Великий писатель или великий предатель?
(Продолжение. Начало в № 23-32)
Уж кажется всего Александр Исаевич достиг – и славы, и богатства, и популярности, и поместье в Америке себе обустроил, и книги его миллионными тиражами издавались. И ничто, вроде бы, не мешает ему, провозгласившему себя «пророком» и «мессией», считать себя «гением» и «классиком» современной литературы. «Но утвердиться в качестве первого русского писателя своей эпохи Солженицыну явно мешал Шолохов – автор одного из лучших романов ХХ века», – пишет литературовед Андрей Воронцов.
«Тихий Дон», конечно, не запретишь и не уничтожишь, а вот если поставить под сомнение авторство книги…
Как «пророк» травил Шолохова
«Тема Шолохова занимает значительное место в литературной публицистике и мемуаристике Солженицына, – пишет Андрей Воронцов. – Он посвятил Шолохову две статьи и большую главу в книге «Бодался теленок с дубом», не говоря уже об устных высказываниях и интервью».
В 1974 году в Стокгольме на своей пресс-конференции Солженицын открыто заявил о том, что Шолохов не может быть автором таких произведений, как «Тихий Дон» и «Поднятая целина», фактически в очередной раз обвинив писателя в плагиате. Он просто захлебывался от злости и зависти – мол, и молод он слишком был, чтобы такое написать, и потом ничего не написал, и куда архив делся, и образования-то у Шолохова не хватало.
«Невероятный гений! Ничего не изучал, просто каким-то чудом и духом всё понял. Но после этого он замолкает на 45 лет, 45 лет мы ничего от него не слышим сравнимого, такого художественного уровня. А за последние 35 лет так вообще ничего. Была «Поднятая целина» раньше, несравнимый уровень, но что-то было, а сейчас совсем ничего. Ну, те, кто Шолохова знают, – знают, что, собственно, весь его уровень развития… даже не об уровне нужно говорить, образованный или необразованный, а – грамотный или неграмотный?..» … (Ну, насчет грамотности – чья б корова мычала. В «Новом мире» литработники правили неграмотные и стилистически, и орфографически тексты Солженицына так, что не оставалось свободного места. И только поэтому их еще можно было потом читать.)
Недостаток образования – это седьмое «доказательство» Солженицына того, что Шолохов не автор «Тихого Дона». «Доказательства» он приводит под номерами, также, как способы пыток в «Архипелаге».
В 70-е годы прошлого века в иностранной прессе была развернута вторая волна кампании по травле Шолохова, возглавил которую Солженицын. Все последние годы жизни великого писателя были отравлены этой подлой и лживой клеветой.
По мнению некоторых исследователей, кампания по дискредитации Шолохова организована ЦРУ, а Солженицын идеально подходил для этой роли. В 1974 году в Париже опубликована критическая работа некой Д. (закодированный псевдоним некоей Медведевой-Томашевской) под названием «Стремя «Тихого Дона», предисловие к которой написал только что высланный из Советского Союза Александр Солженицын, автор антисоветского произведения «Архипелаг ГУЛАГ». В этом предисловии Солженицын называет Д литературоведом высокого класса, чья недавняя смерть якобы помешала завершить начатую работу, и сожалеет, что вынужден скрывать её имя. Так вот, и Солженицын, и Д. утверждали, что Шолохов романа не писал и что автором является совсем иной человек.
Заказ ЦРУ и зависть
Позднее русский эмигрант и в прошлом сотрудник ЦРУ Григорий Климов, весьма осведомлённый в тонкостях психологической войны, буквально высмеял Солженицына в том, что Д. работала «бескорыстно»:
«В США, в году этак в 1969 среди кандидатов на докторскую степень в области русской литературы ходило заманчивое предложение: стипендия в 5000 долларов. Но при этом маленький «соцзаказ» – требуется доказать, что Шолохов НЕ автор «Тихого Дона». Кто-то соблазнился, сидел и копался в этой области. Потом эту диссертацию пустили под маркой анонимного «советского литературоведа Д.», который сразу же сыграл в ящик. А для пущей важности расписаться под этим дали Солженицыну. Типичная фальшивка психологической войны. Ведь я сам работал в области этой психовойны и мог бы накатать целую диссертацию о таких фальшивках…»
Но все-таки, видимо, не столько происки ЦРУ и стипендия в пять тысяч долларов вдохновили Солженицына. Это была элементарная зависть к куда большему литературному таланту. Ведь Шолохов получил Нобелевскую премию за настоящую литературу, а Солженицын – за антисоветчину. И автор «Архипелага», как ни упивался он собственной «гениальностью», наверное, не мог этого не понимать.
