-летний юбилей, и освящение храма было приурочено к этой дате.
Во время Гражданской войны Владимирский храм оказался в эпицентре боевых действий. Его в упор расстреливали из артиллерийских орудий с судов Волжско-Каспийской военной флотилии. Среди прихожан церкви бытует легенда: от полного разрушения храм спасло заступничество Пресвятой Богородицы. В самый разгар боев Матерь Божья спустилась на купол храма и ходила по его краю на глазах астраханцев. Революционеры стреляли по ней, но пули не причиняли Богородице вреда. Так продолжалось три дня, пока шли бои, после чего Богородица исчезла. Когда тетка рассказывала эту легенду, моя мама-атеистка говорила, что это сказка.
В 1936 году Князе-Владимирский храм был закрыт. Это был год, когда церкви не только повсеместно закрывали, но и уничтожали. Было решено взорвать и Владимирский храм. Он опять уцелел чудом. На его защиту встали местные жители – татары. Они жили рядом с этим храмом, принимали участие в его строительстве, любовались им и считали его своим детищем. Татары отправили в Москву делегацию, попали на прием к «всесоюзному старосте» Калинину и добились от него решения о сохранении храма. Легенда это или быль, но реальную основу она имеет: все астраханцы, независимо от вероисповедания, считали Владимирский храм общегородским достоянием.
Храм уцелел, но долго после этого использовался под склад. Во времена Хрущева, в 60-е годы прошлого столетия, когда началась новая волна гонений на церковь, местные власти снова вынесли решение о сносе храма. Его решили взорвать. К храму уже подогнали технику, стали готовить места, куда заложить взрывчатку. Астраханцы встали на его защиту, а одна из прихожанок забралась на самый высокий купол и привязала себя к кресту. Взрыв отложили, но ненадолго. Новую попытку взорвать храм отбили татары, живущие рядом. Они окружили храм живым кольцом и трое суток сидели и жгли костры. Власти не могли не обратить внимания на такой интернациональный отпор и оставили попытки снести Владимирский храм.
В 1967 году его переоборудовали под автовокзал. Все росписи внутри храма закрасили. Но, к ужасу партийного руководства, лики святых стали проступать сквозь краску. Не помог и второй слой краски: глаза святых угодников все равно с укором смотрели на творящееся безумие. Тогда роспись стали выжигать паяльными лампами, а под куполом сделали бетонное перекрытие, закрывшее роспись. Апофеозом осквернения стало оборудование туалетов прямо в алтаре храма.
Начиная с 90-х годов верующие снова стали требовать возвращения Князе-Владимирского храма Церкви. Но власти все никак не могли решить, куда перенести автовокзал. Освятили оскверненный храм в 1999 году. Моя тетя Аля, к тому времени получившая квартиру на Трусово, еще успела порадоваться этому и посетить Владимирский храм, который одно время даже был кафедральным собором.
После освящения Владимирского храма на его стене повесили табличку: «Сей храм Святого Равноапостольного князя Владимира сооружён в честь 900-летия Крещения Руси (1895–1902). С 1930 по 1999 год использовался не по назначению… Да будет Имя Господне благословенно в сем храме отныне и до века».
Вобла-Кормилица
Вот такие истории связаны с астраханским Владимирским храмом, который дважды отстояли татары. Да, наверное, у каждого храма есть свои истории. В 30-е годы в Астрахани разрушили множество церквей. На месте Пушкинского сквера стоял храм Рождества Богородицы, построенный в самом начале 18 века в форме корабля тем же зодчим, что строил Успенский собор. Говорят, что по красоте и убранству с ним мог сравниться только Успенский собор. В решении комиссии о сносе церкви говорилось, что «оставить ее будет политической ошибкой». Не защитили – снесли. Говорили, что перед этим в обреченной церкви замироточила икона Божьей Матери.
Насчет ликов святых, проступающих сквозь краску, я слышала от своей мамы. Когда они с сестрой и братом осиротели, тетка, у которой была куча своих детей, отдала их в детдом: был голодный год, а там хоть чем-то кормили. Детдом располагался то ли в бывшей церкви, то ли в монастыре. На стенах была роспись, которую наскоро замазали краской. И сквозь эту краску проступали лики святых. Мама рассказывала, что особенно поражали глаза: они были живыми, человеческими и смотрели на голодных детей со скорбью. И еще одну особенность она запомнила: эти глаза всегда смотрели прямо на тебя, где бы ты в это время ни стоял.
Там, в этом детдоме, в голодный год их кормили похлебкой из голов воблы. Эта небольшая рыбка не раз спасала астраханцев: в голодные 1921-22-й годы, потом в 1933-й, в годы Гражданской и Великой Отечественной войн. Благодарные астраханцы соорудили этой рыбке памятник, который называется Вобла-Кормилица. Скульптуру поставили около магазина рыболовных снастей в 2008 году. Бронзовая рыбка установлена так, что вращается вокруг постамента. У астраханских студентов скульптура считается талисманом: чтобы сдать экзамен, нужно перед этим потереть Кормилице нос.
Вкуснее астраханской воблы нет нигде. Помню, у тетки в амбаре висели целые связки этой рыбы, оторваться от нее, как от семечек, было невозможно. «Ну что ты эти сухари жуешь, – говорила она мне, – я уж ее выбросить хотела, возьми другую, помягче». А мне нравилась эта – сухая, прозрачная, как будто наполненная солнечным светом. Вобла в Волге еще водится и вяленую на базаре купить можно.
Еще одна «рыбная» скульптура установлена на главной, Волжской набережной в честь празднования «Дня рыбака». Этот праздник в Астрахани, где рыбалка всегда была на первом месте, считается чуть ли не национальным праздником «рыбацкой столицы». Автор шестисоткилограммовой композиции – известный скульптор Марат Джамалетдинов. Скульптуру называют Золотой рыбкой. Астраханцы считают, что рыбка эта волшебная и, как в сказке, исполняет желания и приносит удачу городу. Надо только до нее дотронуться и загадать желание.
Все эти рыбные скульптуры, конечно, очень милы, красивы и трогательны связанные с ними традиции. Но вызывают они какое-то тревожное чувство: ведь не ставили памятники рыбам, когда ее было полно живой. Неужели рыба даже в Астрахани останется только в скульптурах?
(Окончание следует)
