В сердце навсегда

(Окончание. Начало в № 5)

Арест

– Однажды дядя пришел домой расстроенный, его объявили врагом народа, – продолжает Амирхан Атенович Карасаев. – За один день исключили из партии и сняли с работы. Он был единственным человеком в Казталовке с высшим образованием, но это не спасло. Каждую ночь мы стали ждать ареста. Ему был 31 год.

У него была любимая борзая, ее все любили и звали Кумарлан. За зиму гончая могла подловить 15 лисиц. Дядя переживал, что оставит семью, но даже в таком состоянии он переживал и за свою собаку. Никому из нас не хотел доверить своего четвероногого друга. Поэтому решил отвести его в Жангалу, к мужу своей сестры. Тот тоже был заядлый охотник.

Человек, которого еще вчера все уважали и даже побаивались, за один день стал тенью. С ним перестали здороваться, при встрече прятали глаза. Люди боялись навлечь беду на себя.

Идти в Жангалу пришлось пешком, лошадь с повозкой отобрали сразу. Нужно было преодолеть 120 километров, но расстояние его не останавливало. Я смотрел в окно, как он вместе с собакой удалялся от дома. Над его головой светило палящее солнце, а по моим щекам текли слезы обиды. Вскоре домой пришли люди в форме. В бедной саманке произвели обыск. Что-то искали и в подушках, потому что штыками распороли и их. Мы стояли униженные, в пуху, но ничего не могли сделать. Бабушка, обливаясь слезами, объясняла представителям власти, что ее сын не убежал, а повел собаку в соседний район. Ей не поверили, отправились вслед за ним. Где он был задержан и куда делся Кумарлан, я не знаю. Дядю вели через весь поселок, мимо окон его дома. Заскочить, чтобы обнять жену и попрощаться с матерью, ему не разрешили. Его осудили на 20 лет и сослали в Сибирь, город Канск. Мы стали голодать еще больше.

Школу я не бросал, учился. Ходить приходилось в тряпье, вместо завтрака пить воду. Математику пропускал, мне казалось, она отнимала у меня последние силы. Посещал уроки полегче. Не умереть с голоду мы смогли благодаря рыбе. Каждый день я ходил на Малый Узень. Мелкая, извилистая река в те годы спасла жизни многим. Рыбы было полно. С утра до вечера на берегу с удочками сидели аульчане, и я среди них.

Бабушка была глубоко верующей. Совершала пятикратный намаз, постилась. Глядя на нее, я злился и не понимал, зачем она молится. Раздражаясь, спрашивал: «Твой старший сын – мой отец умер молодым. Среднего сослали в Сибирь. Мы сидим голодные. Что дал тебе Бог?». Она плакала и запрещала мне произносить такие слова. Но я не унимался. До сих пор остаюсь атеистом и уверен в одном: человек сам кузнец своего счастья.

Мой дядя, сидя в тюрьме, не опускал рук, все это время продолжал писать письма в инстанции. Но его прошения до места назначения не доходили, задерживались в письменном столе местного начальника тюрьмы. В одной камере сидел его земляк, которого реабилитировали. Он собирался домой. Дядя с последней надеждой обратился за помощью, попросил заехать в Москву и оттуда отправить прошение. Адресат – Совнарком. Односельчанин мог бы просто пообещать, но просьбу выполнил. Написанное на 13 страницах письмо, в течение недели попало по адресу. Уже совсем скоро в Канск пришла правительственная телеграмма, в которой предписывалось, чтобы заключенного освободили. Что это было: торжество справедливости, чудо посланное богом или предчувствие войны? Возможно, последнее. Из тюрем тогда стали выпускать многих. Его забрали 14 июля 1937 года, отпустили 14 мая 1940. Времени прошло не так много, но при встрече я его не узнал. Передо мной стоял беззубый, седой старик, повидавший на своем веку много горя.