«Не исключено, что именно опасение остаться в истории литературы «вторым номером» после Шолохова, в тени «Тихого Дона», и привело Солженицына к решению морально дезавуировать, «отменить» Шолохова как писателя. Для этого он выбрал два основных пути: поддержал старинную сплетню о присвоении Шолоховым рукописи «Тихого Дона» и всячески пытался принизить значение остального творчества Шолохова, главным образом, «Поднятой целины», – пишет Андрей Воронцов.
Палиевский в «Литературной газете» в 2008 году писал: «Здесь надо вспомнить о писательских амбициях Солженицына, который, по словам Е.С. Булгаковой, считал себя ни много ни мало «младшим братом» самого М.А. Булгакова».
«Душевнобольной, страдающий манией величия»
Есть еще одна причина ненависти Солженицына к Шолохову. Михаил Александрович первым «раскусил», кто такой этот разоблачитель культа личности Сталина.
«В политических вопросах Михаил Александрович был более проницательным человеком, чем, скажем, А.Т. Твардовский, который искренне верил, что Солженицын преодолеет психологию репрессированного человека с его естественными претензиями к властям и станет советским писателем, пусть и с оппозиционным уклоном. Вероятно, Шолохов понял по таким документам, как открытое письмо Солженицына IV съезду Союза писателей СССР в 1967 году, что идеи Солженицына направлены не на преобразование советской системы, а на полный слом ее как таковой, чего, конечно, как советский государственник не мог принять совершенно. Отсюда – его крайне резкие высказывания в адрес Солженицына», – пишет Воронцов. – Отношения Солженицына и Шолохова не заладились с первого же знакомства на встрече Хрущева с творческой интеллигенцией в Кремле в декабре 1962 года. Хрущев тогда позировал перед кинокамерами, пожимая руку Солженицыну, в то время как Шолохов находился где-то на заднем плане. Когда же Шолохов захотел познакомиться с Солженицыным, тот повел себя откровенно холодно: «Тоскливо мне стало, и сказать совершенно нечего даже любезного», – писал Солженицын об этом.
Шолохов доброжелательно отозвался о повести Солженицына «Один день Ивана Денисовича», но о других его произведениях написал так:
«Прочитал Солженицына «Пир победителей» и «В круге первом». Поражает – если так можно сказать – какое-то болезненное бесстыдство автора, указывающего со злостью и остервенением на все ошибки, все промахи, допущенные Советской властью. Что касается формы пьесы, то она беспомощна и неумна. Можно ли о трагедийных событиях писать в опереточном стиле, да еще виршами, такими примитивными и слабенькими, каких избегали в свое время даже одержимые поэтической чесоткой гимназисты былых времен! Все командиры русские и украинец либо законченные подлецы, либо колеблющиеся и ни во что не верящие люди. Как же при таких условиях батарея, в которой служил Солженицын, дошла до Кенигсберга? Или только персональными стараниями автора?
Почему в батарее из «Пира победителей» все, кроме Нержина (образ, в котором он отобразил себя, любимого – Н.С.) и «демонической» Галины, никчемные, никудышные люди? Почему осмеяны солдаты русские («солдаты-поварята») и солдаты татары? Почему власовцы — изменники Родины, на чьей совести тысячи убитых и замученных наших, прославляются как выразители чаяний русского народа? На этом же политическом и художественном уровне стоит и роман «В круге первом».
У меня одно время сложилось впечатление о Солженицыне (в частности, после его письма к съезду писателей в мае этого года), что он – душевнобольной человек, страдающий манией величия. Что он, Солженицын, отсидев некогда, не выдержал тяжелого испытания и свихнулся. Я не психиатр, и не мое дело определять степень пораженности психики Солженицына. Но если это так, — человеку нельзя доверять перо: злобный сумасшедший, потерявший контроль над разумом, помешавшийся на трагических событиях 37 года и последующих лет, принесет огромную опасность всем читателям, и молодым особенно.
Если же Солженицын психически нормальный, то тогда он по существу открытый и злобный антисоветский человек. И в том, и в другом случае Солженицыну не место в рядах ССП.
Я безоговорочно за то, чтобы Солженицына из Союза советских писателей исключить».
Оскорбленный Солженицын, затаив зло, начал плести сеть заговора, всячески поддерживая ложь о «Тихом Доне». Именно он уговаривал Медведеву-Томашевскую (мадам Д.) написать клеветническую книгу о Шолохове. «Не ей первой, и не первый раз», – признавался он в литературных компаниях в том, что уговаривал ее написать книгу о Шолохове-плагиаторе. Написал предисловие к этой книге, назвав Д. «литературоведом высокого класса», который «взялся, между многими другими работами, еще и за эту». Но больше ничего не сообщает, нагнетая вокруг нее атмосферу тайны.
