Вторая Москва
(Продолжение. Начало в № 11)
Освобождение
Сентябрь 1939 года. Это было время освобождения от нелюбимой польской власти. Простые белорусы ее считали чужой, оккупационной и глубоко в душе всегда лелеяли надежду на то, что когда-нибудь на родной земле они заживут свободно и счастливо. Однако как ни ждали они этого дня, события для многих развернулись внезапно и с какой-то калейдоскопической быстротой.
Как-то в конце дня в деревне появилась группа польских военных, человек пять. И – прямо к дому Адамовичей. Грубо вытолкали всех во двор – детей, маму, бабушку. Всю многодетную семью, в которой в этот день не было только Ивана Михайловича. Как оказалось, незваных гостей интересовал именно глава семьи.
Испуганных людей здесь же, во дворе, солдаты выстроили в два ряда, а сами, встав напротив, взяли винтовки наизготовку. Старший из военных сказал по-польски, что им во что бы то ни стало нужен Иван Адамович. Если в ближайшее время он тут не появится, всю семью, дескать, расстреляют. Одна из старших дочерей, Вера, отправилась на поиски в лес, который высокой темной стеной подступал почти к самому населенному пункту.
Почувствовав что-то неладное, Иван Михайлович и другие сельские мужики ещё несколькими часами ранее поспешили укрыться в лесу. С собой он прихватил кое-что из оружия, долгие годы тайно хранившегося дома. Миша знал об этом, и отец иногда, когда поблизости никого не было, разрешал ему доставать из подполья револьвер и французскую винтовку для того, чтобы протереть их от ржавчины керосином. Оружие у них находилось еще со времен Первой мировой войны, когда отец, призванный в царские войска, воевал «с германцем».
Выяснилось, что солдат к Адамовичам прислал сам пан Далида. Он ненавидел Ивана Михайловича, и как только представился случай, решил расправиться с ним. Его ненависть, давняя, копившаяся годами, происходила из того, что в Адамовиче он видел некую помеху своему бизнесу на реке Щаре.
У семьи имелся паром, на котором они переправлялись на противоположный, левый берег реки. Держать переправу Адамовичей заставляла необходимость. За рекой у них были скромные угодья, на которых для собственных нужд они выращивали пшеницу, картошку, ещё кое-что из овощей. А так как деревня Щара располагалась по обе стороны реки, то Ивану Михайловичу частенько попутно приходилось еще кого-нибудь из земляков перевозить. Делал он это всегда бесплатно.
Своя собственная переправа была и у пана, метрах в ста пятидесяти ниже по течению. Такой благотворительностью по отношению к щаровцам, как Адамовичи, он никогда не занимался и даже в мыслях ничего подобного не помышлял. Каждый злотый, который он упускал из-за проклятых соседей-голодранцев, оставлял незаживающий след в его душе.
Как-то мстительный и жадный сельский богач убил даже Верного, любимого пса семьи.
– Чем тебе помешала наша собака? – с негодованием сказал ему И.М. Адамович. – Смотри, как бы ты свою жизнь вот так-то по-собачьи не кончил!
…Время шло, а Вера все не возвращалась из лесной чащи. Развязка этой печальной истории была совсем неожиданной.
Несколько отчетливых выстрелов донеслось откуда-то со стороны реки, и польские солдаты, позабыв о том, для чего они сюда прибыли, бросились со двора на звук выстрелов…
Вскоре, буквально в тот же вечер, Щара и другие села Желудокского района стали заполняться частями польской армии, основным транспортным средством у которых служили лошади. Много военных набилось во дворе и дом Адамовичей. С собой они привезли опаленную тушу крупной свиньи, стали её разделывать, и потом хозяйке, Ольге Ивановне, пришлось всю ночь возиться возле большой русской печи, готовя для непрошенных гостей еду.
