«Выхожу один я на дорогу». К 200-летию со дня рождения Михаила Лермонтова
Уральск отмечен именами многих великих писателей и поэтов. Здесь жили, работали или просто побывали Пушкин, Лев Толстой, Алексей Толстой, Жуковский, Даль, Плещеев, Короленко, Правдухин, Федин, Бианки, Шевченко, Шолохов и многие другие писатели, поэты, ученые, путешественники. С именем Михаила Лермонтова – самого загадочного и мистического поэта 19 века – Уральск тоже связан, правда, косвенно. С 1857 по 1868 год наказным атаманом Уральского казачьего войска был двоюродный дядя Лермонтова – Аркадий Столыпин, много сделавший для нашего города.
В этом году исполняется 200 лет со дня рождения Михаила Юрьевича Лермонтова. Двухсотлетие Пушкина отмечали широко, в том числе и в Уральске, о двухсотлетии Лермонтова не слышно. В библиотеках ссылались на то, что день рождения у поэта где-то осенью. Во всяком случае, это никак не связано с тем, что на юбилейные годы поэта выпадают общественные потрясения и катаклизмы. Столетие со дня рождения – 1814 год – первая мировая война, столетие с года смерти – вторая мировая война, для нас – Великая Отечественная. Первой эту связь заметила Анна Ахматова. Об этом в своей книге рассказал ее литературный секретарь Анатолий Найман. Вот как он это описывает: «Октябрьским днем 1964 года мы ехали в такси по Кировскому мосту. Небо над Невой было сплошь в низких тучах с расплывающимися краями, но внезапно за зданием Биржи стал стремительно разгораться, вытягиваясь вертикально, световой столп, красноватый, а при желании что-то за ним увидеть – и страшноватый. Потом в верхней его части возникло подобие поперечины, потом тучи в этом месте окончательно разошлись, блеснуло солнце, и видение пропало. Назавтра мы узнали, что в этот день был смещен Хрущев. Ахматова прокомментировала: «Это Лермонтов. В его годовщины всегда что-то жуткое случается. В столетие рождения, в 14-м году, первая мировая, в столетие смерти, в 41-м, Великая Отечественная. Сто пятьдесят лет – дата так себе, ну, и событие пожиже. Но все-таки, с небесным знамением…»
Наша поездка в такси каким-то своим боком в минуту упоминания о Лермонтове наложилась на ее поездку полвека назад на извозчике, «таком старом, что мог еще Лермонтова возить», и эти ахматовские пятьдесят, и извозчицкие почти сто, и лермонтовские сто пятьдесят, и ее такое личное – товарки по цеху, старшей сестры, «бабки Арсеньевой» – нежное к нему отношение так переплелись, что таинственным образом растянули ее собственную жизнь чуть не вдвое, одновременно переведя и хрущевское падение из ряда сиюминутных событий в ряд динамических вообще – декабрьского и других восстаний, дворцовых переворотов и прочее. «Про Лермонтова можно сказать «мой любимый поэт», сколько угодно, – заметила она однажды. – А про Пушкина – это все равно, что «кончаю письмо, а в окно смотрит Юпитер, любимая планета моего мужа», как догадалась написать Раневской Щепкина-Куперник».
В 1991-м году, в год 150-летия со дня смерти Лермонтова, случилось еще одно событие, изменившее очень многое – распался Советский Союз. До этого времени Анна Ахматова не дожила.
Провиденьем, предчувствием отличаются многие писатели и поэты. Но Лермонтов – особенно. Он предчувствовал свою раннюю смерть и его стихи, поэмы, да и проза полны грусти, тоски, одиночества, душевного надрыва. «Один среди людского шума», «Один я в тишине ночной», «Я памятью живу с увядшими мечтами», «что толку жить?!» «тайный яд течет в моей груди» – и это в двадцать с чем-то юных лет.
Многие современники оставили о нем недоброжелательные воспоминания, писали о нем, как о человеке мрачном и язвительном, но мало кто понимал его натуру. Дружинин, современник Лермонтова, сумел понять душу Лермонтова, вовсе не демоническую, а мятущуюся и ранимую. «Лермонтов долго был нескладным мальчиком и даже в молодости, выезжая в свет, имея на всем Кавказе славу льва-писателя, не мог отделаться от застенчивости, которую только прикрывал то холодностью, то насмешливой сумрачностью приемов». Лермонтов первым написал о тех, кто погубил Пушкина, что они – «свободы, гения и славы палачи», за что впал в немилость и был сослан на Кавказ. «Немилость и изгнание, последовавшие за первым подвигом поэта, Лермонтов, едва вышедший из детства, вынес так, как переносятся житейские невзгоды людьми железного характера, предназначенные на борьбу и владычество», – писал о нем вскоре после его гибели Дружинин.