Вообще, нагнетание страстей – любимый прием «гения первого плевка». Поскольку эта Томашевская никому не известна, Солженицын сочиняет о ней почти детективную историю. Ее внезапная смерть после написания «труда» по очернению Шолохова (брошюры, по сути) только добавила красок в детективную тайну ее жизни.
Многие исследователи полагают, что источником «доказательств плагиата» и соавтором «Стремени «Тихого Дона» был сам Солженицын.
«Все сказанное Томашевской абсолютно никак не доказано, – пишет Воронцов. – Впечатление создается такое: Солженицын объяснил свои требования, и ею была сделана первая разработка-план. Поскольку же Томашевская не смогла аргументировать сказанное, за нее в той или иной форме это делают сейчас другие антишолоховеды, но, сразу скажем, также малоубедительно».
Я не читала и не собираюсь читать пасквиль Томашевской-Солженицына. Я прочитала только аргументацию авторов и отзывы на них литераторов и писателей. И сразу бросилось в глаза противоречие. С одной стороны, главный аргумент – не мог такой молодой автор (Шолохову было 23 года, когда он написал первую часть «Тихого Дона») написать такое глубокое художественное произведение. А с другой – роман «художественно-неполноценный». Знаменитый шедевр мирового искусства они называют «ущербным», «художественно неполноценным», «убогим»! Ну, конечно, высокохудожественно только то, что написал сам Солженицын!
Он называет Шолохова «средненьким писателем», «продавшимся коммунистам». Но даже те русские писатели-эмигранты, которые коммунистов ненавидели, взглядов Солженицына совершенно не разделяли и были убеждены: автор «Тихого Дона» – Михаил Шолохов. В среде эмигрантов сразу хорошо приняли «Тихий Дон». Так, эмигрантский литературный критик Семён Балыков писал в 1932 году:
«По художественному достоинству, по интересу для казаков – этот историко-бытовой роман далеко превосходит все беллетристические вещи из жизни казаков, до сего времени появлявшиеся. В романе хорошо выдержан казачий язык, и для казачьей эмигрантской молодёжи он может послужить одним из ценных пособий для знакомства со своими обычаями».
За Шолохова вступились белые атаманы
Надо сказать, что слухи о плагиате появились уже тогда, в 30-е годы. И за советского писателя дружно вступились… белые атаманы, которые, кстати, практически все фигурировали в романе!
Даже атаман Донского казачьего войска генерал Краснов, к тому же литератор, который описан Шолоховым в романе не очень-то лицеприятно, служивший к тому же в гитлеровской армии, сказал о Шолохове: «Это исключительно огромный по размерам своего таланта писатель, и вы увидите, как он развернется еще в дальнейшем… Я столь высоко ценю Михаила Шолохова потому, что он написал правду».
А вот мнение хорунжего Павла Кудинова, который командовал казаками, восставшими против Советов на Верхнем Дону в 1919 году (один из центральных персонажей 3-й части романа):
«Тихий Дон» есть великое сотворение истинно русского духа и сердца… Читал я роман взахлёб, рыдал-горевал над ним и радовался – до чего же красиво и влюблённо всё описано, и страдал-казнился – до чего же полынно-горькая правда о нашем восстании… Зная, что в ту пору Шолохов был ещё отроком, говорю: то всё талант, такое ему от Бога дано видение человеческих сердец».
В общем, не назвали бывшие белогвардейцы никого из своей среды, у кого Шолохов якобы мог бы украсть произведение!
Когда же норвежский исследователь Гейр Хьетсо прислал Солженицыну свою совместную с Густавссоном, Бекманом и Нилом книгу «Кто написал «Тихий Дон»?» (1984), доказывающую на основе компьютерных исследований, что автор «Тихого Дона» – Шолохов, Солженицын не сумел скрыть своего раздражения: «Значит, если карандаш и ложка примерно одной длины, то они суть одно и тоже».
Шолохов был абсолютно не мстительным человеком, но клевету переживал остро. Ведь Солженицын обвинил его – ни много, ни мало – в том, что он украл рукопись романа из полевой сумки убитого белогвардейского офицера.
Внучка писателя вспоминала, что именно после этих нападок в 70-е годы у Шолохова случился первый инсульт. От всех этих дрязг, подлости, клеветы он скрывался здесь, у нас. И на Урале, в степи, на охоте и на рыбалке забывал обо всем.
А что Солженицын? Даже после того, как рукопись Шолохова с первыми главами романа была найдена, «пророк» своего мнения не изменил. И нельзя не согласиться с Владимиром Бушиным: Солженицын – «самый великий и преуспевший лжец в русской истории», «это никакое не заблуждение, не ошибка, а обдуманная, рассчитанная злобная диверсия против русской культуры человека, прожившего жизнь под девизом «Отмываться всегда трудней, чем плюнуть. Поэтому главное – в нужный момент плюнуть первым».
(Продолжение следует)