Война

– По настоянию дяди мы переехали в Омскую область, там жили родственники его жены. Нам снова пришлось туго. Никто не мог работать – не знали русского языка, я не мог учиться. Вскоре он отправился в Алма-Ату. Хотел найти помощи у своих бывших однокурсников Чуланова и Шаяхметова. Они уже занимали высокие должности. Друзья не виделись 10 лет, и в конце мая 1941 года эта встреча состоялась. Они с трудом узнали своего товарища. Но не отвернулись, попросили сняться с учета и приехать к ним. Обещали устроить на работу и помочь с жильем. Увидеться им больше не пришлось, моего дядю забрали на фронт. Через четыре месяца после начала войны пришла повестка, в которой говорилось, что 2 октября 1941 года он погиб под Москвой. Ушел на фронт и младший сын бабушки, его призвали из Джангалинского района. Он погиб в 1942 году под Сталинградом.

Во время войны я работал в колхозе, пас скотину. Как и все, работал по 18 часов в сутки. За это получал дневной паек – литр обрата и 400 граммов овсяного хлеба. Хлеб сырой, поэтому тяжелый. Маленьким куском наесться было невозможно. Делить норму на несколько раз не получалось, я съедал сразу все. У меня не было ни отца, ни дяди, который мог бы мне помочь. Но хорошие и добрые люди мне все-таки встречались. Я помню двух девчонок, которые проявили ко мне сострадание. Одна из них была пионервожатая, ученица 10 класса. Она приходила каждый вечер, чтобы поставить мои валенки на печку. Благодаря ее заботе утром я надевал сухую обувь. Как ее зовут, я не знал, как и то, почему она это делала. Другая приносила хлеб. Гордость 11-летнего мальчишки не позволяла мне его брать, но я был голодный. Я плакал и ел. Сколько было этих кусочков самого вкусного в моей жизни хлеба, я точно не знаю. Но тогда именно это спасло мне жизнь. Про себя решил, если выживу, обязательно найду.

Слово сдержал через много лет. Сложно было узнать в поседевших, проживших жизнь женщинах тех милых девочек. Каждая из них не помнила, что, когда-то, не задумываясь, делала доброе дело. Но все это хорошо помнил я. И через много лет постарался их отблагодарить.

Был еще Умирбек Жанпеисов, он стал надежным другом, вернул меня к учебе. Послал на месячные курсы в Алма-Ату. Пасти скот, сказал он мне, ты успеешь, твоя задача – продолжить свое образование. Я боялся ехать, мне было 15 лет. На это он смешно ответил: «Я тебя посажу в поезд, вагон не дырявый, не потеряешься». Так совсем мальчишкой я попал на курсы искусственного осеменения коров.

Встреча

– В Алма-Ате я встречал только русских людей, а мне хотелось поговорить на родном языке. Однажды увидел казаха и побежал за ним. Мы разговорились, я не хотел его отпускать. Наверное, он это понял и уделил мне время. День встречи я помню до сих пор – 1 декабря 1942 года. Он рассказал, что живет в селе, которое находится в семи километрах от города. У него небольшой двухквартирный дом. В одной половине жила русская семья, в другой – они. Был небольшой клочок земли, на котором он выращивал овощи и фрукты. Продукцию возил на базар в Алма-Ату. У него были руки труженика, грубые и мозолистые. Мужчина рассказал о семье, о своем сыне, рождения которого он долго ждал. Мужчину звали Абиш Назарбаев.

14 мая 2012 года город посетил президент Нурсултан Абишевич Назарбаев. В то время я был председателем городского совета ветеранов. Нас тоже пригласили на встречу. У меня была возможность рассказать про этот случай.

– Из Омской области в Джангалинский район мы вернулись в 1949 году. Бабушка похоронена в России, хотя все это время мечтала вернуться на родную землю. На руках у меня уже был диплом об окончании техникума с отличием. Меня определили работать в конезавод №28 в Фурмановском районе.

В 50-х годах туда приехали молодые специалистки с Украины. Мне тогда было 22 года, и на одной из них я женился. У нас родились две дочери Людмила и Светлана. Сейчас они живут в Петербурге. Людмила доктор медицинских наук, Светлана музыкант, но работает менеджером. В 1978 году супруга умерла. От второго брака родилась дочь Ардак. Она кандидат экономических наук, работает в иностранной компании, свободно говорит на английском языке. Я сам окончил Саратовский СХИ, затем Алмаатинскую аспирантуру. Мы образованные люди. Еще одно желание отца я тоже выполнил – рассказав о нем.

Автор: Надежда Жолдошева
Фото Ярослава Кулика
и из семейного альбома А. Карасаева