В неустанном поиске. Вехи биографии и научного творчества Николая Ивановича Фокина

(Окончание. Начало в №13-17)

На новый уровень научной работы в области ихтиологии Бородин вышел благодаря длительной командировке в страны Западной Европы и Америки. В связи с этим Фокин пишет: «Научная командировка молодого исследователя оказалась исключительно интересной, полезной и трудной во многих отношениях: в течение двух лет Н. Бородин должен был посетить десятки рыбных заводов в различных странах, обобщить опыт работы многочисленных рыбных промыслов и предприятий, определить возможность его использования на родине».

Главным результатом командировки на Запад было следующее: «Исследователь понимал, что невозможно что-либо существенно изменить в экономике края, не меняя общего характера жизни и производства, не обогащая их современными идеями…». Войсковой техник рыболовства (такова его новая должность в хозяйственном правлении с 1894 года), он глубоко был убеждён в том, что с помощью образования и науки можно изменить социальную действительность к лучшему, не прибегая к насильственным методам, но сохраняя всё ценное и положительное в народном опыте».

В 1899 году Бородин переезжает в Петербург, и Фокин подробно характеризует период его жизни в столице империи. Николай Иванович сообщает, что Бородин, «как никогда раньше, много пишет и публикует, особенно в «Вестнике рыбопромышленности», ставшем для него основным местом пропаганды научных знаний и творческих отчётов о выполненной им работе. Он – среди активных сотрудников «Энциклопедического словаря» Брокгауза – Ефрона (самом фундаментальном энциклопедическом издании дореволюционной России, не потерявшем своего научного и познавательного значения до сих пор. – О.Щ.). Первую свою статью, посвящённую И. Железнову, Н. Бородин напечатал в этом издании ещё в 1894 году …; в начале ХХ века учёный выступил в «Словаре» с рядом серьёзных статей об Уральской области и казачестве…, о рыбных хозяйствах… и холодильных аппаратах… и др. Ему также принадлежат некоторые разделы XVIII тома («Киргизский край», 1903 год) известного до революции издания А. Девриена «Россия».

Но, подчёркивает Фокин, не это было главным в петербургский период деятельности Бородина: «Исследователь находился во власти грандиозной идеи, которую ему не удалось реализовать на Урале: рационалист «до мозга костей», он надеялся создать строго продуманную, научно обоснованную систему организации и развития рыбного хозяйства в масштабах всей России. Её должен возглавить некий координирующий орган («Центральный комитет»)». …Учёный-ихтио-лог подходил к решению проблемы рыбоводства и рыболовства как прагматик «с чувством перспективы»: его заботило не только нынешнее состоя-ние российских рек и морей, но и их будущее. Ему хотелось видеть во всех водоёмах страны рачительного хозяина, способного рационально вести производство и предугадать последствия человеческой деятельности. В своих многочисленных докладах-отчётах он всегда объективно характеризовал состояние дел на местах и одновременно предлагал комплекс мероприятий, которые должны были увеличить добычу рыбы – при сохранении определённого биологического баланса. Н. Бородин одним из первых в России заговорил об охране окружающей среды: Урал и его постоянно уменьшающиеся рыбные богатства стали для него ярким доказательством стихийной разрушительной деятельности человека, которой необходимо противопоставить силу разума и организованности».

Фокин подметил одно очень важное достоинство научной деятельности своего героя: «Н. Бородин принадлежал к типу тех учёных, для которых важное значение имели не только теоретические «разработки» и рекомендации. Он всегда рассматривал свою работу как выполнение общественного, гражданского долга. И всегда стремился к тому, чтобы результаты его исследований приносили ощутимую, реальную пользу стране и народу».

Фокин обращает внимание читателя на то, что Бородину не была чужда и историческая наука: «Заботой о сохранении исторической памяти Уральского казачества продиктован интерес учёного к судьбе войскового архива. Н. Бородин предложил открыть хранилище документов для изучения и сделать его богатства достоянием науки и гласности, настаивал на публикации исторических памятников и осуждал местное руководство за безразличие и равнодушие в этом деле…».

Если бы планы Бородина относительно публикации бесценных документов войскового архива осуществились, мы сейчас не сокрушались бы по поводу безвестной судьбы этого архива.

Бородин был не только выдающимся ихтиологом, но и специалистом по холодильному делу. В связи с этим Фокин пишет: «Уралец выступил как один из первых и последовательных пропагандистов холодильных установок в нашей стране. Он был уверен в том, что они сыграют исключительно важную роль в экономическом развитии отечества».

Фокин обращает внимание читателя на то, что Февральскую революцию 1917 года Бородин «встретил востор-женно»: «Он связывал с ней надежды на мирные преобразования социальной и экономической жизни страны, на возрождение великой России, способной решить, кроме всего прочего, и вопросы будущего казачьих войск… Кровно заинтересованный в судьбе всего казачества, Н. Бородин полагал, что новое правительство в ближайшее время обязано принять законы о реформах на войсковых территориях. Самой трудной, болезненно сложной ему представлялась работа над проектом закона об аграрной политике на казачьих землях, поскольку он обязательно затронет материальные интересы различных социальных групп. Учёный предвидел возникновение серьёзных конфликтов на Урале, Дону, Кубани. Чтобы не допустить их развития, он рекомендовал придерживаться разумного, взвешенного компромисса при подходе к вопросу о взаимоотношениях казаков и «иногородних». Но, как показали дальнейшие трагические события, найти его не удалось».