Лермонтов предсказал в стихах свою роковую дуэль. Конечно, она была неизбежна: Мартынова, которого дразнил Мартышкой, Лермонтов достал своими остротами и эпиграммами. Последней каплей для Мартынова, который на Кавказе ходил в черкеске, стала фраза Лермонтова, обращенная к даме, за которой Мартынов ухаживал: «Будьте осторожны, у этого горца очень большой кинжал, он пронзит вас насквозь». В этом был усмотрен скабрезный намек, хотя Лермонтов сам не терпел пошлости, но чего не ляпнешь, чтобы унизить соперника. Он потом хотел примириться, сознавая свою неправоту, но Мартынов был разъярен. Дуэль состоялась 15 июля 1841 года. Стреляться договорились с десяти шагов до трех(!) раз, то есть до конца. Лермонтов стрелять отказался, может быть, надеясь, что Мартынов тоже проявит благородство. Не проявил. Стрелял в безоружного почти в упор (Лермонтов поднял револьвер вверх, стоял с поднятыми руками). Это была не дуэль, а убийство. В это время разразилась страшная гроза, сверкали молнии и бурлили горные реки, и в этом тоже усматривают мистические силы. Поэт Антокольский писал:
Железные воды и кислые воды
Бурлили и били в источниках скал.
Ползли по дорогам коляски, подводы,
Арбы и лафеты. А юноша спал.
Он спал, ни стихов не читая, ни писем,
Не сын у отца и у века не пасынок,
И не был он сослан, и не был зависим
От гор этих молниями опоясанных.
Он парусом где-то белел одиноким,
Иль мчался по кручам конем легконогим,
Иль с барсом, сцепившись, катился, визжа,
В туманную пропасть. А утром воскреснув,
Гулял у чеченцев в аулах окрестных,
Менялся кинжалом с вождем мятежа.
Тело долго лежало под дождем. Священник Эрастов отказался его отпевать. Лермонтова, как будто даже не похоронили, а просто закопали. И эту свою первую могилу – без креста и камня – он тоже предсказал в своих стихах (Лермонтова перезахоронят позже в имении его бабушки Арсеньевой в Тарханах). Позже тот самый священник вспоминал: «Никто тогда не плакал, все радовались». Офицер Раевский, помогавший доставить тело поэта в Пятигорск, наоборот, вспоминал: «Все плакали, как малые дети». Он же, вопреки другому мнению о том, что Лермонтова не любили в кругу его знакомых, рассказывал: «Его любили все. У многих сложился такой взгляд, что у него был тяжелый придирчивых характер. Но это неправда, знать только нужно было, с какой стороны подойти… Пошлости, к которой он был необыкновенно чуток, в людях не терпел, но с людьми простыми и искренними и сам был прост и ласков».
Такая вот сложная противоречивая личность. Ему было всего 27 лет. По современным меркам – совсем юный. А он написал массу стихов, поэм, драм, трагедий, повестей и романов в стихах и прозе. Поэму «Демон», которую он начал писать в четырнадцать(!) лет, он переделывал 28 раз! «Гордую вражду с небом» переделал на попытку примирения – «Хочу я с небом помириться, хочу любить, хочу молиться, хочу я веровать добру». Космонавты, впервые увидевшие Землю из космоса, вспоминали известные строки Лермонтова «в небесах торжественно и чудно, спит Земля в сиянье голубом» и удивлялись: откуда мог Лермонтов знать, что наша планета – голубая, ведь тогда еще никто не видел ее со стороны? Лермонтов предсказал даже Октябрьскую революцию почти за сто лет до нее.
Настанет год, России черный год
Когда царей корона упадет,
Забудет чернь к ним прежнюю любовь,
И пища многих будет смерть и кровь…
Ни один из немногих портретов Лермонтова не передает выражение его глаз. А современники отмечали непостижимую силу его взгляда. Пушкин был понятным, светлым, жизнерадостным – «солнце» поэзии. Лермонтов – мрачный, непонятный, воспел Демона, да еще такие зловещие совпадения с его датами. Поэтому и сказала Анна Ахматова, что о Лермонтове можно сказать – любимый поэт. О Пушкине – это как само собой разумеется. Правда, сама Анна Ахматова ничего демонического в личности Лермонтова не находила, хотя сама увлекалась мистикой.
Экстрассенсы объясняют связь юбилеев поэта с роковыми событиями проклятием его шотландского предка Томаса Лермонта. Якобы на него было наложено проклятие его врагов, которое включилось в день смерти его потомка – Михаила Лермонтова.
Томас Лермонт действительно жил в Шотландии в XIII веке. Он был известным прорицателем, Вальтер Скотт писал, что Нострадамус перед ним – ничто. Возможно, его таланты унаследовал Михаил Лермонтов. И вот – двухсотлетие со дня рождения и вновь полыхает полпланеты – Ирак, Сирия, Ливия, и совсем близко – Украина. И что – виноват Лермонтов? Лично я в мистику не верю. Войны бы состоялись и без юбилеев, у них совсем другие причины. А Лермонтов был поэт – гениальный, проницательный и так рано погибший. Бессмертный и всегда молодой.
