В гости к Шолохову
Как известно, Михаил Шолохов считал Приуралье своей второй родиной и говаривал, что на Дону он казак, а на Урале – казах. У него здесь было немало друзей и надежных спутников в его увлечениях охотой и рыбалкой. И то сказать, – более тридцати лет Михаил Александрович был тесно связан с нашими местами, еще с того далекого времени, когда его семья, эвакуированная в Великую Отечественную войну, обосновалась в селе Дарьинское. Т.Г. Менешев, большую часть жизни проживший в Джамбейтинском (ныне – Сырымском) районе, не относит себя к людям, на коротке знакомым с великим писателем, однако и ему посчастливилось неоднократно встречаться с именитым вешенским гостем.
– Это было в июле 1965 года, – начал рассказ Таран Газизович. – Незадолго перед этим я отслужил срочную в армии и устроился работать в родном совхозе имени газеты «Правда» водителем бензовоза. Как-то ко мне обратился агроном нашего хозяйства Иван Михайлович Третьяк с просьбой отвезти горючее Шолохову, который в то время жил со своей семьей на даче, что находилась на Братановском яру на Урале. Я знал, что Третьяк находится в дружеских отношениях с писателем, что он, бывая в хозяйстве, непременно останавливался в доме Ивана Михайловича, который, кстати, тоже являлся заядлым охотником и составлял писателю компанию в его охотничьих поездках. Но увидеть дорогого гостя мне еще ни разу не доводилось. И тут подворачивается такой случай, такая возможность!
Стояла сухая и солнечная погода, и до места назначения к 12 часам дня Таран Менешев добрался без каких-либо приключений. На писательской даче его встретили двое мужчин спортивного телосложения. Они помогли ему слить доставленный бензин в емкость во дворе. Во время этой операции кто-то проходил мимо.
– Михаил Александрович, – произнес один из мужчин, тихо переговаривавшихся между собой.
– Это Шолохов? – не скрывая радости спросил их молодой человек и, получив утвердительный ответ, быстро направился к писателю с тем, чтобы поприветствовать его. Тот остановился и заинтересованно стал расспрашивать Тарана о его работе, семейном положении, о родителях, не увлекается ли он сам охотой. «Правдинец» ничего не скрывал и, между прочим, поведал горькую историю о своем отце, репрессированном во второй половине сороковых годов, осужденном на 25 лет. Наказание он отбывал где-то под Томском, в тяжелейших, невыносимых условиях валил и заготавливал лес. В 1956 году, полностью реабилитированный, он досрочно вернулся домой.
Шолохов настолько заинтересовался рассказанным об аксакале, что попросил молодого человека в следующий раз, как представится случай, приехать к нему в гости с ним.
Такая возможность и в самом деле через некоторое время представилась. В один из сентябрьских дней того же года, уже работая учителем физкультуры в местной школе, Т.Г. Менешев попросил у совхозного руководства машину для того, чтобы отвезти отца в аул Битик, это одно из отделений совхоза «Первомайский». Там жил брат Газиза-аги, ехали к нему в гости и по дороге решили заглянуть к Шолоховым. С собой ветеран взял партийный билет, который ему вернули после реабилитации. Он им очень дорожил, для него это было нечто самое дорогое и святое на свете. Он хотел показать заветную книжицу писателю для того, чтобы тот знал: он чист перед партией и страной и так же верен высоким партийным идеалам.
Приехали, вошли в прихожую. Шолохов не заставил себя долго ждать, ему видно, уже сообщили о прибывших. Спустившись со второго этажа, он сразу узнал в Менешеве своего прежнего молодого июньского собеседника. Через несколько минут между двумя умудренными жизненным опытом людьми завязалась оживленная и непринужденная беседа. Таран, чтобы им не мешать, вышел во двор. Когда минут через 30-35 он вернулся в комнату, отец, прощаясь, уже пожимал руку Михаилу Александровичу. Вдруг хозяин, будто что-то вспомнив, попросил их на минуточку задержаться. Он подошел к сейфу, вынул оттуда две 25-рублевые ассигнации и протянул Менешевым со словами: «Это вам на текущие расходы, дорога у вас дальняя, так что пригодится…»
Он предложил джамбейтинцам отобедать у них, но они отказались – не хотели отнимать лишнее время у такого большого занятого человека.
– Теперь по прошествии времени я жалею, что не остался послушать их разговор, – посетовал Таран Газизович. – Всю дорогу потом отец был какой-то задумчивый, явно находился под впечатлением от встречи с Шолоховым. Когда он садился в машину, тихо, словно про себя, произнес: «Да, действительно великий человек, вникает глубоко в душу и в то же время – простецкий…». В устах отца это, последнее, звучало как высшая похвала. А еще я помню от отца: Шолохов выразил ему сочувствие за годы, проведенные в заключении, и сказал, что, к сожалению, таких людей как он, невинно осужденных, был миллион…
Да, чуть было не забыл, – спохватился ветеран, завершая свои воспоминания о М.А. Шолохове. – Когда я в тот сентябрьский день стоял возле дачи, ожидая отца, увидел пожилую женщину с ружьем через плечо и двумя бежавшими впереди охотничьими собаками. Она поздоровалась со мной и, уже пройдя мимо, вдруг обернулась ко мне и, показав рукой на небо, задумчиво сказала: «Стоит хоть один раз выстрелить и если упадет дичь – ты уже на всю жизнь становишься охотником».
Это была Нина Петровна, жена писателя. Ее слова так задели молодого человека, что он на следующий год отправился в Москву, приобрел ружье. И впоследствии увлечение охотой овладело им на многие годы.