Фокин пишет, что Бородин сразу разгадал смысл Октябрьского переворота. Выступая в Уральске на Экстренном съезде выборных, он доказывал, что «большевики, захватив власть, совершили «сознательный обман» народа» (как схожа эта мысль с широко известным ныне высказыванием В.В. Шульгина, что Октябрьский переворот есть «чудовищный обман и подлог». – О.Щ.) и «грубое насилие над революционной демократией». Он призвал земляков бороться против этого «величайшего зла»:

«…единственный элемент в стране, сохранивший здравую голову и трезвый ум, казачество должно поднять свой властный голос и своей дисцип-линированной силой стать опорой собирания мощи».

Но Бородин обольщался. Казачество проявило большое легкомыслие, не увидело в большевистской власти угрозу для самого своего существования. А когда спохватилось, было уже поздно…

Последние годы жизни, отмечает Фокин, Бородин прожил в США, куда был командирован колчаковским правительством в апреле 1919 года «для закупки учебной и научной литературы, приобретения сельскохозяйственных машин и оборудования и создания специального агентства».

Подводя итоги жизни и научной деятельности Николая Андреевича Бородина, Фокин пишет:

«Всю свою сознательную жизнь учёный руководствовался твёрдыми и постоянными представлениями об определённом общественно-социальном и экономическом идеале и роли науки и техники в российской действительности, – идеале, основанном на разум-ном, взвешенном отношении к настоя-щему и будущему родины и высоких нравственных принципах.

В конце своего жизненного пути Н. Бородин был вынужден признать, что существует серьёзный разрыв между идеальным и реальным, что научные и общественные идеи и планы часто не воплощаются в действительности. Но, даже понимая неизбежность противоречия между книжной теорией и жизненной практикой, зачастую обнаруживая в современном мире проявление абсурдного и антигуманного, далёкого от здравого смысла и не поддающегося логическому объяснению и оправданию, – уралец всё же настойчиво пытался осуществить свои замыслы. Терпел поражения, разочаровывался – и начинал заново, убеждённый в том, что когда-нибудь он сможет добиться исполнения желаемого…

Не претендуя на награды и почести, не думая о славе и общественном признании, он, обыкновенный русский интеллигент, просто честно исполнял своё дело… Дело, необходимое стране и народу.

Именно такие подвижники и труженики всегда нужны были России, особенно на переломе её истории. Но полностью реализовать свои способности и энергию, осуществить планы и мечты им обычно не удавалось, хотя время нуждалось в таких работниках».

Глава шестая книги «Уральцы… мои земляки» под названием «Ис-следователь-педагог» посвящена жизни и деятельности выдающегося ботаника, доктора биологических наук, профессора, заслуженного деятеля науки Казахской ССР Всеволода Вячеславовича Иванова. Через несколько лет Фокин написал и двумя изданиями опубликовал книгу об Иванове.

Вместо заключения

Остается уточнить некоторые даты биографии Фокина. В 1952 году он окончил филологический факультет Уральского педагогического института имени А.С. Пушкина (УПИ), в 1952-1955 годах учился в аспирантуре, в 1968-1982 годах был заведующим кафедрой русской и зарубежной литературы УПИ.

За 60 лет творческой деятельности Фокиным опубликовано 7 книг, около 150 статей и заметок. За 40 с лишним лет своей работы в Уральском пединституте Фокин неоднократно и регулярно выступал с краеведческими статьями о русских писателях XIX-XX вв., творчески и биографически связанных с Приуральем, это – А. Пушкин, Л. Толстой, А. Толстой, Вс. Иванов и др. Одновременно стремился исследовать творчество местных прозаиков, произведения которых, на его взгляд, представляли некоторый художественный интерес для уральцев: Н. Корсунова, В. Генке, Э. Габбасова, Г. Доронина, Л. Макеева и др. Их повести и романы, как правило, были посвящены современным (для 1970-1980-х гг.) социально-нравственным проблемам. Несколько особняком стоит повесть П. Крестьянинова «Эскадрон» – книга о войне, о молодом поколении 1930-х – начале 1940-х гг.

Фокин старался популяризировать творчество уральцев на краеведческих конференциях в Кустанае, Самаре, Ростове, Тамбове, Целинограде, Омске, Ульяновске, Кокчетаве и других городах. Основная цель таких выступлений – стремление доказать, что Уральск и Приуралье не являются «забытым Богом и людьми» краем, что здесь всегда жили и живут энергичные люди, стремящиеся украсить жизнь, что их прошлое (и до недавних пор настоящее) было тесно связано с общероссийской историей.

Николай Иванович Фокин счастлив в семейной жизни. Ещё студентом он в 1952 году женился на Ольге Всеволодовне Ивановой, также студентке. В 1953 году у них родилась дочь Наталья, а в 1959 году сын Александр. У супругов Фокиных восемь внуков (одна внучка, Катя, к великому сожалению, трагически погибла) и несколько правнуков.

В заключение хочется пожелать Николаю Ивановичу и его супруге Ольге Всеволодовне, их детям, внукам и правнукам долгой и счастливой жизни.

Автор: Олег Щёлоков,
доктор исторических наук