Ещё с собой поляки привезли раненного в руку товарища, уложили его на кровать в горнице. У изголовья поставили винтовку, принадлежащую несчастному. Ночью Миша осторожно, чтобы никого не разбудить, спустился с печи, взял винтовку и положил её рядом с собой, прикрыв отцовским полушубком.
Утром мальчишку разбудили звуки, похожие на пулеметные очереди. В избе никого из людей в военной форме уже не было. Пустовала и кровать, на которой лежал раненый.
Неподалеку, рукой подать, разгорелся небольшой бой. По улице двигался советский танк, а со двора соседей по нему вели стрельбу из пулемета. Танк резко развернулся и, не отвечая огнем, рванул прямо на пулеметный расчет. В последний момент один из поляков, лежавших у пулемета, успел отскочить в сторону от неотвратимо надвигавшейся на него стальной махины, второму повезло меньше – боевая машина гусеницами проехала по его ногам. К вечеру, промучившись, служивый умер. Жители вечером предали его тело земле возле сельского погоста, за оградой.
Больше в Щарах не видели никого, кто олицетворял бы тут, в глухих лесных местах, шляхетскую власть и армию.
А пан Далида действительно плохо кончил. Пользуясь шумихой-заварухой, щарские мужики, а может, кто-то другой – врагов много было у польского помещика – его убили.
Дяди Петино пророчество
Адамовичам, как и многим в их селе, жилось трудно. Выращенного хлеба и картофеля обычно едва-едва хватало до весны. И Мишка, самый младший из десятерых детей, в летние месяцы почти целыми днями пропадал на речке. Рыбачил. Однажды ему посчастливилось вытащить из воды большого окуня, весом где-то с килограмм. Впервые на его удочку попался такой здоровенный окунище, и мальчику захотелось похвастаться своей удачей перед отцом.
Его он нашел в клуне, где с утра вручную, цепами, обмолачивали пшеничные снопы. Однако в тот момент, когда мальчик заглянул сюда, Иван Михайлович отдыхал в компании с сельским батюшкой и соседом Петром Адамовичем, их дальним родственником. Перед мужчинами стояла, влажно поблескивая темно-зелеными боками, бутылка водки. Рассказывал о чем-то Пётр, а другие его внимательно слушали.
Их сосед, которому было лет пятьдесят или чуть больше, в деревне считался образованным мужиком. У него единственного на всю округу было радио, и многие приходили к нему послушать «говорящий ящик» на столе. Еще Пётр имел граммофон, тоже в те годы довольно редкая вещь в крестьянских хатах в Западной Белоруссии. Он был женат, но своих детей у него почему-то не было.
Краем уха Мишка уловил рассказ дяди Пети о Ленине, сделавшем в России революцию и скинувшем с трона царя Николая. В разгар революционных событий судьба каким-то образом закинула его то ли в Питер, то ли в Москву, и там он повстречался с вождем мирового пролетариата. Даже удалось поговорить с ним, посидеть вместе на одной скамье.
Затем Пётр Адамович повел речь о Германии, о Гитлере. Осушив очередную чарку, преподнесенную ему родственником, он неторопливо вытер губы тыльной стороной большой ладони и продолжал:
– Война с германцами будет. Обязательно будет! Он, Гитлер-то накопил немалую силушку. Сколько стран уже подмял под себя, а ему все мало, всё смотрит, чего бы еще такого захватить. Пойдет на Россию войной, его войска аж до самой Москвы дойдут. Но одолеть Россию он не сможет. Она огромная, ихних солдат не хватит, чтобы всю страну-то… А там поднимутся еще партизаны и погонят немцев, как миленьких, как когда-то самого Наполеона, от Москвы назад…
Миша так заслушался беседой взрослых, что совсем позабыл о своей рыбе. Мужчины похвалили подростка за то, что ему действительно удалось поймать редкий экземпляр, отец отправил его побыстрее на кухню к бабушке: пусть, мол, из окуня что-нибудь приготовит к ужину.
(Продолжение следует)
